Гопак для президента (Аполитичный детектив) - Легат Алекс. Страница 78

Камо объяснил Сазону: если он хочет из этой передряги выбраться, молчать надо до упора. А поскольку хитрый армянин был единственной ниточкой, которая могла вытащить Сазона обратно домой, то он беспрекословно исполнял данные ему инструкции. И, видимо, это помогло: сегодня на допрос его не водили.

Сазон довольно ухмыльнулся, открыл глаза и насторожился, увидев перед собой разглядывающего его негра. Мужику было лет пятьдесят, хотя кто их, черных да кучерявых, разберет. Может, меньше, может, больше. Негр смотрел на него и улыбался.

— Че те надо?! — окрысился Сазон и сжал кулаки, готовый дать отпор.

— Добрый день, — сказал негр, и Сазон решил, что уже стал понимать по-английски, но потом сообразил, что сказано приветствие было на хорошем русском языке.

— Ну ни хрена себе! — изумленно выдохнул Сазон. — Ты откуда по-русски ботать научился, дядя?

— В университете имени Патриса Лумумбы, — продолжая улыбаться, ответил «дядя».

— Это где же такой?

— В Москве… Университет дружбы народов!

Майкл Матуту действительно учился в Университете дружбы народов, созданном по личному указанию Никиты Хрущева для «оказания помощи в подготовке высококвалифицированных и воспитанных в духе дружбы национальных кадров для стран Азии, Африки и Латинской Америки, предоставления молодежи этих стран, особенно из малообеспеченных семей, возможности получить высшее образование». Все расходы по обучению студентов, стипендии, медицинское обслуживание и даже оплата проезда «туда и обратно» производились за счет Советского Союза. Тем самым предполагалось, что после четырех-пяти лет в стране побеждающего светлого будущего студенты вернутся на родину и станут нести в массы идеи социализма и коммунизма.

Матуту приобрел специальность горного инженера, которая была весьма востребована в его родном Конго, однако, когда подвернулась возможность уехать в Америку, покинул родную страну без всякого сожаления.

Оказавшись в компании с ювелирами, заинтересованными в нелегальных поставках алмазов, он использовал свои знакомства на родине и помог эти поставки организовать. Несколько лет дела шли прекрасно. Матуту стал широко известен в узких кругах, обзавелся несколькими домами, шикарными машинами и женился на белой женщине. Однажды на него вышли русские и предложили хорошую партию алмазов. Так Майкл Матуту стал работать с русскими, и это было удобно всем.

Образованный компетентный русскоговорящий негр со связями на рынке неограненных алмазов был просто находкой.

И все было бы замечательно, если бы не один из его постоянных покупателей. Матуту совершил с ним несколько не очень крупных сделок по простенькой схеме «деньги — алмазы», и все было прекрасно. Но однажды покупатель попросил партию на полмиллиона долларов и посетовал, что денег сейчас нет, но есть покупатель на этот товар. Он пообещал дополнительные десять процентов комиссионных, если схема будет выглядеть по-прежнему «алмазы — деньги».

Матуту согласился, получил алмазы от русских партнеров и доставил товар в небольшой офис, где уже не один раз бывал. Покупатель поблагодарил за доверие, попросил подождать с деньгами, которые «вот они в сейфе», пока эксперты его клиента проверят алмазы. Дело обычное. Матуту не возражал, тем более что деньги ему были продемонстрированы.

Майкл Матуту сидел в соседнем помещении, смотрел телевизор и пил кофе, слыша доносившиеся из-за закрытой двери голоса экспертов. А когда проверка затянулась, вежливо постучав, открыл дверь… Ни покупателя, ни экспертов, ни алмазов в комнате не было. Только бубнил что-то про качество алмазов одиноко стоящий на столе магнитофон.

Русские этой истории не поверили. Его постоянный партнер Алекс сказал просто и понятно: «Это твои проблемы. Деньги должны быть возвращены!» Наличных в таком объеме у Матуту, конечно же, не было, но русских это не интересовало. Майкл носился по городу, пытаясь перехватить у приятелей денег, но везде получал вежливый отказ. В узком кругу его профессионального общения уже было известно и о его неудаче, и о проблемах с русской мафией.

В довершение ко всем несчастьям две недели назад усталый и злой Матуту, вернувшись домой среди бела дня, застал любимую белую жену в объятиях какого-то китайца. И не сдержался. Вынул пистолет и опустошил всю обойму в заигравшуюся парочку. После чего сам позвонил в полицию.

И вот теперь томился в тюрьме в ожидании суда, грозившего ему если не пожизненным заключением, то уж сроком никак не меньше двадцати лет.

Ничего этого Матуту не стал рассказывать белобрысому Сазону. Объяснил, что сидит за убийство, и перевел разговор на воспоминания студенческой юности. Сазон воспринял появление говорящего по-русски негра как знак свыше.

— Хоть поговорить будет с кем! Словно земляка встретил! — радовался он, обнимая Матуту за плечи и отводя в сторонку, чтобы не мозолить глаза охране и другим заключенным.

Матуту аккуратно высвободился.

— Обниматься не надо, — объяснил он. — Тут Сан-Франциско. Кто-нибудь увидит и решит, что ты… как это… а-а! пидор!

Сазон расхохотался, но руки убрал и быстро огляделся, не видел ли кто. Внимание заключенных и охраны было сосредоточено на решающих минутах матча. Прогулка должна была вот-вот закончиться, а счет все еще был ничейным. Обе команды агрессивно пытались исправить положение.

— Слушай, — радостно сообщил Сазон, — я анекдот вспомнил про твой институт!

— Университет, — поправил Матуту. — Что за анекдот?

— Вот… — хохотнув над еще не рассказанным анекдотом, начал Сазон. — В Университете дружбы народов исчез студент… ну, разборки стали учинять, то-се… Оказалось, слопали его другие студенты из Африки… в натуре, сожрали… Ну, кипеж поднялся… Скандал, сам понимаешь. В общем, начальство решило шухер не поднимать, а просто пацанам объяснить, типа, такое делать нельзя… Вызывают их и, типа, говорят… Что же вы, такие-этакие, мы же вас кормим лучше, чем своих советских студентов… А те говорят: «Так домашнего сильно захотелось…» Ха-ха! Ты понял, домашнего им захотелось…

Матуту вежливо улыбнулся. А Сазон вдруг вытаращился на него и шепотом спросил:

— Слушай, а ты сам никогда не пробовал человечины? У вас же в Африке людей едят…

Улыбка на лице Матуту стала еще шире.

— Едят, — сказал он, разводя руками, в одной из которых появился небольшой острый нож. — Но я не пробовал… Так получилось…

Коротким и резким взмахом руки он перерезал Сазону горло. Матуту и сам удивился, насколько привычным оказалось это движение, отработанное еще в детстве, когда ему приходилось резать множество коз и овец, помогая отцу и дядьям. И быстро отскочил в сторону, чтобы кровь, хлынувшая из раны, не попала на одежду.

Сазон не понял, что его убили. Хотел что-то сказать, но вместо слов раздалось бульканье. Он схватился обеими руками за горло, удивленно выпучил глаза, зашатался, и все исчезло для него. Только накатывающаяся темнота и невысказанный вопрос: «Как же это?!»

Матуту оглянулся по сторонам. Убедившись, что никто ничего не видел, быстро вытер нож о рубашку упавшего русского, спрятал в карман и поспешил к толпе болельщиков. Едва раздался сигнал об окончании прогулки, Матуту был в первых рядах входящих в здание. Перешагивая через металлическую решетку дождевого слива, он аккуратно сбросил в нее нож, подумав: «Береженого Бог бережет, как говорят русские», — и облегченно вздохнул.

Когда сегодня утром проходивший мимо его камеры охранник вдруг сунул ему в руку мобильный телефон, Матуту слегка ошалел, но трубку взял и приложил к уху.

— Миша, привет! — услышал он голос своего русского партнера Алекса, всегда называющего Матуту этим именем. — Выполнишь мою просьбу, половина долга будет списана, а может, и весь.

— Лучше весь, — еще не имея понятия о просьбе, сказал Матуту.

— Шустрый ты, — рассмеялся Алекс. — Слушай внимательно. Там у вас должен был поступить русский — здоровый такой парень, белобрысый. Отзывается на имя Сазон. Надо, чтобы его не было. Чем быстрее, тем лучше. Понял?