Люциана. Трилогия (СИ) - "Алекс Д". Страница 90

— Обычная процедура, милая. В меня столько раз стреляли, что я давно мог бы стать хирургом. — Он накрыл ее руку своей липкой скользкой от крови ладонью, на секунду прекратив свою операцию. — Возьми пистолет. — он кивнул в сторону валяющегося недалеко оружия. Видимо, он обронил его, когда падал.

— Зачем? — глаза Милы испуганно расширились.

— Ты должна добить ее, если она жива. Можешь ранить Вадима, если он попытается помешать тебе. Он еще человек. Серебреная пуля для него не опасна. Я вылечу его.

— Ричард. — воскликнула Ларина, не веря своим ушам. — Что ты такое говоришь! Я не стану никого убивать. — Это не нужно.

— За ними придут Карл и другие вампиры. Им не жить. Пойми. Если их двое, то они обречены. — решительно произнес он, вкладывая в ее руку пистолет.

— Если ты не скажешь, где их искать, то никто не придет. — Мила отбросила пистолет в сторону и встала на ноги, глядя на него сверху вниз. В ее глазах была уверенность и сила. Ричард отвел глаза, поняв, что она не послушает его.

— Ты совершаешь ошибку. — разочарованно произнес он.

— Нет. — она покачала головой. — Это ты ошибаешься. Не все решается насилием.

Она оставила его и пошла вдоль берега, оставляя на песке маленькие следы.

— Не подходи. — свирепо предупредил Розовский, заметив ее приближение. Его глаза сверкали желтым неистовым огнем. Мила подняла вверх руки.

— Я безоружна, Вадим. Я хочу помочь. — тихо сказала она. Мужчина поднялся на ноги. Он был намного выше и сильнее и представлял собой смертельную опасность, но Ларина не показала своего страха. Она уверенно и жестко взглянула в звериные глаза.

— Дай мне осмотреть ее рану. — спокойно произнесла она, он хотел было двинуться на нее, но его остановила Камилла.

— Она не желает нам зла. Она пыталась защитить меня. Помнишь? Она не стала стрелять. Пусть подойдет. Я должна рассказать ей. — ее нежный голосок говорил ровно и мягко, словно она и не умирала сейчас, истекая кровью. Вадим неуверенно глянул на подругу, и что-то рыкнув про себя, отодвинулся в сторону. Мила осторожно прошла мимо него, принизываемая его подозрительно-тяжелым взглядом, и села на песок рядом с Камиллой, взяв ее холодную руку в свою ладонь. Девушка старалась не показать своих страданий, но ее губы дрожали от боли, все нервы были напряжены, грудь шумно и неровно вздымалась. Мила нащупала ее пульс, он был очень слабым. Камилла умирала.

— Как странно, Мила. — прошептала она, и одному богу было известно каких усилий ей стоили эти слова. — Странно умереть на твоих руках, не испытывая ни ненависти, ни злости, ни ревности. Не осталось ничего, что разделяло нас целую вечность.

Мила нахмурилась, не улавливая смысла в словах Камиллы. Скорее всего, это предсмертный бред. Сердце женщины сжалось от сострадания. Она сама не могла понять, почему ей так больно сейчас, и слезы вновь и вновь наворачиваются на глаза.

— Мила, посмотри на меня. Посмотри в мои глаза, и скажи, что прощаешь меня. Нет, не так. Я назову тебя другим именем. — она широко раскрыла глаза, губы дрогнули в улыбке. — Люциана не могла простить Марлу, потому что та предпочла ей Ролима. Миф не правдив. Нас разделила не ненависть, а ревность. Правда в том…. — Камилла сделала жест рукой, призвав Милу, наклониться ближе, и прошептала ей на ухо. — Правда в том, что Люциана любила Марлу больше всех, а Марла предала ее. Любовь и ревность разрушили союз наших племен. Но ты, ты… — она судорожно вздохнула. Силы ускользали от нее. — ты можешь начать новую главу, в которой вампиры и оборотни снова станут одной семьей.

— Я не понимаю, Камилла. — покачала головой Людмила, однако ее слова засели глубоко в ее сердце, вызвав непонятное ощущение. Словно кто-то внутри нее пытался вырваться, ответить, заглянуть в глаза умирающей Камилле и сказать ей:

— Я прощаю тебя. — произнесли губы Милы, но это не были ее слова, не был ее голос.

— Да. Это ты. — счастливая улыбка тронула губы Камиллы. — Люциана…. Любовь моя, я не забывала о тебе ни на секунду своей долгой жизни. Мы обе ошиблись, когда решили, что можем существовать отдельно.

— Постой, что ты говоришь. Я не понимаю. — Мила задрожала от волнения. Слова Камиллы пугали ее, и наполняли тихой радостью одновременно. Она словно разбилась на две половины, две разные личности.

— Она не отпустит тебя, Мила. — сказала Камилла, погладив ее по щеке. — Мы — дети судьбы. Мы рождены во тьме, и обречены нести свой крест. Ты — прямой потомок Люцианы. И пусть судьбы нет, но проклятие крови реально. Ты замыкающее звено. Она ждала тебя тысячу лет. Ты ее дитя, любимый ребенок, которому она передала всю свою силу, свою власть, и она безгранична. Давным-давно в зеркале вечности в своей пропахшей трупной вонью пещере, она увидела твое лицо. Она знала, что ты придешь, чтобы восстановить равновесие, и поэтому ее смерть не была напрасной. Она живет в тебе, и из поколения в поколение, ее сила только возрастала, но ей нужна была ты, именно ты.

— Почему я?

— Люциана не была абсолютным злом. Она была великой предводительницей, обладающей невероятными дарами богов, любивших ее. Она была беспощадна, жестока, но временами очень великодушная и нежна, ее душа многолика, ее сущность — не знает аналогов. Она неповторима и прекрасна. Кровь и страсть кипели в ее душе, она играла сердцами, судьбами, но ей было дано великое знание и могущество, которое не под силу вынести ни одному вампиру. Она не могла передать эту власть недостойному. Люциана ждала человека, способного на великое сострадание и яростное противостояние, на чистую любовь и черную ненависть. Человека, который смог бы удержать то, что она оставила в наследство, не сойдя с ума и не повергнув мир в прах. Ты сможешь. Ты должна завершить ритуал. Ты рождена стать вампиром, самым великими и сильным. Никто не сможет тягаться с тобой. Ты построишь новый мир, где не будет хаоса и ненависти. Ты научишь нас жить в мире с самими с собой, не уничтожая друг друга. Ты больше человек, чем все остальные. Такой же была Люциана. Ее душа не была душой демона, глубоко внутри, спрятанный от всех, сидел человек, со своими страстями, слабостями и силой, умением любить и ненавидеть.

— Но, если это правда, то, как понять миф с Гребнем Люцианы. Зачем ей этот обман, в который она заставила поверить всех.

— Она знала, что Ричард найдет тебя. По легенде, чтобы забрать силу, заключенную в гребень, нужно было обратить тебя в вампира. Это было бы уроком для Ричарда, рвущегося к власти и не знающего, что все то, что он заслужил, Люциана давно подарила ему. А для тебя это стало бы свершением пророчества. Всю правду знала только я. Между мной и Люцианой всегда была незримая связь, которая передалась и тебе. В моем доме, ты почувствовала меня, увидела мое послание. Так?

— Да. — кивнула Мила. По щекам ее текли безмолвные слезы. — А что, если я не хочу ни силы, ни власти? Я просто хочу быть человеком.

— Это невозможно. Ты и сама это знаешь. Ты уже сильна. Проклятие найдет тебя, куда бы ты ни бежала. Прими его, как дар. Ради меня и Вадима…. Ради Люцианы…. Ричард должен завершить начатое… сегодня, сейчас. Он должен был сделать это еще тогда три года назад, но он не хотел лишаться своей власти.

— Но ведь только ты знала….

— Когда ты убивала Ланкастера, Люциана владела твоей рукой и разумом, и Ричард увидел правду в ее глазах. Она не смогла ее скрыть от него. Люциана любила его по-своему. Ричард сохранил остатки человеческой души, даже став чудовищем, даже убивая, он плакал о каждой жертве. Она ценила это. Милосердие и жестокость. Противоречие было свойственно Люциане. А Ричард не простит ей, что ему придется покориться женщине, не простит, что она выбрала не его. Однажды он убил Люциану, осознав, что ее сила тяготит его, ее темная власть и двойственность натуры, противоречат его собственным амбициям. Хладнокровно убил, не дав ей ни одного шанса на спасение. Он предал Люциану, не смотря на то, что любил ее. Да, я не стану оправдывать ее. Мы обе заслужили смерть. И она ее даже ждала, устав от тяжелой ноши, взваленной на ее плечи. Ты должна остерегаться Ричарда…. — Камилла закашлялась. Кровь пошла ртом. — Пока ты держишь мою руку, я жива. — прошептала она, задыхаясь. — Но боюсь, что умру, когда ты ее отпустишь.