Секретарша из романа (ЛП) - Мэрченд Мелани. Страница 47

Я словно оказалась на чёртовой другой планете.

Когда Шелли заходит в комнату, атмосфера меняется. Каждая собака поднимает голову, и все они смотрят на неё и ждут её команды.

– Сидеть, – негромко говорит она, и они все слушаются.

Эта женщина пугает, и я её обожаю.

– Мэг, ты в порядке? – она подходит и кладёт руку мне на плечо. – Иногда мне кажется, что ты как будто находишься за миллион миль отсюда.

Это так очевидно? Я чувствую, как у меня начинают гореть уши.

– Извини. Я попытаюсь быть внимательнее. Я просто…

– Нет, нет, нет. В этом нет ничего плохого, – она присаживается рядом со мной. – Я просто беспокоюсь за тебя, вот и всё. Если когда-нибудь захочешь поговорить, я рядом.

– Знаю, – вздыхая, я смотрю вниз на свои руки на коленях. Они просто лежат неподвижные, словно не знают, что им делать. Словно мне на всё требуется дополнительное усилие. На то, чтобы дышать. Думать. Всё моё тело неподъёмное и вялое. – У меня были кое-какие проблемы на прошлой работе. Я рада, что ушла. Не то, чтобы это был мой выбор. Но, думаю, это было правильно, пусть даже в то время это казалось чем-то ужасным.

– Та работа точно была не для тебя, – кивает Шелли. – Каждый раз, когда мы случайно встречались, я видела, что она по капле выдавливала из тебя жизнь. Но ты и сейчас не счастливее, Мэг. Ты всё ещё выглядишь так, будто носишь на плечах весь мир. Ты правда оставила всё позади?

Конечно же, нет. Но как я могу объяснить ей это, не признаваясь в том, что спала со своим боссом? Не хочу, чтобы Шелли знала это обо мне. Это кажется таким незрелым, таким глупым. Я буду выглядеть оторванной от реальности, неспособной принять тот факт, что парень с настолько высоким социальным статусом не хочет остепениться и завести детей с кем-то вроде меня. Неважно, насколько сильно ему нравится секс, мне никогда не стоило принимать это за любовь.

Несмотря ни на что, это не было ошибкой. Я знаю, что не было. Он что-то чувствовал ко мне и сбежал от этого так, что только пятки сверкали. Если он собирается так себя вести, я не хочу, чтобы он оставался в моей жизни.

– Сложно отказаться от образа человека, который создал в своей голове, понимаешь? – говорю я наконец. Без контекста это лишено смысла, но с Шелли это редко имеет значение. – Даже если знаешь, что он далёк от реальности. Мы как будто видим только кусочки картины и заполняем промежутки тем, что мы хотели бы там видеть.

Она кивает. И снова мне начинает казаться, будто она мне что-то не договаривает, и я не могу представить, что именно. Шелли редко из-за чего прикусывает язычок.

– Что ж, что бы ни происходило, я знаю, ты будешь в порядке, – она сжимает моё плечо. – Дай мне знать, если я могу чем-нибудь помочь.

Я обещаю ей, что так и сделаю, но не могу представить, чем кто-либо может помочь мне сейчас.

***

По какой-то причине я продолжаю переключать телевизор на финансовый канал. Это было всем, что мне было нужно знать, когда я работала на Эдриана, но к моей теперешней жизни это почти не имеет никакого отношения. И тем не менее, я остаюсь в курсе событий. Когда не показывают ничего получше, я узнаю о последних слияниях и поглощениях и диких спекуляциях.

Полагаю, я просто привыкла к этому. Сейчас это уже что-то вроде колыбельной или повторного показа «Сайнфелда» (американский сериал в жанре комедии положений, 1989-1998 гг. – прим. переводчика) для тех, кто вырос в 90-е. Хорошо, когда в мире есть хоть что-то постоянное.

Но Джим Крамер сегодня прямо-таки брызжет слюной. Должно быть, что-то случилось. Воздушной тревоги я пока не слышала, так что вряд ли это что-то настолько серьёзное, но я всё равно переключаю внимание на экран, пока собираю посуду.

– …и после этого беспрецедентного шага чего вы ожидаете в будущем? – спрашивает один из дикторов.

– Знаете, Джон… безусловно, мы видели такое и раньше, такие большие разочарования, но со временем, думаю, это станет лишь одним из эпизодов в истории компании. Конечно, всё зависит от того, какое впечатление произведёт новый исполнительный директор. Но нет никаких признаков того, что до этого компанией плохо управляли. В конечном итоге, думаю, люди забудут имя Эдриан Райзингер.

Я умудряюсь не уронить стакан, который держу в руках, но, оглядываясь назад, не совсем понимаю, как мне это удаётся.

– Рановато для кризиса среднего возраста, – говорит кто-то другой. – Люди начнут задумываться над тем… вообще-то, мы уже сейчас слышим предположения, что причиной его отставки, вероятно, стала проблема с коррупцией или какая-то другая проблема компании, с которой он не захотел иметь дела. И именно эти мысли будут крутиться у всех в головах завтра, когда откроется биржа.

Онемевшими пальцами я набираю его имя в поисковике на своём телефоне. Тут же всплывают пять или шесть новостных заголовков. Есть и видео. Мне не хочется нажимать на кнопку «Проиграть», но я всё равно нажимаю.

– Я уже прокомментировал это… я сказал всё, что собирался. Это никак не связано с «Райзингер Индастрис». Их ждёт многообещающее будущее и без меня. Эта должность никогда мне не подходила, и я для неё тоже никогда не подходил. Я сожалею лишь о том, что мне потребовалось столько времени на то, чтобы это понять.

Я сажусь, потому что ноги перестают меня держать.

Он жил ради этой компании. Она – всё, что у него есть. Всё, что у него когда-либо было. И теперь он просто… уходит?

Паника царапает мне горло изнутри, и я понимаю, что всё это время я боялась за него. Не понимаю, как он может обходиться без меня, и что это как не гордыня? Всё это время я считала его высокомерным, но сама при этом начала верить в то, что незаменима для него.

Очевидно, что это не так.

Быть секретарём Эдриана было моей идентичностью. Долгие пять лет это являлось всем, кем я была. Мне не хотелось верить, что я позволила этому просочиться в меня так глубоко, но это случилось. Эдриан прекрасно обойдётся без меня. Он прекрасно обойдётся и без компании. Вообще-то, он скорее всего вернётся к писательству. Он человек многих талантов, в отличие от меня. Если не считать талантом способность взаимодействовать с невыносимыми людьми. Прямо сейчас она мне не особенно пригождается.

Той ночью боль в сердце не даёт мне уснуть. Хотелось бы мне просто забыть об всём этом. Его жизнь и моя больше не связаны. Вообще-то, я не планирую даже разговаривать с ним когда-либо снова.

И всё же.

***

Когда Шелли спрашивает, могу ли я прийти в среду немного пораньше, я обсуждаю это с боссом, и он говорит, что конечно же я могу. В приют должен прибыть фургон с большим количеством пожертвований, и чтобы разгрузить его, им нужна вся возможная помощь.

Я готова посвятить пару часов своего времени изнурительному труду, если это поможет мне забыть обо всём, о чём мне нужно забыть.

Несмотря на то, что я ухожу с работы вскоре после ланча, я всё равно оказываюсь одной из последних прибывших волонтёров. Здесь полно народа: у Шелли всегда был дар заставлять людей засучить рукава.

Подходя к маленькой толпе, я вижу то, от чего моё сердце грозит выскочить из груди.

Это не он. Это не он. ЭТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ОН.

Даже учитывая то, что мне известно, Эдриан не из тех людей, кто стал бы это делать. Заниматься физическим трудом? Он скорее из тех, кто выпишет чек и посчитает, что сделал достаточно. Но если это не его затылок, нелепо торчащий над воротником удивительно знакомой футболки, я проглочу свою туфлю.

Я просто смотрю на него. Я никогда раньше не видела его в джинсах. Я никогда раньше не видела его в обычной одежде. Я вообще не видела его так долго после того, как в течение пяти лет видела его каждый рабочий день и часто и по выходным тоже, что мне начинает казаться, будто моё сердце вот-вот взорвётся.