Забыть завтра (ЛП) - Данн Пинтип. Страница 24

— Сколько времени я проспала? — спросила я, чтобы заполнить тишину.

— Несколько часов. Я не хотел будить тебя. Ты выглядела так, словно этот отдых тебе просто необходим.

Его слова прозвучали нейтрально, но взгляд был слишком прямым. Под суровым солнечным светом он должен видеть след, который Лимбо оставляет на всех своих заключенных. Бледная, пепельная кожа. Глубокие тени под моими глазами. Волосы, которые много дней не знали мытья.

Это. Не. Притягательно.

Покраснев, я стала изучать пейзаж, проносящийся мимо. Яростный поток сменился спокойными водами ленивой реки. Внушающая сильное впечатление скала скрылась из поля зрения вместе с металлическими спиралями и зазубренными башнями, вырастающими из нее, этими архитектурными шедеврами, выдуманными самыми находчивыми умами города Эдем. Мы даже миновали пригороды, окружающие город, с их жилыми комплексами и спортивными площадками.

Вместо этого я увидела всю палитру цветов. Сверкающие оттенки красного, весь спектр закатного оранжевого, изумрудного зеленого. Каждый цвет напоминал о падающих листьях Джессы. По берегам рос густой лес. В обозримых пределах не было видно ни одной постройки, созданной руками человека.

Я снова посмотрела на Логана. Его гребки наполнены силой, но он устал. Усталость отражалась у него на лице. Он, вероятно, греб все то время, что я спала.

Каждый гребок увозил его дальше от цивилизации. Каждый оставленный позади корпус лодки — это больше расстояния от того места, в котором он должен был быть. Которому он принадлежал.

— Что ты делаешь?

— Я везу тебя в Хармони, — сказал он. — Это на пятьдесят миль выше по течению, и они ждут нас.

Община на краю цивилизации. Шанс оставить мое будущее — и мою семью — позади, словно плохой сон.

Я тяжело сглотнула. Мне, может, и необходимо покинуть людей, которых я люблю больше всех, но ему — нет.

— Нет, — я схватила весло и зафиксировала его под водой, пытаясь развернуть лодку. К несчастью, я преуспела только том, чтобы заставить нас закачаться и задергаться. — Ты не можешь отправиться в какую-то общину посреди леса. В будущем ты профессиональный пловец. Тебе необходимо вернуться в Эдем и претворить в жизнь твое воспоминание.

— Слишком поздно. К настоящему времени патрули размещены в каждом сверхскоростном поезде города, — мои глаза настолько округлились, что я почувствовала морщины, испещрившие лоб.

— Тогда ты пойдешь пешком, — я указала веслом на пологий, лесистый берег. — Переправься здесь через реку, поймай попутку в пригород, а затем вернись в город пешком.

Мои попытки развернуть лодку привели только к боли в руках. Сдавшись, я оставила весло в покое, и лодка мягко поплыла вниз по течению.

— Может, я передумал, — сказал он голосом, пропитанным эмоцией, которую я не смогла распознать. — Я всю свою жизнь слушал рассказы о Хармони. Может, мне захотелось самостоятельно проверить их.

— Это не твое будущее.

Он потянулся за веслом.

— Мое воспоминание не лишило меня свободы воли, Келли. Я все еще способен принимать свои собственные решения. И в данный момент мое решение — отправиться в Хармони. С тобой. Я смогу убедиться, что ты хорошо устроилась, а затем вернусь в Эдем.

— Но почему? — мне не следовало спрашивать. Следовало бы оставить его в покое. Но слова выскочили из меня, словно были заперты за дверью и пять долгих лет ждали, когда же они вырвутся наружу. — Я тебе даже не нравлюсь. Ты прекратил разговаривать со мной много лет назад.

Он застыл, и я поняла, что перешла черту. Мы никогда не уславливались не говорить о прошлом, но с того момента, когда я увидела его в своей камере, наше взаимопонимание походило на мечту. Или галлюцинацию. Мое заявление выплюнуло нас прямиком в реальную жизнь.

— Я в некотором роде прекратил разговаривать со всеми, — сказал он.

— Да, но ты игнорировал меня. Словно я не существую. Никакого «привет», ни одного «извини». Ни даже «уйди с моей дороги».

Он вздохнул. Ясно, я ужасна. Парень перетащил меня через реку. Он оставил цивилизованный мир, чтобы доставить меня в целости и сохранности в Хармони. И вот она я, извожу его из-за чего-то, имевшего место, когда мы были детьми.

— Забудь. Это было давно.

— Нет, я хочу ответить. Я просто пытался придумать лучший способ сделать это, — он сглотнул один раз, второй, а затем погрузил весло в реку. Но его гребки больше не были уверенными и равномерными. Его движения рваные, нечеткие. Как будто он нервничает. Из-за чего? Меня?

— Помнишь тот день, когда они забрали Майки? — спросил он, уставившись на волны на воде.

— Как будто это было вчера.

Майки был старше нас на четыре года, и я не могу сказать, что знала его, но он выглядел в точности как Логан, если не считать более длинных волос. Я была в классе «5 лет до», когда мы услышали сирены, сопровождавшиеся топотом шагов. Мы столпились у дверей, вытянув шеи, чтобы заглянуть в коридор. И затем мы увидели его, Майки Рассела, конвоируемого двумя чиновниками АВоБ, его загорелые руки в электрических ограничителях были заведены за спину.

— Так ты помнишь, что ты сказала мне тогда?

Я покачала головой. Изображение того, как Майки уводят, отпечаталось у меня на сетчатке, но все остальное вспоминалось весьма смутно.

— Я сожалею?

— Ты повернулась ко мне и схватила меня за руку как раз в тот момент, когда Майки шел мимо нашего класса. Ты сказала 'Сделай что-нибудь', — его рука сжалась, и весло задрожало. — А я стоял там, как идиот, в то время, когда они забирали у меня моего брата. Я стоял там и смотрел, как и все остальные, несмотря на то, что моя жизнь больше никогда не будет такой, как прежде.

— Ох, Логан, — мое сердце сдавило. — Тебе было двенадцать лет. Что ты мог сделать?

— Что-нибудь, — он посмотрел вверх, и я снова увидела того маленького мальчика. Того, кто так много заботился о других и так тяжело старался, чтобы делать правильные вещи. Благородные вещи. Того, кто замолчал в тот день, и я до этого момента не знала почему. — Я мог бы поговорить с чиновниками и убедить их, что это был магический трюк, который мы выполняли. Или, возможно, заставил бы других детей согласиться, что это была хорошая шутка, что они по-настоящему не видели того, о чем сказали, что видели.

— Не думаю, что что-либо из этого сработало бы, — прошептала я.

— Может, мне следовало бы быть достаточно храбрым, чтобы заглянуть ему в лицо, когда его тащили мимо меня. Сказать ему, что я люблю его, чтобы он не чувствовал себя настолько одиноко. Но я этого не сделал. И именно поэтому я не мог с тобой говорить. Я не мог даже посмотреть на тебя, чтобы не услышать этих слов. Сделай что-нибудь.

Он слегка приблизился, стоя на коленях, и весь мир исчез. Больше не было весел, опущенных в воду, солнечных лучей, греющих мои плечи, не было листьев, скользящих по воздуху. Были только Логан и я, и эти слова между нами.

— Я не хотела причинить тебе боль. Я просто не смогу вынести упрек в твоих глазах.

— Я никогда не упрекал тебя. Ни единой секунды.

Минуту мы не разговаривали. Воздух вокруг нас был наполнен столькими мыслями, столькими эмоциями. В любую секунду он мог взорваться, и их избыток прольется на нас словно ливень.

— Возможно, я упрекал самого себя, — его голос тих, настолько тих, будто этих слов никогда ранее не произносили вслух, и сейчас ему страшно делать это. — И я перенес это на тебя. Прости.

Ты определенно так и сделал. Но давняя злость не появлялась. Мою грудь и так слишком сжимало. В ней нет места ни на что, кроме этой боли, которая разрывает меня надвое.

— Это то, о чем ты говорил на крыше, — сказала я. — Ты прыгнул со мной, чтобы попытаться исправить прошлое, — его губы искривились в подобии той улыбки, которая умерла пять лет назад.

— Я хочу, чтоб он гордился мной.

Бедные твои родители. Сначала они потеряли Майки, а теперь тебя.

И все-таки я не сказала этого вслух. Если я это сделаю, он может огорчиться, а затем я и вовсе разрыдаюсь. Если уж я пойду по этому пути, то стану думать о мамочке и Джессе, и во что я превращусь? В зареванную, ни на что не способную дуру.