Варвары без царя в голове (СИ) - Высоченко Александр Валерьевич. Страница 55

- А ежели в ставке хана есть уже греческие соглядатаи, и захотят они нас там проверить? - задал вполне правильный вопрос Феофан.

- Тогда вы должны действовать жестко, говорите, что операция секретная и кесарь не успел известить своих людей, что сидят в ставке у гуннов. А еще лучше по выспрашивайте там тихо, мол кто чаще всего из греков ходит в шатры ханские и тихо их придушите. А хану скажите, что вы по праву главы посольства направили людей кесаря со срочным донесением в Константинополь. Я не говорю вам люди, что буде легко и просто, но если мы с вами не научимся проводить такие операции, то рано или поздно недруги наши перебьют всех, за какими бы топкими болотами мы не прятались. Война ведется не только мечами, но и льстивыми словами и мешками с серебром. При чем второй способ более эффективный.

Вроде бы все продумали, все просчитали, а там как пойдет уже далее видно будет. Это первая моя операция такого рода в этом мире, первая не только у меня но и моих болотных варваров.

Цветана в последний месяц была сама не своя.

Еще тогда, прошлой весной она хотела умереть вместе со своими людьми на горящих развалинах Данапраспара. Но воевода этого болотного демона, скрутил её как простую девку, перекинул через спину коня и приказал своему воину отвезти её в Смолянку.

Когда лошади заходили в прохладную реку Цветана все еще слышала дикие предсмертные крики и стоны своих людей, стариков, женщин и детей. Она слышала и яростные крики кривичских дружинников, что сотней кинулись на почти тысячное войско Обияра. Глупцы, ведь она приказала им отступать, она хотела договорится, она хотела сохранить жизни людей. Ведь людишки буссовы не отвечают за деяния того, кто называет себя Царем Кривичским. И ежели Чеслав виновен в смерти Кугума, то только Чеслав должен отвечать за свои преступления, а не простой народ.

Её сердце успокоилось, вначале она билась в запертой светлице как птица в клетке, но за больше чем пол года она успокоилась и даже стала принимать ту еду, что приносили ей злющие тётки, приставленные в качестве охраны.

Она потеряла счет дням и ночам, её сердце успокоилось, душа уже не плакала, душа уже давно была мертва.

Потом её перевезли в Полоцк и тут появился он, этот мерзкий демон. Сын упыря и кикиморы болотной. Он молчал, не кричал, не ругался, просто смотрел и молчал.

Он это делал так, будто бы только она виновна в смерти ни в чем неповинных людей. И душа её опять проснулась, проснулась от такого долгого сна. Теперь она знала зачем живет, она живет ради мести. Мести за отца, что поверил посулам болотного демона и повел свой народ на погибель, мести за убитого брата и погубленные города людишек славного племени древнего князя Бусса.

Она не знала как это сделает, но сделает обязательно. Днем она изображала из себя смирившуюся с судьбой девку, ходила по терему с опущенной головой и даже не требовала встречи с сыном. А зачем, зачем встречаться с волчонком? Ведь Ждан уже давно не её сын, этот двенадцатилетний подросток превратился в такое же кровожадное чудовище как и его отец, с утра до вечера мечами машет на подворье, да из самострела стреляет.

Ей уже не было больно, но по ночам она стонала, уткнувшись головой в деревянную стену светлицы, и постоянно повторяла одни и то же слова: 'демон, демон, демон....'.

Она спасет этот мир, она освободит несчастный кривичский народ от болотного демона, она отомстит за всё.

Зимой, используя замерзшие болота я отправил послов на Вистулу. В диких, непроходимых лесах в верховьях Вислы проживали больше трех десятков крупных родов песьеголовцев, называемых мною лютинами. С этими родами была налажена неплохая торговля, они уже несколько раз давали своих добровольцев в мои походы, но все таки заключить с независимыми родами какой либо союз у меня не получалось. Этим людям не нужен союз ни с кем, они находясь в непролазных чащобах и чувствуют там себя вполне спокойно, и воюют только между собой, мстя за какие то непонятные древние обиды своим соседям. Кроме того эти людишки очень активно использовали преимущество нахождения на древнем торговом тракте между Сарматским (Балтийским) и Скифским (Черным) морями.

Издревле торговля между разными народами что жили по берегам двух морей шла по реке Вистула далее лесными трактами и горными перевалами до верховий реки Днестр и вниз к греческому морю. Однако пришли тяжелые времена и теперь не могут людишки в волчьх шкурах держать древние торговые пути. Верховья Днестра и горные тропы надежно удерживают сотни больших и малых родов грозного вождя гепидов Ардариха. Эти пути вновь станут свободными только после того, как уйдут проклятые богами гепиды вслед за своими соседями в теплые края в долину реки Данубис. Рано или поздно, но все народы идут к заветным римским границам, там есть богатая торговля и очень плодородные земли. Рано или поздно все уйдут, все кроме лютинов, так бывало ранее, так будет и впредь. Они не живут ни торговлей ни даже землепашеством, народ в волчьих шкурах живет охотой и лесными дарами, а врагов своих встречает острыми копьями и тяжелыми топорами.

Многие смелые и сильные вои, устав сидеть в непролазных болотах уходят из родных лесов и нанимаются к вождям соседних родов. Ранее все вои ходили к великому царю Воломиру, но случилось так, что и грозный волк умирает от зубов более молодого и более сильного самца. Такой молодой самец появился в ближних краях, и имя ему Чеслав. Уже не десятки, а сотни воинов ушли на север, что бы наняться в дружину Чеслава, и вот теперь опять пришли посланцы с великими дарами к вождям и воеводам, с просьбой отпустить охотливых людей в новый поход рикса Чеслава, которого ведуны зовут 'северным вильфом', то есть 'белым волком'.

Чеслав платил хорошо всем охочим до битв, и в этот раз вожди пообещали прислать по весне в земли царя Чеслава своих воинов общим числом не менее трех сотен человек.

Весной, как только успокоилось море я направил быстроходную чайку на Готланд к брату. Требовалось перехватить его, пока этот прото викинг не надумал пойти в еще какой либо дальний поход. Мне нужны люди, я собираюсь идти в степь. Но поход будет необычным. Я не буду гонятся за воинами на быстроногих скакунах. Я изгоню их стада как можно дальше от воды, а значит и от своих границ.

За зиму мои мастеровые на клепали сотню десяти весельных речных ладей. В каждую ладью можно с комфортом с приличными припасами продовольствия и снаряжения разместить до пятнадцати воинов и четверку коней. И вот эти быстроходные ладьи должны будут как саранча заполонить все притоки днепровские. Тысячи изготовленных самострелов попадут в руки моим воинам и я собираюсь сделать все, что бы кочевники боялись приближаться к реке. Я буду вести самую настоящую американскую войну.

Когда то на заре зарождения американской государственности огромные кучи добровольцев носились по прериям и отстреливали бизонов. Зачем они это делали? Да все просто, эти самые браконьеры просто лишали миллионный народ индейцев кормовой базы и вынуждали несчастных аборигенов помирать от голода, или спасаться бегством от завоевателей в новых землях. Как потом оказалось, эти новые земли были просто безводной пустыней.

Вот и я придумал коварный, но такой понятный для всех 'просвещенных западников' план войны, я буду уничтожать саму основу степной прото государственности. Нападая со стороны реки мои воины будут бить болтами пасущиеся у воды стада, а потом поджигать степь и спокойно убегать от разъяренных кочевников на быстроходных судах. За одно лето я планирую нанести серьезный урон экономике аланских вождей и сделать так, что бы их рода боялись приближаться к границе лесо-степи. Что бы они кочевали как можно дальше от моих границ, а потом можно попробовать совершить зимний поход. Такой поход давно напрашивался, но не было повода, а теперь пойдем в степь зимой и попробуем разорить крупные становища у Днепра. Требуется сделать так, что бы аланские вожди откочевали от Днепра как можно ближе к гуннским степным границам. А там, если проглядят боги, то возможно начнется новая алано-гунская война.