Возвращение домой (СИ) - Аматова Ольга. Страница 4

Лукаса встревожила идея оказаться в незнакомом коллективе. Я как могла утешила его, объяснила значение социализации и умения находить общий язык с разными людьми, но сама тоже переживала. Лукас из тех, кто долго терпит, а потом дает жесткий отпор, на грани с жестокостью. Я испытывала обоснованные сомнения в своей воспитательной стратегии и хотела обеспечить ему здоровую окружающую среду — жилье, карманные деньги, друзей, авторитетных взрослых и уверенность в завтрашнем дне. Вместо этого мы вынуждены полагаться на слово альфы и зависимость maman от общественного мнения.

Анна проявила высокий профессионализм и долю участия, обеспечив Лукаса комфортными условиями для беседы. Я ждала снаружи, нервно комкая ткань юбки, пока в кабинет заходили педагоги разных направлений. Когда меня пригласили, первым делом осмотрела Лукаса. Он выглядел напряженным, но не более обычного.

Результаты меня не удивили: по некоторым предметам мальчик опережал ровесников, по другим сильно отставал. Анна вела себя безукоризненно, объясняя ему преимущества и сложности занятий с разными возрастными группами. Лукас сосредоточенно слушал.

— Я могу попробовать, — неуверенно сказал он, отвлекаясь на меня в поисках поддержки.

Серьезно кивнула, одобряя его решение. Анна наблюдала за нами, делая определенные выводы, которые в конечном счете могли привести к неприятным последствиям, и это следовало учесть. Лукас не склонен доверять малознакомым людям, но может обмолвиться об отце или нашей жизни в той стае одноклассникам.

— Расписание будет готово к завтрашнему дню, — пообещала Анна. — Хочешь познакомиться с кем-нибудь уже сегодня?

Мальчик глянул вопросительно.

— Ты подождешь?

— Конечно, дорогой. — Покачала чехлом с ноутбуком. — Обещаю не скучать слишком сильно.

Анна отвела Лукаса к ребятам помладше и проследила, чтобы его вовлекли в разговор. Выйдя из кабинета, задержалась рядом со мной, у стены напротив двери.

— Мальчик адаптируется, — заверила она. — Он немного скован, но это нормальная реакция на внешний раздражитель. Однако я рекомендую не сдергивать его по истечении месяца. Это может негативно отразиться на социальной открытости.

— Это зависит не от меня, — бросила мельком. — Я не спешу уезжать.

— В отличие от прошлого раза.

Пришлось всё-таки посмотреть на нее.

— Ты имеешь в виду что-то конкретное?

— Так торопилась, что даже не попрощалась. — Она поджала губы. — Я полагала, друзья значат для тебя чуть больше.

— Я ухватилась за шанс убраться отсюда руками и ногами, — сказала ровно. — Если это причинило кому-то боль, мне жаль.

Анна ничего не ответила. Да и я не стремилась заново переживать ту историю. К прошлому нет возврата. А будь иначе, не уверена, что воспользовалась бы возможностью.

День клонился к закату, когда раздался телефонный звонок. Ничего странного в этом не было, мама держала одну из двух мини-гостиниц в городе, однако после приветствия и секундной тишины она позвала меня. Глаза Лукаса испуганно округлились, ложка, которой он только что с довольным видом черпал варенье, звякнула о тарелку. Я коснулась его плеча и вышла в холл, старательно сохраняя равнодушный вид. Ладони вспотели, пришлось незаметно провести по штанам.

— Слушаю.

— Где тебя носит? — недовольно рыкнул голос. — Немедленно ко мне!

Раздались гудки. Я отняла трубку и посмотрела недоуменно, колеблясь между облегчением и злостью. Мать посмотрела со значением.

— Ты ведешь себя неразумно, — укорила она.

Я оставила без внимания ее заявление и вернулась на кухню. Покачала головой. Лукас громко отхлебнул чай, maman поморщилась, он вжал голову в плечи. Как объяснить ребенку, что соответствовать завышенным требованиям матери невозможно физически?

В сумерках выскользнула из дома. Городок словно вымер: ни круглосуточных продуктовых лавок, ни шумных торговых центров, фонари вдоль основных улиц. Темнота играла на руку, скрывая меня от чужих глаз. Быстро преодолела расстояние до окраины, толкнула дверь. Сняла обувь и щелкнула переходником. Выключила. Шторы на огромных окнах парадной комнаты не были задвинуты, я бы оказалась словно на ладони у любого прохожего.

Марк встретил наверху. Судя по влажным следам на майке и полотенцу на шее, он тренировался. Смерил меня яростным взглядом.

— Ты опоздала, — процедил сквозь зубы.

— Мы не договаривались о времени, — отбрила претензию, сдерживая порыв скрестить руки на груди. Нельзя показывать страх.

Мужчина шагнул ближе.

— Я говорю, ты подчиняешься, — сказал с глухим рыком. — Еще раз ослушаешься, вылетишь с моей территории.

— Шантаж, — протянула саркастически. — В чем твоя проблема, Маркус? Девушки не дают добровольно?

Я моментально пожалела о вылетевших словах, ругая себя за детские подначки. Что со мной такое? Словно не было четырнадцати лет, и я не повзрослела! Присутствие Марка влияло на меня губительно, возвращая во времена нашей юности, когда от него еще ничего не зависело, а я отвечала только за себя.

Он выбросил руку вперед, сгреб ткань моей кофты и подтянул. Встала на цыпочки, задирая голову, чтобы видеть его лицо. Глаза Марка пылали.

— Не понимаешь по-хорошему? — ухмыльнулся он. — Попробуем по-моему.

Прозвучало угрожающе. Пока я преодолевала нежелание извиняться перед самовлюбленным мужланом, он затащил меня в одну из комнат — двигаться в таком положении было очень неудобно — и толкнул в грудь. Неловко взмахнул руками, упала спиной на что-то мягкое. От звучного хлопка зажглись вычурные напольные светильники агрессивного красного цвета. Я застыла на месте, изучая обстановку.

— Нравится? — обманчиво мягко спросил Марк.

Если он хотел произвести впечатление, ему удалось. Надежда на старый добрый секс таяла. Откуда у мужчин тяга к извращениям? Жажда самоутвердиться? Может, мне тоже понравилось бы стегать кого-то плеткой?

— Нравится? — требовательно повторил он. — К концу месяца у тебя появятся любимые игрушки. И нелюбимые, — усмехнулся.

Я сгруппировалась, пряча изогнувшиеся губы от внимательного взгляда.

— Любишь причинять боль? — в голос прокралась издевка. — Чувствуешь себя мужественнее?

— Раздевайся, — скомандовал он, играя желваками.

Вжикнула молния. За кофтой последовала футболка и штаны с трусиками. Бюстгальтер я предусмотрительно не надела: только возиться потом с застежками. Перекинула волосы за спину, выпрямилась. Во взгляде, скользящем по моему телу, вспыхнул похотливый огонек, но Марк спрятал его за снисходительной интонацией:

— Страдаешь анорексией?

— Сижу на диете, — ответила я, задетая замечанием.

Возможно, мне не хватало жировой прослойки, чтобы не торчали ребра и тазовые косточки, зато грудь не потеряла приятной округлости, и за состоянием мышц я следила. Конечно, на фоне Марка я потеряюсь, но природа и создала женщин обратным треугольником.

Мужчина накрыл мою грудь ладонью, нахмурился.

— Мне они помнились другими, — пробормотал он словно себе.

Я возмущенно запыхтела.

Марк подвигал пальцами, проверяя упругость. Я уперла руки в бока, подогревая в себе раздражение, чтобы не зацикливаться на унизительности происходящего.

— Ты рожала сама? — уточнил он вдруг, спускаясь по животу.

— Какая разница? — прошипела, убирая его руки, и потянулась к шортам. — Меньше слов.

Он отстранился, физически и эмоционально. Велел:

— Ложись на живот.

Последовала череда коротких приказов. Подними задницу. Раздвинь ноги. Смотри на меня. Последнее было проблематично, от неудобного положения заболела шея. Марк деловито раскатал по члену презерватив, выуженный из большой стеклянной чаши, зафиксировал мои бедра и вошел. Упавшие на лицо пряди позволили утаить реакцию на вторжение (он был крупнее Андреаса и особо не деликатничал, о естественной смазке не шло речи, так что ощущения не порадовали). К счастью, он не собирался затягивать. Перевернул меня подобно кукле, нашел удобное положение и после нескольких сильных рывков кончил. Я исподтишка наблюдала за его напряженным лицом и нашла довольно терпимым выражение, появившееся у него в момент оргазма. Помнится, Андреас так смешно кривился и жалобно стонал, что я старалась лишний раз не открывать глаза. С пунктиком Марка на зрительный контакт отвращение было бы тяжело скрыть.