Ветра Унтара (СИ) - Элиман Итта. Страница 17

-- Вижу, - ответила Ив, - но что с того? Эмиль не умеет играть на гитаре. - она свернула со стола полотенце и равнодушно принялась считать про себя вышитые на нем колечки.

Эрик тоже был не в курсе больших перемен и уж, конечно, не понял, в чем дело, когда Эмиль взял у него из рук гитару.

- Зачем тебе?

- Погоди! Только не говори, что не помнишь Туоновский Бешеный блюз! - Эмиль преспокойно опустил гитару на колени. - Я тут думал, кажется, получается новая аранжировка, правда пока не ясно с басами. Послушаешь?

Эрик застыл на мгновение и быстро закивал головой. Пальцы Эмиля пробежались по струнам, Эрик вздрогнул.

- Опять не строит! - как ни в чем не бывало, доложил Эмиль и закрутил колки последней струны. "Ми" прозвучала нахально и ясно.

По-моему Эрик обалдел от такого поворота событий больше, чем мы с Ив. Не в силах поверить своим глазам, он обречено плюхнулся на скамью, налил себе еще эля и покачал головой:

- Ты не знаешь этого парня, Итта! Когда я говорю ему: "Эм! А Бешеный блюз, ну это штука, просто с ума сойти!", он морщится и в лучшем случае отвечает: "Ай, да ерунда!", а теперь, на тебе, Бешеный блюз. Но, больше того, Итта, я уверен, он сыграет его. Говорю, ты не знаешь этого парня....

Похоже, так и есть. Конечно, я знала - когда в Эмиле просыпается то, что в его брате не дремлет ни секунды, никому не покажется мало. Но как ни крути, а Эмиль и гитара не укладывались в моем воображении.

Ждать пришлось недолго. Эмиль быстро настроил инструмент и врубил действительно такую бешеную тему, что кружки подпрыгнули на столе, а витражные стекла вздрогнули и клацнули о подоконник. Люди за дальним столом перестали разговаривать и уставились на нас, мы - я, Эрик и Ив застыли с открытыми ртами, и только гвардеец равнодушно подливал себе вино.

Эмиль играл здорово. Глаза его брата горели счастливым огнем, я видела, что у Эрика чешутся руки взять вторую гитару, но, к сожалению, ее не было. Что и говорить, не часто Эмиль удивлял нас тем, что играл музыку, которую сам же считал несерьезной. Ив слушала, слушала и, наконец, улыбнулась. Она посидела еще немного, подпирая подбородок ладошками, а затем встала и ушла. "Пошла спать", - подумала я. Спать, конечно, хотелось, несмотря на две недели, которые мы схлопотали про запас, но пропустить Бешеный блюз было немыслимо.

Эмиль иногда останавливался, что-то спрашивал у Эрика, затем проигрывал заново и возвращался к куплетам. Я забралась с ногами на скамью и слушала его до тех пор, пока не вернулась Ив. Она... Ну что тут скажешь? Малышка была достойным членом команды, и как только я начинала в этом сомневаться, она незамедлительно меня переубеждала. Ив несла вторую гитару, она положила ее Эрику на колени и села на свое место, поближе к камину. Где она ее раздобыла? Что проку спрашивать? Если у кого-то на хуторе была гитара, то разве он смог отказать Ив? Дело наладилось как нельзя лучше, теперь туоновский Бешеный блюз зазвучал на два голоса, Ив улыбнулась мне, и я улыбнулась в ответ.

Я помнила Туоновский Бешеный блюз. Как-то поздно вечером, тогда, когда мы с ребятами еще учились в Туоне и тогда, когда наши сердца еще не были связаны ничем кроме взглядов, в мое окно постучался Эрик. Так бывало только в крайних случаях, но бывало. Эрик приходил один и пел мне песни. Эмиль не приходил никогда, а если они, вдруг, появлялись вдвоем, то просто свистели или кидали в окно еловую шишку.

В тот вечер Эрик сказал, что ребята из Кивида придумали совершенно новую музыку, такую, что можно с ума сойти, и сыграл мне Бешеный блюз. Блюз, и вправду, оказался бешеным, и хотя Эрик старался играть тише, мои соседки принялись колотить в дверь и интересоваться, что происходит. Мне еще повезло, что не проснулся никто из учителей.

На следующий день я спросила Эмиля про Бешеный блюз. "Где ты его слышала?" - удивился он, и я поняла, что Эмиль ничего не знает о похождениях Эрика, а тем временем его брат ползает с гитарой по балконам, посещая, таким образом, меня. Конечно, это было очень опасно, но ведь Эрику не объяснишь... Если представиься случай, он, не моргнув глазом, залезет выше башни Алъерьских королей. И все же, когда следующей ночью Эрик вырезал ножом на моем подоконнике розу ветров, я спросила его, почему он не боится высоты. "Понимаешь, - ответил он, встал на подоконник третьего этажа и опустил руки, - высота сама по себе не опасна...". Да, я знала, что когда братьям было по десять лет, они прыгали на спор с крыши сарая, и Эрик сломал себе руку, потому что решил, что прыгать на сено несерьезно и прыгнул на дровяную поленицу. Эмиль изобрел ему тогда воздушного змея, такого, который даже при слабом ветерке взлетал высоко-высоко над землей. "Желто-зеленый змей с раздвоенным хвостом, - вспоминал Эмиль, - он помог Эрику забыть про перевязанную руку. Мы запускали его целыми днями, но как только Эрик выздоровел, он уже снова стоял на крыше сарая..."

Хорошо, когда знаешь, чего хочешь, тогда добиваешься этого любыми путями, и нет дела до того, что это невозможно. Но так бывает лишь в детстве, а потом все меняется и приходит совсем другое время.

Эрик не хотел мириться с приходом других времен, он был таким всегда, и у него получалось...

Он оставался точно таким же... и если бы не Эмиль, который тоже взбирался на башню Алъерьских королей и убивал полыньяков в Желтом лесу, если бы ни Эмиль, который играл теперь Бешеный блюз, если бы...

Мне казалось, я, как прежде, схожу с ума от раздвоения.

К ведьмам все эти мысли! Сумасшедшие ветра, байки про Угрюмых фей, Эмиль, играющий на гитаре, Эрик, весь вечер глядящий на свою Ив, добрый жбан эля, - все смешалось и отозвалось в голове пульсирующим ощущением какой-то незавершенности. Теряя отчет в том, что делаю, я смотрела на королевского гвардейца и его початую бутылку вина. Темно-зеленую бутылку, бутылку с изящным, строгим горлышком...

Так уже было однажды. В Туоне я рисовала с натуры кувшин, он был сложный, и я разглядывала его, разглядывала, а сама думала ведьма знает о чем, вот как сейчас. И тут, вдруг, кувшин возьми да и лопни. После этого случая Улен обязал меня учиться контролировать свой дар, поэтому теперь я могла остановиться, но... мне хотелось, очень хотелось, чтобы бутылка разбилась, и чем громче, тем лучше...

Она медленно и верно сползала к краю стола. За зеленым стеклом подрагивало сливовое вино, оно пенилось рубиновыми пузырьками, и было заметно, что ему тоже нравится Бешеный блюз. Когда стол королевского гвардейца кончился, бутылка плавно перевалилась за грубо отесанный край, озадаченно наклонилась в полете и... разлетелась вдребезги о каменный пол...

Гвардеец вздрогнул, я резко отвернулась и врезалась плечом Эрику в бок. Бешеный блюз кончился, Эрик отложил чужую гитару, посмотрел на меня исподлобья и сказал:

-- Знаешь ли...

-- Знаю... - ответила я.

- Просто хочу тебе напомнить, что за такие фокусы положено неделю, а то и две, полоть туоновские теплицы.

Эрик редко скрывал свои мысли, и он вспоминал Туон.

Мне стало грустно, захотелось поскорее уйти куда-нибудь раньше, чем я попрошу его сыграть что-нибудь старое, и раньше, чем Эмиль заметит мое смятение...

Но Эрика не надо просить. Часто в такие минуты у нас на уме оказывалось одно и то же... Эрик! Не сегодня, слышишь, хватит, сегодня и так уже достаточно переживаний, чтобы голова пошла кругом! Эрик был неумолим, он забрал у Эмиля свою гитару и аккорд за аккордом вырывал из моей души все новые и новые воспоминания.... Эту песню он написал для меня. Времена прекрасного туоновского детства, времена первых неизлечимых ран! Как позабыть их, Эр? "Покой не по тебе", - обречено решила я, а, значит, ссора сегодня обеспечена. Пусть. Я хочу услышать ее, услышать здесь и сейчас - ни Угрюмые Феи, ни Бешеный блюз, и даже Ив не остановят меня, Эр, ты знаешь...