Эпоха перемен - Демина-Павлова Ольга. Страница 46
Гришин снова отвлекся на свои мысли, не слушая, что говорил ему его собеседник. Хозяин газеты нахмурился и строго спросил:
- Петр Семенович, о чем вы все время думаете?!
Гришин не растерялся.
- Я думаю над тем, как улучшить работу газеты и поднять тираж! - выпалил он с энтузиазмом.
- Это хорошо... - сказал хозяин. - Принимайте меры в этом направлении.
- Будем принимать меры... вот сейчас я пойду и мобилизую весь коллектив...
- Идите, Петр Семенович! Идите работать...
Гришин вышел из кабинета начальника и тяжело вздохнул, его только что отчитали, как мальчишку, а Гришин был человеком очень самолюбивым, эти нравоучения вышестоящего руководства были для него обидными и оскорбительными. А главное, он ничего плохого не сделал, провел свой день рождения вместе с коллективом, и вообще, Гришин старался сплотить коллектив... и чтоб в коллективе царила атмосфера взаимопонимания и дружелюбия. Гришин вернулся в свой кабинет и заперся там на 20 минут, он не хотел никого видеть, он хряпнул 100 грамм, от сердца отлегло, обида прошла. В дверь постучали. Гришин, на ходу закусывая лимончиком, пошел открывать двери. На пороге стоял Игорь Лебеденко.
- А, это ты, Игорь, - проворчал редактор, - проходи...
Игорь был в приподнятом настроении, но сразу же увидел, что у редактора паршивое настроение. Он тут же задал вопрос:
- Петр Семенович, что произошло... почему вы такой смурной?
- Какая-то сволочь донесла на нас всех наверх (Гришин для убедительности поднял указательный палец).
- Да вы что?! - опешил Лебеденко.
- Представь себе, Игорь... хозяину донесли про то, как мы в пятницу отмечали мой день рождения...
- Какая подлость! Какое вероломство.
- Согласен. И этот человек скрывается среди нас.
- Петр Семенович, вы на кого думаете? - заинтересованно спросил Игорь Лебеденко.
- Думаю, что нас всех с потрохами сдала менеджер Анжела, - с большой убедительностью произнес Гришин.
- Я тоже так думаю, - сказал Лебеденко, - больше некому.
- Это точно! Выпить хочешь?
- Хочу!
Гришин достал из-под стола початую бутылку коньяка, которую ему принес благодарный читатель их газеты за то, что он бесплатно опубликовал его объявление в газете. Гришин разлил коньяк по чашкам. Он посмотрел на Лебеденко и произнес сакраментальную фразу:
- Ну, будем здоровы!
- Будем здоровы!
Они чокнулись и выпили. Ручку двери кто-то стал дергать, потом в дверь кто-то постучал. "Вот блин, даже посидеть не дадут!!!", - сказал недовольно Гришин, спрятал бутылку под стол и пошел открывать дверь. На пороге стояла корректорша, она держала газетную полосу в руках. Он уставился на нее:
- А, это вы, Лидия Павловна! Что вы хотели?
Корректорша увидела сидевшего за столом Лебеденко, увидела на столе две чашки, услышала запах коньяка. Она поняла, что зашла к редактору не во время.
- Петр Семенович, я тут хотела спросить... на счет одной статьи... Хотя я вижу, что зашла не во время, я лучше зайду попозже...
- Хорошо, - обрадовано сказал редактор и тут же закрыл дверь изнутри. Гришин сел в свое кресло, достал бутылку коньяка из-под стола и вопросительно посмотрел на Лебеденко: "Продолжим?" - "Продолжим", - согласно кивнул Лебеденко. Гришин стал жаловаться Лебеденко на свою тяжелую судьбу редактора, на то, как ему тяжело приходится отвечать за газету, за весь коллектив... как неприятно слышать упреки хозяина в свой адрес. Гришин редакторствовал уже давно, он успел побывать редактором в трех газетах, у него был большой опыт редакционной работы. Он был мастер своего дела, его макеты газеты отличались четкостью и продуманностью, радуя глаз. Верстка газеты это не простое дело, здесь нужен был опыт, не просто скомпоновать вместе текст и фотографии, сделать информацию удобной для восприятия, выделить заголовки, грамотно расставить акценты и структурировать текст, чтобы читатель легко ориентировался на странице. Их газета первая в городе начала печатать газету в цвете. Да, он был не безгрешен. Он иногда выпивал. Но кто сейчас безгрешен?!
Гришин посмотрел на Лебеденко и сказал:
- Вот смотри, Игорь, раньше были советы, тогда всем руководили партийные работники, вышестоящие структуры, так сказать... Они проверяли, что напечатано в газете, какой материал выходит, соответствует ли общей линии партии. Была цензура, так сказать... - Гришин махнул рукой: - Но это понятно... куда без нее... без цензуры?
- Логично! - согласился Игорь Лебеденко. - Я вот успел поработать в киевской газете... так там тоже цензура... но теперь эту роль выполняет хозяин газеты... Да еще специальные люди в управленческом госаппарате отслеживают материалы на предмет правильной идеологической направленности.
- Вот, Игорь, ты меня понял! - воскликнул Гришин. - За что тебя и уважаю... времена меняются... а цензура-то остается...
- Петр Семенович, а так во всех странах и при всех режимах было... есть и будет.
- Придут белые, красные, зеленые, социалисты, демократы или еще кто нарисуется... А работать кому-то нужно... для редакционной работы нужны профессионалы, опытные люди...
- Конечно! - согласно кивнул Лебеденко. - При любых режимах нужно кому-то выращивать хлеб, учить детей, работать на заводе... все банкирами, олигархами и предпринимателями не станут... а простой неприметный с виду человек все вытянет на своих плечах...
- Это точно! Иногда диву даешься, как наши люди могут выживать в стране, в которой происходят постоянные изменения и потрясения: то смена вектора развития, то смена строя, то революции, то оппозиции, то коалиции...
- Люди все терпят... потому что...
- Почему?!
- Потому что надо выживать...
- Да, времена сейчас трудные... и не понятные, - сказал Гришин. - Сейчас все критикуют, критикуют... все не так, все не этак. И еще взяли за привычку - критиковать нас, журналистов... Мы пишем только то, что есть на самом деле... описываем, так сказать, реальные события...
- Правильно вы говорите, Петр Семенович, - сказал с жаром Игорь Лебеденко, - я тоже против критики... во всяком случае, против критики деятельности журналистов. Чего нас критиковать, спрашивается? У нас и так хлеб несладкий, а тут еще повадились нас критиковать, все кому не лень. Нам не так просто иногда приходится, нужно уметь разбираться в сегодняшней обстановке, лавировать среди различных политических течений, пытаться угадать, какое настроение царит в обществе, что думают наверху старшие товарищи, чтобы не прогневить вышестоящее руководство. Сейчас говорят, нет цензуры, ага!.. попробуй написать что-нибудь против нынешней власти, враз получишь по шапке. Критика на местах приветствуется, это да... но против высокопоставленных чиновников и тех, кто сидит повыше, в самом Киеве, только попробуй - заикнись, сразу почувствуешь на себе все прелести нынешней демократии... Журналист, словно канатоходец в цирке, идет посреди каната на высоте, рискуя в любой момент свалиться в пропасть.
- И не говори, все очень сложно... Но главное, - сказал философски Гришин, - надо найти золотую середину, чтобы угодить всем, а главное угодить читателю... Иначе читатель перестанет выписывать нашу газету, тираж упадет и все... газета - банкрот. Весь коллектив редакции, таким образом, может оказаться на улице без работы... можно идти в дворники улицы подметать...
- Ну, Петр Семенович, на нашей газете еще рано ставить крест, - сказал Лебеденко, - мы еще поборемся за читателя.
- Игорь, это ты хорошо сказал! - вдохновился словами коллеги Гришин. - Мы еще поборемся за читателя... И не нужно паники и упаднического настроения... а то некоторые говорят, мол, тираж газеты падает и все такое... У меня сегодня перед носом кое-кто тряс газетой "Папарацци" и говорил, чтобы я у них учился.
- Какая бестактность! - возмущенно воскликнул Лебеденко. Он терпеть не мог эту газету, а особенно их журналиста Евгения Фокина, который имел наглость именовать себя лучшим журналистом в городе.