Единственная (СИ) - Гусейнова Ольга. Страница 41

— Спасибо, что поделился. А из Джара слова лишнего не вытянешь, — грустно вздохнула я, не забыв погладить своего ранта по голове.

— Он скрытный рант и вообще говорит мало. Характер такой, но мы привыкли, — усмехнулся он, наблюдая за моими проделками.

— Ты много болтаешь, — выплеснул напряжение Джар.

Только подумала, что это я заработала замечание, но, оказалось, командир смотрел на медика.

— Я боялась, что вы не успеете и меня сожрет змей, — призналась и, потянувшись к своему герою, поцеловала в уголок рта.

Потом, забыв обо всем, увлеклась: чмокнула в щеку и игриво укусила за подбородок.

— Таяна, — рвано выдохнул Джар, сдаваясь.

— Командир, еще один рывок — и мы на вершине… под охраной, —уговаривал Рето, а взглядом умолял меня. Молчать, наверное.

А мне было не до приличий, сознание уплывало, я словно в тумане плавала, вязла, сходила с ума от боли и чувственной пытки. Поэтому лихорадочно шепнула на ухо Джару, заодно лизнув его щеку:

— Мне важно, понимаешь, жизненно важно признаться.

— В чем? — спросили и мой любимый, и любопытный Рето.

— Пока меня травил тот золотой гад со свитой помешанных, я думала только о тебе. Отстранялась от них таким образом. Мечтала и хотела только тебя. Представляла каково это: быть с тобой, лежать под твоим разгоряченным телом, целовать, чувствовать тебя в себе…

— Шак, закройте ей рот, командир, не то я сейчас сам спрыгну со скалы от боли. Откуда у нее взялся протяжный хриплый голос… сносит весь контроль… — проревел Илэр.

— Ты моя, Таяна. Единственная, родная, моя ри-янта… — Джар не внял отчаянным мольбам друга.

Мы бежали, будто за нами гналась стая мануков. Но одновременно успевали так много. Например, я успела шепнуть:

— Джар, я люблю тебя. Только сегодня поняла, думала: умру, а ты не узнаешь.

— Любишь? — прохрипел Джар.

— Любишь? — подхватили остальные.

— То есть ты образовала стабильную эмоциональную привязку к своему ранту? — констатировал Рето. Ох, елки, исследователь! — Если разорвать, ты умрешь?

— Видимо так, — согласилась я, целуя Джара, куда могла дотянуться. — Любовь — как прочная привязка, говоришь? Научное пояснение. Да, я люблю его, а без него проще умереть. Это я сегодня осознала. Мне предложили выбор: быть как они или пойти на корм чудовищу. Я решила, пусть лучше меня сожрет монстр, чем жить без любимого Джара.

— Повезло, командир, что вы выяснили это до возвращения к озеру. А не после. Со своей любовью она простит слияние в горячке.

— О чем вы говорите? — простонала я, запуская руки под майку к Джару. — Любимый, можно я потрогаю вот здесь… и здесь тоже…

— Клянусь звездами, это самая мучительная операция в моей жизни, — простонал Дейти. — Даже когда мне кишки вырвали дроны, было не так больно.

В этот момент мы взбежали на обжитую, знакомую до последнего камешка площадку. Вернувшиеся с операции бойцы с ходу ныряли в озеро. Джар отдал приказ остававшимся в лагере десантникам:

— Усилить охрану. Адамир, ложемент в грот, прямо сейчас, у нее спина располосована.

И вместе со мной прыгнул в воду. Я взвизгнула, потом, отфыркиваясь, заколотила руками по воде. Джар, перехватив меня под грудью, поплыл к водопаду. Нырнул — и мы скрылись от всех в купели за стеной воды. Встав на ноги, мы прижались друг к другу и задрожали от желания.

— Пей, слышишь, пей больше, — приказал Джар.

Краем глаза заметила в гроте Адамира с ложементом. Он грустно улыбнулся и исчез.

— Мне плохо, больно, — заныла я, содрогаясь всем телом.

Джар осторожно снял с меня майку, потом лифчик, остальное с какой-то безумной лихорадочностью содрала сама.

— Попроси, единственная моя, просто попроси, — просипел Джар, обнимая мое лицо ладонями и заглядывая в глаза.

— Да-да-да, возьми меня, пожалуйста, — я в нетерпении тянулась к нему.

Джар стремительно избавлялся от одежды, а я мешала — терлась об него, как мартовская кошка, трогала, поглаживала. Меня больше ничего не останавливало, не пугало, не удивляло. Я сходила с ума от желания и ныла от сосущей пустоты внизу живота, от боли в груди. Перед глазами ярко мерцали искры, кровь шумела в ушах. Джар развернул меня к себе спиной и, придерживая за плечи, начал жадно ласкать, доводя до исступления. Я буквально содрогалась в его руках от первого, дико болезненного, но столь необходимого чувственного облегчения.

— Мой янт… мой… — шептала я в полузабытьи и тоже время остро воспринимая любое движение, касание, поцелуй.

Джар резко подхватил меня за талию и посадил на берег, а сам встал вплотную и горячечно зашептал, лаская мои плечи:

— Прости! Прости, сейчас не будет нежности и ласковых слов. Мне тяжело контролировать себя. Я хочу, чтобы ты запомнила этот момент. Вспомнила потом, когда придешь в себя… Я не знаю, что такое любовь в понимании землян. — Джар взял мою ладонь и прижал к своей груди, поймал мой взгляд. — Ты у меня вот здесь, Таяна, внутри, с первого взгляда. Мне будет очень сложно жить дальше, если тебя не будет рядом. Сейчас мы соединимся навсегда.

— Я твоя? — я сходила с ума, блуждая в чувственном тумане, но, наверное, это признание в любви запомню навечно.

— Только моя! — зловеще ухмыльнулся рант. — Запомни это! Именно это!

— Хорошо, — кивнула я, — но ты только мой!

— И я запомнил твои слова! — хрипло рассмеялся довольный Джар.

И наконец-то потерял контроль…

Глава 17

«…мощным плавным броском Джар вылезает на берег, затем вытаскивает меня из воды, и вскоре я прижимаюсь к нему, каждой клеточкой измученного тела ощущая, расплавляясь в его жаре и своем желании. Мне хочется не только ощущать, но и смотреть в его глаза, чтобы с восторгом наблюдать, как страсть буквально заволакивает их чернотой, как «снежинки» полностью закрывают белок и все разумное, цивилизованное. Ноздри моего дикаря раздуваются, он с силой втягивает мой запах и не может надышаться. А его запах заглушает все вокруг, наполняя меня, вытесняя золотой дурман, заставляя забыть обо всем, кроме него. И только это мне нужно, важно знать и чувствовать…

…я скольжу ладонями по рельефной груди Джара вверх, завожу их за крепкую шею, притягивая его ближе, еще ближе. Больше нет сил терпеть, а он сминает мои губы жадным поцелуем. По-моему, неумелым, словно ему редко приходилось целовать женщину. Но от вкуса нашего поцелуя меня накрывает сокрушительная волна наслаждения…

…его глаза — словно жидкая горячая лава. В них бушует неутолимое желание. В нашем поцелуе нет нежности, нет ласкового, долгого знакомства. Мы голодные! Жадные! Нетерпеливые! Неумелые собственники! Но мы учимся прямо сейчас владеть друг другом!..

…нестерпимый жар окутывает меня, погружая в пламя похоти и страсти, заставляя мечтать о большем. О чем раньше я могла представить лишь понаслышке. Мы остервенело ласкаем друг друга, тремся обнаженными распаленными телами, будто умрем, если хоть на миг разъединимся. Поцелуи становятся рваными, лихорадочными, гуляющими по телу. Джар замирает, его ладони до боли сжимают мои ягодицы, я слышу его глухой яростный рык и теряюсь в ощущениях…

…движения моего ранта становятся властными, они наполнены силой, непоколебимой уверенностью, напрочь лишающей меня возможности делать что-то самой, подчиняющей ему. Но я хочу, я согласна, абсолютно! Сейчас я хочу раствориться в нем полностью. Джар — мой воздух, моя жизнь, моя душа. Без него я просто умру. Сквозь чувственный туман я с трудом поднимаю веки, чтобы окунуться в черные глаза, и душа разлетается на кусочки от счастья. Его взгляд буквально кричит: я самая красивая, желанная, самая необходимая, нужда в которой заставляет корчиться в судорогах боли. Не только от желания или для облегчения похоти, а потому что я — его! А он — мой! Теперь так есть и так будет отныне всегда!..

Боль первого единения — потерю невинности — я перенесла с дичайшим облегчением от чувства наполненности. Навязанная боль отступила. Дальше меня накрыла мощь резких движений Джара. Он забирал себе мое тело, а черными бездонными глазами пил мою душу. Накрывший экстаз кинул меня в темноту. Я успела выдохнуть: «Джар…»