Ветра Унтара (СИ) - Элиман Итта. Страница 89

Утром Эмилю позволили встать с постели. Он вышел во двор прямо через распахнутое настежь окно; расправил плечи, замер, вдыхая соловьиную песню и, сложив на груди руки, склонился до самой земли перед прекраснейшим лесом на свете. И, что б мне провалиться, если я вру, но голубые сосны, вязы и дубы ответили ему, преклонив на миг гордые вершины. Синий Лес выжил... Только он да Эмиль знали, как долго еще будут болеть раны, нанесенные смерчем.

Вволю набродившись по окрестному лесу, Эмиль вернулся, румяный от свежего воздуха и принес мне полную кружку малины. За завтраком он впервые сидел за общим столом и знакомился с конвоирами, которых, как нам казалось, мы знаем уже тысячу лет. Эрик поглядывал на брата из-под отросшего кудрявого чуба и было ясно - замышлял заговор. И точно: не успев расправиться с кашей, оба исчезли в направлении Рощи Героев. Улен поворчал для очистки совести, что мол, нечего так носиться в первый же день, но и он понимал: именно сегодня ребята должны навестить могилу дедушки. В воздухе витал теплый еле уловимый осенний дух, листва неуклонно забиралась в охра-красную палитру, и я могла поспорить на что угодно - это означало, что путешествие подходит к концу...

Весть о том, что Эмиль окончательно поправился, с быстротой ласточки облетела базу. Дым пошел коромыслом. Ив, я и даже отданные в наше распоряжение конвоиры готовили угощения. Из погреба выкатили бочку эля, а свиные отбивные жарили прямо на улице, этот праздник обещал быть лучшим праздником из всех, которые устраивались в нашу честь.

Все, кто так или иначе оказался причастен к войне ветров, не исключая красноглазых перепелок, собрались вечером за широким столом, который специально поставили во дворе. Не хватало, пожалуй, только Хранителя Гор, но его золотую фигуру, его потусторонний взгляд немыслимо было представить среди разухабистых мужиковатых конвоиров, деревянных кружек с элем и простых человеческих страстей, захлестнувших всех после столь долгого воздержания.

К моменту, когда Солнце тронуло кроны, чаши были наполнены, а мясо, сыры и копчения дразнили аппетит. Ив и я созвали всех обитателей базы Синего Леса. Расселись, а Эмиля и Эрика все не было.

Постепенно за столом пошел разговор, эль пригубили, голоса набрали силу и зазвучали наперебой. Кто-то из гостей неловко повернулся и опрокинул на скамью целую кружку. Наклонившись и промокнув полотенцем жидкий пузыристый янтарь, я выпрямилась, и полотенце, скользнув, угодило под ноги. Ладони опустились, пальцы коснулись бедер и растерянно спрятались за спину. Поверить своим глазам не всегда легко...

Эмиль и Эрик явились на праздник в тех самых жилетках и брюках клеш, которые надевали в последний раз на день окончания Туона. Теперь жилетки слегка жали в плечах, а брюки были чуть коротковаты, но, думаю, кроме меня этого никто не заметил. Прошло больше четырех лет, а вышивка даже не полиняла, ведь костюмы, надетые однажды, оказалось терпеливо ожидали сегодняшнего дня. Ребята взволнованно переглянулись.

-- Как похожи... - прошептала Ив, - во что это они вырядились?

-- Если б ты знала...

Во мне вдруг всколыхнулось все, что могло всколыхнуться при виде чудом уцелевших от ветров Унтара ребят. Не только День окончания Туона, но все остальные долгие дни, пока мы, сгорая от любви и жажды приключений, так и оставались непонятыми друг другом, так и оставались вольны... Эмиль сел справа от меня, а Эрик - слева, и я услышала, как бьется их синхронное сердце и стреляет в висок. Спина сама собой выпрямилась, волосы плавно легли на плечи один к одному, глаза заблестели, и я улыбнулась сначала одному, а потом другому.

Эрик наклонился и зашипел мне на ухо:

-- Затея не моя, уж поверь! Эм прихватил жилетки с собой, и больше того, у него на них были совсем другие планы...

-- Какие?

-- Этого я тебе не скажу, темная дева, даже под страхом кодекса ольховых листьев, и не мечтай...

Вскоре все встало на свои места, эль вновь потек рекой и ни у кого не было заботы думать о завтрашнем дне; ни у кого, кроме Улена, но и он предпочитал на время об этом забыть. Может случайно, а, может, и нет, но Улен оказался за столом рядом с Тигилем, они проговорили весь вечер, наливая кружку за кружкой и не пьянея вовсе.

Талески не очень-то любил шумные застолья. На моей памяти он пускался в разгул лишь раз, и то разгулом это можно было назвать с большой натяжкой. Скорее это было легкое развлечение, которое угрюмый Тигиль позволил себе по окончании компании против полыньяков.

Правда, день рождения братьев, что частенько попадал на весеннюю Ярмарку в Купеческой Гавани, праздновали любо-дорого, но никто не взялся бы усомниться на счет праздника в честь выздоровления Эмиля и победы над ветрами Унтара. Даже Тигилю пришлось отложить свои дела с Учителем, когда Эрик принес гитару. Тут уж невозможно устоять...

Стемнело, зажглись фонари над домом, распустились ночные цветы, роса отдала воздуху свежесть, и тот наполнился благоуханьем. Постепенно присмирели конвоиры, Мирон запустил в бороду руку, исчерченную шрамами, Улен прервался на полуслове и облокотился на стол, Ив подогнула колени и уперлась подбородком в ладошки, так она больше всего любила слушать Эрика. А я... Я перебирала между большим и указательным пальцем записку, переданную мне перед началом праздника, и с удовольствием смотрела, как Эрик немного смущенно обнимает свою гитару...

-- Прежде чем я сыграю, хочу спросить тех, кто был со мной там, у озера... Мой брат победил смерч... Он оказался силнее всех остальных ветров, - Эрик взволнованно перевел дух. - Эмиль был по ту сторону смерти, а мы - по эту... Каково это, быть по разные стороны смерти с братом?

-- Эр, прекрати разводить болото... - не выдержал Талески, но на него зашикали, и Тигиль замолчал.

-- Я хочу сказать только одно, - продолжал Эрик, - ветра Унтара побеждены ценою многих жизней, и многие жизни спасены, но клянусь Солнцем, для меня важнее всего, что Эмиль остался в живых...

-- Да! - закричали все. - Ура! Пусть Белая Гильдия празднует победу!

-- Я знал, что вы со мной согласитесь, - улыбнулся Эрик, он провел ладонью по струнам и запел...

Пока весна поет "пора",

Пока молчит прибой

Нам остаются лишь ветра,

А меч и так со мной.

Пока о Древнем волшебстве

Король получит весть,

Нам остается лишь пропеть

О смелом ветре песнь...

Один был мастером по снам, другой крушил дома,

А третий память прибирал к туманящим рукам,

Четвертый ветер был силен, настолько, что луна,

От вздоха грозного его с орбит своих сошла.

Кто торопиться не привык,

Тому и не судить,

Как может милую будить

Тревожный галок клик...

Как девы, обнажив клинки

Рубились в кровь и прах,

Как пал за смертные грехи

Последний волколак,

Как одичавшие ветра

Уснули мертвым сном,

Как каждый был из нас влюблен,

И все еще влюблен...

И как, противясь волшебству,

Единственной звездой

Последний ветер смог один

Остаться сам собой.

-- Да ведь мы забыли об Унтаре! - едва песня кончилась, проговорила Ив.

-- Не волнуйся, - успокоила ее я, - есть люди, которые не теряют бдительности даже тогда, когда стоит. Погляди, делают вид, что пьют!

Ив взглянула в сторону Тигиля и Улена, хотела что-то сказать, но тут ее отозвали ребята. Пришло время серьезной музыки. Ив достала из чехла свой инструмент, припрятанный под скамейкой, Эмиль встал и, ни слова не говоря, достал флейту.

Трио из Долины Зеленых Холмов изъявило намерение украсить праздник настоящей, живой музыкой.

Праздник разошелся и тянулся далеко за полночь. Когда с едой было покончено и музыканты порядком устали, перешли к застольным песням конвоиров.

Работа лесного конвоя требовала полной отдачи, собранности и скромного образа жизни. Конвоиры не часто позволяли себе кружку-другую, не часто в глуши леса, тайком от всех, мужчинам, охраняющим королевство, приходилось слушать музыку, звучащую в королевских покоях, не часто у них гостила Белая Гильдия, победившая Древние ветра Унтара, и не часто празднование победы приходилось на день летнего Луностояния. По этим причинам эль быстро сгладил некоторую неловкость в общении между Белой Гильдией и конвоем, смягчились суровые мужские сердца, обветренные небритые лица заулыбались и праздник, начатый чинно и натянуто, превратился в шумное веселье.