Причитающаяся Дьяволу (ЛП) - Ли Лора. Страница 13

Ничьи вообще.

ГЛАВА 5

Выйдя из холодного душа, и это был не первый раз, что она приняла за последние двадцать четыре часа, Кэйти быстро вытерла воду с тела, прежде чем надеть свободную одежду и почувствовала раздражение.

Она понятия не имела, что с ней.

Она слишком молода для приливов, верно?

У нее нет симптомов гриппа. Нет лихорадки. Но она слишком горячая, тело болело, и вспомнившийся вкус поцелуя Дэвила дразнил ее чувства с настойчивостью ломки. Или, по крайней мере, тем, что она знала о зависимости.

Но ведь невозможно быть зависимой от поцелуя, не так ли?

К дикому, горячему вкусу мужских губ на ее, как его язык переплетался с ее, когда пламя страсти прокатывается по телу, и возбуждение пульсирует в клиторе и сжимает изнутри ее киску.

Ее грудь стала опухшей, соски твердыми и ноющими, вызывая раздраженный стон с губ, пока она возвращалась обратно в свою спальню, только чтобы внезапно остановиться.

Она не слышала, как он вошел в комнату. Даже не подозревала, что он будет там, хотя она обычно могла предвидеть действия большинства людей.

— Ты избавился от репортеров? — спросила она, прежде чем прочистить горло, плотно прижимая края халата к груди.

Интенсивный взгляд скользил по ее телу.

— На время, — заверил он ее. — И я бы хотел, чтобы ты оставалась в пределах внутренней территории в течение нескольких дней; стены, окружающие дом, оснащены специальными диффузорами, чтобы гарантировать, что камеры или другое оборудование слежения не смогли проникнуть сюда.

Она нервно кивнула, глядя, как он подходит к окнам и отодвигает занавески на несколько дюймов, чтобы увидеть лучи заходящего солнца.

— Окна также специально сделаны для рассеивания изображений в любом оптическом оборудовании. Пока они закрыты, ты будешь в безопасности с открытыми шторами.

— Я их не закрывала, — сказала она, морщась от легкой нервной дрожи, которая не могла пройти. — Они были закрыты, когда я вошла в свою комнату.

Он кивнул и повернулся назад.

— Наверное, это одна из горничных. Они не знают о свойствах окон, и нам нравится ограничивать знания об этом. Помогает в те времена, когда мы настраиваем электронику, встроенную в окна, чтобы отобразить изображения, которые мы хотим видеть. Если бы все об этом знали, то это было бы менее эффективно.

Тогда зачем говорить ей об этом? Она не член семьи.

— Как ты узнала, что проблема в репортерах? — спросил он ее.

— Это не так сложно, — сказала она, выражение ее лица отобразило страх, который блестел в ее глазах. — В конце концов, камера была установлена на крыше автомобиля, на котором они ехали. Я видела, когда выглядывала из окна.

Кэйти сжала руки, чтобы больше не дотрагиваться до него, пока он скрестил руки на груди и, нахмурившись, смотрел на нее.

— Что я хотел бы знать, так это как им удалось найти тебя здесь? — Он зарычал. — Я послал одного из моих людей, чтобы узнать, как можно больше. Хотя, с этими ублюдками, трудно предполагать.

Конечно, она должна согласиться с ним в этом. Но это не объяснило самый главный вопрос в ее голове на данный момент.

— Почему ты здесь, в моей комнате, Дэвил? — вместо этого спросила она. — Ты не казался особенно расстроенным, что тебя отвлекли ранее.

— Занятие сексом с девственницей на моем столе, не свидетельствует о моей зрелости и опыте, — рокот рычания сопровождался вспышкой чистой похоти в его черно-янтарных глазах.

— И как ты определил, что я девственница?

Она ею была, но это не совсем то, о чем девушка распространялась.

— Как, черт возьми, ты дожила до двадцати четырех лет, не занимаясь сексом, я все еще не понял, — низкая тональность грохочущих слов завладела ее чувствами, когда он начал медленно приближаться к ней. — Скажи мне, Кэйти, мужчины в Ирландии совершенно глупы?

— Мне было совершенно неинтересно, — поправила она его, хотя говорить в такт ее сердцу не совсем легко.

— Ты была помолвлена, — напомнил он ей, выражение его лица изменилось, ожесточаясь, как будто это знание его чем-то рассердило. — Как можно быть «незаинтересованным» в сексе и думать о браке?

Как она могла так поступить?

— Он сам не был заинтересован, — вздохнула она, сожалея о друге, которого она потеряла, когда новость о ее генетике была раскрыта. — И я устала от одиночества и сомнений по поводу того, что у меня нет любовника или любовников. Я начинала чувствовать себя хуже других, потому что этого желания не было.

До него.

Теперь она не могла избавиться от желания.

— А теперь тебе интересно. Разве это тебя не смущает? Возможно, ты задаешься вопросом, почему это произошло так внезапно? — остановившись перед ней, он протянул руку, его пальцы обвили ее запястье и медленно выдернули халат из ее рук.

— Должна ли я? — Ее чувства обрушились, когда он пригладил края халата над набухшей грудью, мозолистые пальцы гладили ее кожу и заставили ее сделать рваный, резкий вдох.

Она не хотела ни о чем спрашивать, кроме того, почему он ее еще не целовал.

— Позже ты меня возненавидишь, — сказал он, опустив голову, и чувственно прислонился губами к ее губам.

— Конечно, — этого нельзя отрицать. Он слишком силен, слишком доминантен, чтобы когда-либо понять ценность простого общения с ней. Он мужчина, которому она могла доверить свою жизнь, но не свое сердце.

Но, к сожалению, ее сердце уже сделало выбор.

— Ты знаешь, что возненавидишь меня? — Он умолк, его губы еще находились напротив ее.

— Думаю, это предначертано судьбой, — вздохнула она. — Но, если ты не поцелуешь меня, я буду ненавидеть тебя сейчас, а не позже. Как тебе это?

Его губы чуть дернулись.

Ударила молния? Кэйти поклялась это сделать до того, как Дэвил Блэк улыбнулся.

Намеревался он это сделать или нет, но, прежде чем он успел, его губы прижались к ее губам, разомкнувшись, когда он подошел к ней вплотную, и показав ей, как мало она знала о поцелуях.

Например, когда его язык зажат между ее губ, Кэйти никогда не представляла, что пряный вкус его поцелуя заставит ее губы сомкнуться вокруг него, и обхватить его, когда он надавит, откинулся назад, прижимаясь, когда сладкое тепло начинало наполнять ее чувствами.

Кэйти едва заметила, что ремень ее халата ослабевает, и он спадает с плеч на пол за секунду до того, как мужчина отклонился назад, достаточно, чтобы рвануть рубашку над головой и бросить ее на пол.

Затем его губы снова оказались на ее губах, он страстно целовал ее, схватил руками и повернулся к кровати.

Представляла ли она, что будет так себя чувствовать?

Удовольствие пронеслось по ее телу, как лесной пожар, обжигая ее плоть и чувства таким количеством ощущений, что она едва могла дышать от жара и быстрых огненных вспышек голода, взрывающихся внутри нее?

Она когда-нибудь подозревала, что прикосновение мужчины может сделать с ней то, что делал Дэвил?

Боже, нет.

Его руки гладили ее руки, двигались к талии, груди, когда он перемещал безумно горячие поцелуи с ее губ, на шею и плечи, а затем пылающей дорожкой к соскам на груди.

Соски пульсировали. Они так сильно опухли, что болели от необходимости прикосновения. Когда губы накрывали их, втягивая их в жар рта и вырывая крик из ее губ.

О Боже, движения его языка слишком сильные. Жестоко, как и его облизывания измученных сосков, его зубы сжимали их, пока ее ногти впивались в голые плечи. Каждое прикосновение, облизывание и ласка, словно осколок ощущения, мчащийся к ее нутру и взрывающийся от теплых пальцев, которые кружили на клиторе и взрывались в глубинах ее киски.

И она понятия не имела, как это контролировать.

Кэйти ничего не могла с собой поделать. Она не могла бороться с желанием, бушующим в ней из-за вкуса и прикосновений этой Породы. Она понятия не имела, как воспринимать каждое ощущение или как пережить разрушительный результат.