Гопак для президента (Аполитичный детектив) - Легат Алекс. Страница 51

И не увидел ничего, что дало бы ему повод для версии, которая отрабатывалась им, правда, без особого энтузиазма.

— Компьютера нет, — произнес журналист, указывая на место, где тот всегда стоял.

— Наши эксперты забрали, — пояснил детектив Лопес.

— Вы думаете, убийство имеет отношение к профессиональной деятельности?

Лопес неопределенно покачал головой:

— Не обязательно. Для следствия может представлять интерес и личная переписка потерпевшей. А убийств на почве личных отношений — ой, как много! Поверьте мне, я знаю что говорю…

Денис окинул комнату внимательным взглядом, задерживаясь то на одном предмете обстановки, то на другом, но сказать, что именно исчезло, не мог. Он не кривил душой, говоря, что не был у Заиньки больше трех месяцев. Был ее внезапный приезд и сумасшедшая ночь. После этого Заинька к нему заезжала, они пересекались где-нибудь на нейтральной почве, обедали или ужинали в ресторане, но уже втроем, с Татьяной. За все эти месяцы Денис оказался в Зоином доме лишь в злосчастное субботнее утро, когда нашел ее мертвой. Но об этом ему не хотелось сообщать полицейскому.

Они прошли в разгромленную спальню. Гребски сообщил детективу, что в лаковых шкатулках Зоя хранила драгоценности.

— Обычно они стояли тут, — указывая на большой трельяж, сказал Денис.

— Мы их нашли пустыми… Направили в лабораторию, — отозвался Лопес и вдруг выругался, отскакивая от кровати, возле которой стоял, созерцая разорванные подушки. — Черт возьми! Так и инфаркт хватит!

Причиной столь неадекватной реакции детектива Лопеса была кошка Мурка, проскользнувшая между его ногами и с мяуканьем бросившаяся к ногам Дениса.

— Я вижу, вы знакомы, — констатировал Лопес, глядя, как Мурка трется о ноги журналиста.

— Это Зоина кошка, — пояснил Денис, присел и, взяв ее на руки, погладил. Мурка громко и требовательно замурлыкала, жалуясь, что ей надоело быть одной и она счастлива вновь ощутить себя под защитой человека. Денис невольно улыбнулся, перевел взгляд с кошки на наблюдающего за ним детектива: — Зоя очень любила… это животное…

Детектив Лопес к кошкам относился не очень хорошо. И не потому, что не любил животных, а просто по причине жутчайшей аллергии на кошачью шерсть. Вот и сейчас он уже начал ощущать легкое жжение в глазах и носу, невольно отступил на шаг и с радостью согласился на просьбу журналиста забрать кошку к себе.

— Тем более, думаю, покойная хотела бы, чтобы кошка жила у вас, — добавил Лопес, кинув быстрый испытующий взгляд на журналиста. — Она же назначила вас своим душеприказчиком…

— Думаю, она бы не возражала, — отозвался Денис. — Могу я отдать ее моему другу, а то как-то не очень удобно с ней на руках?

Возражений не последовало. Вручив кошку недоумевающему Куприянову, Денис вернулся к детективу, чтобы продолжать осматривать дом. Они занимались этим еще не менее получаса, в течение которых Лопес задавал какие-то ничего не значащие вопросы, а Гребски на них отвечал.

Убрав наконец маленькую записную книжку в карман, детектив Лопес посмотрел на журналиста:

— Я думаю, на этом мы можем закончить…

— Надеюсь, что смог вам хоть чем-нибудь помочь, — коротко кивнул Денис, уже изрядно устав от пустого и никчемного времяпровождения. Он все время ощущал за простыми фразами детектива что-то, чего тот недоговаривал, не произносил вслух. И это нервировало. — Я могу идти?

Детектив Лопес оценивающе посмотрел на него, улыбнулся приветливо, сказал:

— Конечно! Только давайте выйдем через гараж… — Продолжая следить за реакцией собеседника, закончил мысль: — Мне кажется, этот путь вам знаком…

Денис, не зная, что ответить, молчал. Все с той же улыбкой, которая в данный момент показалась журналисту иезуитской, детектив пояснил:

— Вы же именно таким образом покинули дом потерпевшей в субботу утром?

И хотя подспудно Гребски ожидал именно такого оборота событий, вопрос застал его врасплох. Надо было активно соображать, что же отвечать и что делать в сложившейся ситуации.

— Допустим, — тихо сказал Гребски, понимая, что если его видел кто-то из соседей, отпираться не имеет смысла. Так же хорошо Денис понимал, что, давая утвердительный ответ, серьезно осложняет себе жизнь.

— Замечательно! — довольный его ответом, усмехнулся детектив Лопес, в очередной раз удивляясь свойственной русским невозмутимости. — Может, вы поясните, что вы тут делали?

Денис глянул на него удивленно, словно только сейчас впервые увидел, и недоуменно поинтересовался:

— Это допрос? Вы меня подозреваете?

— Ну что вы, право, сразу в бутылку лезете! — добродушно развел руками Лопес, но во взгляде его уже не было и следа приязни к собеседнику. Перед журналистом стоял профессиональный охотник, напавший на след.

Денис прекрасно понимал, что не обязан отвечать на эти вопросы, потому что все его ответы могут быть использованы против него. Поэтому он устало улыбнулся, чем в очередной раз удивил полицейского.

— Я не лезу в бутылку, — проговорил он медленно и с расстановкой. — Я хочу понять свой статус. Мы разговариваем либо как детектив и свидетель, либо продолжаем беседу в присутствии моего адвоката.

Детектив молча и с интересом рассматривал его. Денис решил закончить мысль:

— Судя по азарту в ваших глазах, вы считаете меня преступником… Это ваше право, равно как мое право отказаться от показаний… Что я и сделаю, с вашего позволения.

Нельзя сказать, чтобы детектив Лопес, собираясь на эту встречу с журналистом, прогнозировал именно такое развитие событий. Но и не исключал его полностью. Однако он все-таки предполагал, что разговор с этим русским пройдет в более спокойной атмосфере и даст больше информации. Сейчас же разговор не получился из-за свойственного всем русским упрямства.

С огорченным вздохом Лопес неспешно вынул револьвер из кобуры и, держа его не то чтобы направленным прямо на журналиста, но так, чтобы тот понимал, что в случае чего пуля может попасть ему прямо в живот, произнес:

— Это ваше дело… Вы имеете право хранить молчание…

Объясняя журналисту его права, детектив Лопес снял с пояса наручники и аккуратно застегнул их сначала на одной руке Дениса, потом на другой.

— Пойдемте, — коротко бросил он, открывая дверь.

Играющий с кошкой Куприянов остолбенел, увидев приятеля выходящим из дома в наручниках. Продолжая держать кошку на поднятых руках, он посмотрел в настороженное и суровое лицо детектива, хотел что-то сказать, но тот дернул в его сторону револьвером.

— Отойдите на десять шагов! В случае попытки приблизиться буду применять оружие!

— Да ради бога! — наконец-то придя в себя, выдохнул Куприянов и внимательно глянул на журналиста, словно спрашивая его разрешения на разумные или неразумные действия. Увидев отрицательное покачивание головой, бывший опер откровенно огорчился и, зажав под мышкой рассерженно фыркнувшую кошку Мурку, с миролюбивым видом попятился ровно на десять шагов.

Денис, направляемый рукой детектива, зашагал к его машине. Уже стоя перед открытой дверцей, повернулся к приятелю:

— Ты кошку ко мне домой забрось. Позвони Розмари, чтобы она за ней следила… И Славику сообщи, что меня задержали.

— Ты адвокату сам позвонишь? — спросил Олег, недружелюбно косясь на застывшего рядом с его другом полицейского. — Или мне его вызвать?

Денис повернулся к настороженно следящему за ними детективу, не понимающему ни слова из того, что было сказано, поскольку говорили «эти русские» по-русски, пояснил ему, о чем идет речь, не став упоминать имени своего приятеля-программиста.

Лопес понимающе, но с солидной долей недоверия, кивнул.

— Если у вас нет средств на адвоката, он будет вам предоставлен бесплатно, — сообщил он громко, чтобы слышал и Куприянов. Выполнив еще одну формальность, настойчиво положил руку на плечо журналиста, произнес с раздражением: — Пора ехать, садитесь в машину…

Глава 28

Брайан МакКормик, сменивший своего напарника в комнате для допросов, сидел напротив журналиста и, казалось, внимательно его рассматривал. На самом же деле мысли детектива были далеко отсюда и совсем не касались упрямого русского, не желающего понимать разумных доводов и рассказать все подробно и с деталями. Дочка вот-вот должна была произвести на свет сына, а следовательно, детектив МакКормик становился дедом, что его радовало и огорчало одновременно. Радовало, что у него будет внук — мальчик, который был желанный в их семье, огорчало, что парень, являющийся отцом этого ребенка, едва узнав о беременности подруги, исчез в неизвестном направлении.