Выбор (СИ) - Черникова Любовь. Страница 5

— У тебя сносно получается, особенно если я буду вести.

Он криво усмехнулся. Кира устало вздохнула и, отняв пальцы отошла в сторону, наблюдая краем глаза, как замерли в предвкушении курсанты. На их лицах читался сдержанный азарт с затаенным ожиданием вперемешку. Не утерпев, охотница спросила:

— Какие ставки?

— Три к одному, — нестройным хором отозвались те, даже не думая отрицать подозрения.

— И как это называется?

Наклонив голову, Кира со злым весельем повернулась к Пасите, и тот поднял руки:

— Я ни при чем! — Затем, чуть скривившись, предложил: — Слушай, давай по-быстрому еще разок и разойдемся. Меня ждут.

Кира и сама не поняла, что именно в этой фразе ей не понравилось. То ли поспешность, с которой Пасита покидал ее после занятий. То ли тон, каким он это произнес.

«Мне стоило бы порадоваться, что интерес тин Хорвейга угас…»

Охотнице вспомнилось, как три седмицы назад она впервые переступила порог огромного сводчатого зала танцев, располагавшегося во дворце для приемов на Центральной площади, до того она и не подозревала даже, что в Ордене такое место имеется. Навстречу из полумрака, привычно ухмыляясь, вышел Пасита тин Хорвейг, и Кира едва не пустилась в позорное бегство, не желая оставаться с Защитником наедине. Случилось это вечером того же дня, когда Настоятель завел памятный разговор о чувствах.

«Хорошо удержалась, не то смеху бы было!»

К счастью, тогда она вовремя разглядела, что, кроме него, здесь присутствовали еще шестеро курсантов, и каждый держал в руках по инструменту. Ни на одном занятии они с Паситой не оставались вдвоем.

«Интересно, он что-то понял, или попросту следует приказу деда? Какова бы ни была причина, это не похоже на тин Хорвейга…»

Если сначала Кира считала, что ловко избегает внимания Защитника, то сейчас вдруг осознала: «Дело в нем самом. Это с ним что-то не так. А еще стоит быть честной и признаться, теперь и мне будто бы чего-то не хватает…»

Охотница с горечью отметила, что испытала не что иное, как укол глупой ревности, невольно позавидовав той, которая может себе позволить принять частичку огня Защитника. Танцевать совсем расхотелось, а возникшее было веселье от того, что раскусила парней, вмиг угасло.

— Ну так что? — поторопил Пасита. — Продолжаем или расходимся?

— Все светские танцы такие унылые? — вместо ответа спросила Кира. — В них нет ни жизни, ни огня…

Говоря это, она непроизвольно сделала несколько шагов навстречу, пытливо вглядываясь в лицо Защитника.

— То ли дело тогда на празднике, — тень улыбки коснулась ее губ. — Не смогу забыть, как ты управлялся с бревном. Никогда раньше подобного не видела, и… Это было потрясающе! А теперь мы напоминаем кукол на веревочках. Знаешь, таких, что показывают в ярмарочных балаганах?

Охотница состроила постное лицо и, выполнив пару нарочито дурацких движений, отвернулась к ряду огромных, от пола до потолка, окон.

— Неужто такое, и правда, танцуют во дворце на праздниках? Если это так, то я еще меньше хочу попасть на этот самый маскарад…

— Понимаешь, Кира, — вздохнул тин Хорвейг, и его слова звучали тихо и ровно, так, что разместившиеся у стены курсанты задержали дыхание, прислушиваясь к каждому. — Огонь и жизнь заключены в самом танцоре. Хочешь покажу?

Он вдруг оказался совсем близко, и говорил так проникновенно, что охотнице едва удалось совладать с мурашками, норовящими пуститься в забег по телу.

— Расслабься, — шепнул Пасита в самое ухо, запуская пятерню под волосы у виска. От этого простого прикосновения Киррана ощутила волну острого удовольствия, прокатившуюся по коже.

Музыканты словно по команде заиграли, но теперь совсем иная мелодия разнеслась по залу. Переходящие один в другой дерзкие переливы то и дело сменялись ритмичным частым постукиванием и превращались в трель, вызывая безудержное желание сорваться с места.

— Слушай музыку.

Уверенная рука Защитника легла на талию.

— И меня.

Тин Хорвейг бесстыдно прижал Киру к себе, и тут же отпустил, повинуясь мелодии. Повел по залу, поначалу тихо считая шаги, потом подсказывая движениями. Охотница, привыкшая к нему как к наставнику, все понимала без слов. С полужеста. С намека на жест.

Танец, и правда, зажег кровь, вызывая своей дерзостью приятное головокружение. Стремительные и легкие, они ступали в такт, преодолевая расстояние от стены до стены. Кружились, забыв обо всем.

Мелькнула мысль: «Сейчас легко представить себя кем-то иным. Пускай хоть и дерзкой княжной из сказки, что убегала на бал, стаптывая по паре башмачков за ночь».

Сильные руки то поднимали — легко, словно перышко. То отталкивали, тут же рывком возвращая к себе. Плотно прижимая к телу. Лаская спину горячей пятерней.

Музыка стала плавнее, замедлилась. Кира послушно опустила ресницы и, повинуясь ладони Защитника, склонила набок голову, словно бы открывая изящную шею для иллюзорного поцелуя. Русые волосы то рассыпались по плечам, то взлетали, то едва ли не мели пол, когда Пасита заставлял выгибаться дугой ее тело, прежде чем поднять снова и, повернув вокруг оси, поставить рядом с собой.

Доморощенные музыканты, безбожно фальшивя, старались изо всех сил, чтобы не отстать от танцоров и не сбить их с ритма. Но сказка закончилась вместе с финальным аккордом, и Кира, раскрасневшаяся, часто дыша не столько от усталости, сколько от странного напряжения и возбуждения вскинула влажные глаза на Защитника. В стальных зрачках вовсю полыхал голубоватый огонь силы.

Мелькнула мысль: «Здесь полумрак, ребята это тоже видят?!»

Тин Хорвейг явно подумал также и, хрипло выдохнув, опустил на пару мгновений веки, а когда снова открыл глаза, зрачки стали нормальными. Издав короткий смешок, пояснил:

— Этот танец называется лиардара. Надеюсь, тебе понравилось?

Он долгое мгновение смотрел на невольно приоткрывшиеся губы охотницы, но, едва ли не оттолкнув ее в сторону, не говоря ни слова, направился широкими шагами к выходу. Оставшись одна посреди величественного и мрачного зала, Кира особенно остро ощутила одиночество. Она стояла, пытаясь побороть разочарование, прожигающее внутри дыру.

Пасита тин Хорвейг, как мог, спешил в дом, куда переехал из своей наставнической кельи: гостиная на первом этаже, несколько спален на втором, молчаливая приходящая служанка средних лет. Здесь было намного удобнее и уютнее, чем в Северной башне.

«А главное, достаточно далеко от девчонки».

Перед внутренним взором Защитника до сих пор стояли приоткрытый рот, блеснувший влагой язык, когда Кира облизнула пересохшие губы. А запах волос и ощущение упругого тела в руках, казались настолько реальными, что достаточно было закрыть глаза, чтобы почудилось будто она все еще рядом.

«Кольцо не кольцо, сила не сила… Хоть медитируй, хоть нет! Что такое, сартог дери, со мной творится?!»

Сорваться на бег не позволило лишь чувство собственного достоинства, да привычка поддерживать образ ублюдка, которому все нипочем. Мороз и ледяной ветер, сбивавший свежевыпавший снег в сугробы у стен зданий, помогли остыть и окончательно потушить свет, то и дело вспыхивающий в глубине зрачков.

Дом, как обычно, встретил тишиной, задернутыми шторами в окнах, теплом, запахом свежей древесины и полумраком. Пасита затворил за собой дверь и прислонился к ней спиной, переводя дух.

— Господин, позволь снять сапоги, — раздался тихий, едва ли не вкрадчивый, шепот.

Гибкая фигурка в сером корсете — точь-в-точь, таком же, как носила Киррана, изящно склонилась к его ногам. Тин Хорвейг коснулся гладких волос, пропустил их сквозь пальцы. Потянулся, нащупывая ошейник. Дождавшись, пока его освободят от обуви, показал взглядом, чего желает. Эта игра приносила некоторое облегчение, и каждый раз Защитник стремился поскорее убежать от Киры настоящей, чтобы претворить в жизнь все свои фантазии с Кирой, которую выкупил в том самом борделе и тайком протащил в Орден.