Н 4 (СИ) - Ильин Владимир Леонидович. Страница 11

И ничего вокруг из того, что было бы оставлено и забыто. Даже застекленный балкон – и тот чист, даже без паутины в верхних углах рамы. Не возвращать же утепление, что так приятно пружинило под ногами. .

Под балконом, по дорожке, степенно прохаживалась дама с мелкой собачкой на поводке, спешили с работы люди. А если поднять взгляд выше – дремало здание лицея,   окруженное   небольшим   парком,   сияющем   золотой   листвой.   Возможно,   ей нравилось тут стоять.

Поймав себя на несвойственной меланхолии, отправился на кухню – ополоснуть руки.   Там-то   и   обнаружил  оставленный   кем-то  в   раковине   стакан   -  быть   может,

выпили   воды   и   оставили.   Сполоснув   его,   поставил   на   кухонный   стол.   Сам   же,

пододвинув   табурет,   присел   рядом,   рассматривая   стекляшку   без   особых   эмоций.

Такая себе находка. Вряд ли достаточная, чтобы возникнуть у Ники перед дверью в восьмом часу. Хотя когда это меня останавливало?

Вновь задумавшись над странной реакцией разума, с тоской оглядел кухню. И

почти   сразу   же   зацепился   за   пенал   двустворчатого   шкафа   под   потолком,

расположенного прямо над выходом в прихожую.

У нас дома в похожем хранились (недолго) варенье и мед, но чаще пустые банки из-под варенья и меда. Иногда в него попадали и другие интересные вещи, которые было легко забыть и потерять, потом купить новое, при необходимости повторить

(смотри раскрытое дело о шести одинаковых парах туфель).

Во всяком случае, если при переезде могли что-то забыть, то оно точно там.

Воодушевившись,   переставил   табурет   под   дверцы,   распахнул   их   и,

приподнявшись на цыпочках, заглянул внутрь. Паук в дальнем краю возмущенно перебрался   от   света   подальше   в   тень.   Пустота,   и   даже   банок   нет.   На   кончиках пальцев, которыми я придерживался за полку – небольшой слой пыли. Во всяком случае, здесь точно не убирали перед отъездом.

Для очистки совести, повел рукой чуть вперед, ощупывая дно ящика – рост и прибавка   в   высоте   от   табурета   все   равно   не   позволяли   заглянуть   на   основание полки, так что либо ставить второй табурет, либо так – тактильно… А раз ничего не видно, то ставить второй табурет никакого смысла не было. Так что проверить, для очистки   совести,   пока   разум   придумывает   новый   правдоподобный   предлог   для встречи с девушкой.

Пальцы, между тем, наткнулись на что-то плотное и бумажное, упрятанное так далеко, что приходилось максимально вытянуть руку. Будто зашвырнули с силой внутрь.

- Так-так, - зажегся я азартом, пододвигая конверт чуть ближе и подцепляя его.

И когда тот был уже в ладони, осторожно спустился и отряхнул над раковиной.

Пыли с той стороны, что была верхней, почти нет – основная, комковатая, налипла от ящика по краям. Интересно…

Обычный   бумажный   конверт,   с   логотипом   производителя   фотопленки   и лейблом   фотоателье   –   в   таких   передают   отпечатанный   заказ   клиенту.   Конверт открытый, пломба сорвана, клея нет. На одной стороне – дата недельной давности.

Заказчик – Еремеева Н. Ее сотовый телефон.

Заметил,   что   с   любопытством   изучаю   детали,   но   медлю,   чтобы   заглянуть внутрь. С одной стороны, предмет, чтобы вернуть Нике, уже есть. С другой стороны,

там, на фото, вряд ли что-то достаточно личное – во всяком случае, не более того, что можно доверить глазу специалистов фотоателье и менеджеру, растасовывающему фото по пакетам. Ну а если есть, то уж лучше не нести все это девушке вовсе, чтобы не смущать и не наталкивать на глупые мысли про шантаж. В общем, глянул.

К счастью, табурет был рядом - искать не пришлось, и было куда сесть. Потому что сесть было нужно.

- Как же так.

Кровь прилила к ушам, а в мыслях поселилась растерянность.

На   каждом   фото   –   селфи   Ники   в   чужих   объятиях:   счастливая   и   веселая,   в различных платьях, перед накрытым столом и на улицах города. И на каждом же фото мое лицо и фигура на заднем плане: то стою за стеклом кафетерия, глядя кудато в сторону; то в конце длинной парковой дорожки; то снова не вижу их, ожидая кого-то за углом здания.

Словно холодный ушат воды обрушился на голову.

Надо было что-то делать. Я не мог этого оставить просто так. Особенно, если это повторится. Недопустимо. Нельзя. Не позволю.

Но   все   нужно   сделать   чисто   и   технично.   Решение   принято,   и   не   следует проявлять   лишних   эмоций.   Сосредоточившись   и   успокоившись,   набрал   телефон друга.

- Артем? Привет.

-   Привет.   Слушай,   я   с   Верой   в   театре,   можно   перезвоню?   –   Тихим   шепотом донеслось из трубки.

-  Мне  нужен  свидетель.   – Несмотря   на  все  желание  быть  спокойным,  что-то звеняще-нервное и напряженное все же пробилось в голосе.

Таким выбитым из колеи я себя давно не чувствовал.

- Диктуй адрес, - подобрался Артем.

Я продиктовал, добавив, что это адрес Ники, теперь уже бывший.

- Никому не звони. Буду через пятнадцать минут, - нажал на отбой друг.

И   потянулись   секунды   ожидания.   Снимки   легли   на   край   стола,   цветными отпечатками   вниз  –   потому   что   сил  на   них   смотреть   не   было.   Только   зубовный скрежет и желание что-нибудь разнести.

За окном громыхнула гроза – пришлось прикрыть глаза и задышать медленно и спокойно. Выключил свет и привалился спиной к стене кухни, безо всяких мыслей рассматривая участок неба над соседним домом через окно.

В   дверь   постучались   минут   через   двадцать   –   легонько,   не   трогая   дверной звонок. Затем осторожно провернулась ручка двери, проверяя, закрыт ли замок.

Было открыто, поэтому крупный силуэт Артема удивительно ловко и бесшумно проскользнул внутрь, прикрыв створку за собой.

- Где она? – Тихо произнес он, остановившись на пороге кухни.

В   полумраке,   шедшем   со   двора,   можно   было   различить   белую   футболку,

пущенную навыпуск брюк. Лицо прикрывала бейсболка, натянутая чуть ниже, чем было бы удобно. Верхняя часть костюма и рубашка, по всей видимости, остались в машине. Вряд ли в футболке пускают в театр…

- Ее тут нет. – Констатировал я очевидное.

- Это хорошо. – Шагнул ближе друг, оглядел пространство кухни и присел со мной рядом на второй табурет, опираясь локтями на стол, но не касаясь фотографий.

– Ты, главное, не переживай. Все решим.

- Извини, что выдернул, - запоздало повинился я, отлипая от стены и выпрямляя спину. - Все слишком неожиданно. Можно сказать, я запаниковал.

Откровенность вышла легко и просто, как некогда Федору. Я, все-таки, человек,

и   хотя   бизнес   на   определенном   уровне   предпочитает   работать   с   людьми   без слабостей и недостатков, иногда нужно на кого-то опереться.

- Ну, ничего-ничего, все будет в порядке. – Стянув бейсболку, провел он рукой по своим волосам, не поднимая взгляда от столешницы. – Признаюсь, я знал, что так получится. Всего два исхода событий: либо поубиваете друг друга, либо поженитесь.

Я   надеялся,   что   будет   иначе.   Не   важно,   -  поднял   он   руку   на   мое   невысказанное возражение. – Теперь все в прошлом.

- Это, - постучал я пальцем по фото. – Обязано остаться в прошлом. Остальное не имеет значения.

- Что там? – С заминкой, вызванной тактичностью, уточнил княжич. – Это не изза глупого любопытства. Мне важно знать, понимаешь? Мне с этим работать, чтобы все прошло гладко.

В его словах был резон.

- Измена, - скупо произнес я, переворачивая первую попавшуюся фотографию.

Очередной снимок: она, его рука на ее талии, и я – на фоне, сижу к ним спиной на скамейке. Как же захлестывает ярость.

- Кто он? – Скупо произнес Артем, наклоняясь над снимком и вглядываясь в него в неосвещенном полумраке кухни. – Погоди… - Чуть тронуло удивление его голос. –

Но это же манекен ее обнимает? Пластик, глаза нарисованные.