Бей первым - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 18

А так всё хорошо начиналась. Мы въехали во двор харчевни, по счастью пустой, повезло, тут такое редко, и когда я убедился, что лошади пристроены и их обиходив кормят, вещи из повозки перенесены в снятый мной номер, то ополоснувшись в реке и переодевшись в чистое, передав дорожную одежду постирать прислуге, я успел хорошо пропотеть, жара стояла вторые сутки, да и пыль села, пусть стирают, и вот когда заканчивал с первым блюдом, побеленными сметаной щами, то услышал разговор купца и хозяина харчевни. Последний сообщал новости что знал. Оказалось, недавно под Дубной малая московская рать, нагло перейдя границу, порубала татар и посланцев ордынцев. Говорят, много добра там взяли, трофеев большое количество. А я только мысленно выругался. Похоже, не я один такой умный, что взял пленного и выяснив интересные сведенья, собрав нужные силы, смог добыть дары тверчан. Молодец. И ведь благополучно уйти смогли на земли московские. Хозяин харчевни больше всего этому огорчался, как будто трофеи каким-то чудом и ему достаться могли, хотя бы одна доля. Как за себя переживал.

Немного мысленно поматерившись, я пожалел себя, такие средства упустил. А ведь мог бы успеть, если бы в Тверь не наведывался, внешний вид сменить и транспорт. Но это тоже дело нужно было, на дороге увидев знакомых лошадей у чужака, татары могли бы атаковать меня, пытаясь вызнать что с их товарищами, а сейчас лошади проданы, ниточка оборвана. Пуская у Ромали-Лошадника узнают кто их ему продал, если тот сам их уже не перепродал. Вот так погоревав, я отбросил последние свои планы прочь, не удалось так не удалось, значит вернусь на постоялый двор к Заболотной, заберу бочку пороха, остальные вещи из тайника, и отправлюсь в Москву. А что? Мне нужна кузнеца, нужны инструменты, большую часть которых придётся сделать самому, и только после этого я смогу сделать из тех подобий огнестрельного оружия нормальные ружья. Да, деньги на приобретения дома с подворьем у меня были, с татар, те что в тайнике, даже солидный запас останется чтобы было на что жить. Перезимовать вряд ли смогу, не хватит, но ведь у меня целое лето впереди, а татей на Руси хватает. Причём желательно приобрести дом, у которого на подворье есть своя кузня, у многих состоятельных бояр или купцов есть свои кузнецы. Может я смогу найти и купить такой дом, не хотелось бы привлекать к своим работам левого кузнеца, чтобы тот видел, что я делаю. Я и сам справлюсь, без него, была бы кузня. Однако и закрываться в доме я бы не хотел. Куплю дом, найму охрану, ну и кто будет за ним присматривать, а сам на всё лето отравлюсь путешествовать. В туже Коломну, как и планировал, загляну. Вот зимой, когда делать нечего, и займусь ружьями, да и остальными придумками. Времени много будет. Может даже успею сабли себе булатные справить. Хотя тут сомневаюсь, всей зимы, вместе осенью и весной, вряд ли на это хватит, так и я не думаю, что всё за раз успею, Москва тоже не сразу строилась, сделаю. Вот так поразмышляв, я с вернувшимся хорошим настроением продолжил трапезу. Похоже с купцом пора расставаться, сейчас скажу ему об этом, а завтра с утра двину в обратный путь до перекрёстка на тракте Москва-Тверь. Хм, может какой попутный караван будет, я лично не против.

После ужина я решил развеяться, поэтому выйдя на крыльцо, пока со всё ещё непривычным жестом придерживая саблю за рукоять, чтобы она не качалась при ходьбе, я отошёл от двери чуть в сторону и встал у края ступенек, рассматривая с него ширь реки над крышами домов. Харчевня стояла у края села, и до берега было метров триста, между харчевней была улица, застроенная домами, левее темнела старыми брёвнами церковь. Я её видел, когда ходил купаться на берег. Кстати, это тоже вызвало дикое удивление у местных, тут купаться не любили, а плавать умело совсем мало народу. Боялись русалок и другой разной водной сказочной живности, вроде как кикимора ухватит за ноги и утащит на дно. Поэтому если и совершали омовение, то максимум зайдя в воду по пояс. Я же и поплавать успел и понырять, изрядно напугав мальчонку лет семи, коего со мной отправили как провожатого. Он же сидя на берегу и вещи охранял, а потом обратно путь указывал, как будто я не запомнил. Ширь реки была красива своей синевой и кажущимися белыми парусами двух ладей, что спускались по течению реки, видимо ветер был попутный. Встречному судну не повезло, мало того что вверх по течению шло, так ещё и ветер встречный. Хотя, судя по тому как оно двигалось, шло судно к одной из пристаней села. Тут конечно не Тверь, где таких пристаней десятки, но с пяток было, я рассмотрел вовремя купания. Там ещё ладья разгружалась, амбалы носили мешки с мукой, она одежду пачкала, поэтому и понял, что за груз был.

О чём это я сейчас? Ах да, любуясь видом реки, удачное место у харчевни было, мало того что тут склон имелся, так ещё и стояла та на небольшом холме, я не забывал отслеживать всё что происходит вокруг. Поэтому, когда из-за конюшни появился уже знакомый мальчишка, он явно сын кого-то из прислуги, выполняет мелкие работы и роль проводника, как для меня было, когда тот водил к речке. Сказал ему вести на песчаный пляж, где людей поменьше, и провёл, молодец. Сейчас тот держа нечто на сгибе локтя, изредка оглядываясь, направился куда-то за харчевню, похоже к заднему входу в здание, где находился выход из кухни. По нежному, бережливому отношению к ноше, нёс тот что-то живое, котёнка или щенка. И видимо хотел покормить. Река меня уже перестала интересовать, поэтому спустившись по ступенькам, мельком глянув как к харчевне подъезжает очередной караван, сворачивая к конюшне и навесам, в этот раз большой, из полутора десятка повозок, и направился следом за парнишкой. Солнце уже заходило, но было ещё достаточно светло. Стащить что на кухне у него не получилось и тот был прогнан с криком, так что понурив голову, поглаживая нечто на руке, тот направился обратно. Присмотревшись к ноше, я его позвал:

— Первуш! Подойди ко мне.

Голос надрывать пришлось не сильно, конечно от каравана шума хватало, но не такого и серьёзного для напряжения связок. Услышав, тот сменил маршрут и подошёл, с надеждой глядя на меня. Я же с интересом посмотрел на щеночка что тот держал, ну да, он и есть, правильно рассмотрел. Маленький совсем щенок, можно сказать новорождённый, двух цветов, белый с рыжим. Глаза ещё не открылись и тот жадно тыкался влажным носом в руки мальчишки. Погладив щеночка по шее, отчего тот заскулил и стал вынюхивать кто ещё появился в близи его пока ещё маленького мирка и захныкал, под моё хмыканье.

— Голодный, — скорее утверждал я, чем констатировал. — Откуда он у тебя?

— Мамку их вчера убили…

Выяснилось, что боевой холоп местного боярина кнутом спину псине сломал, когда она бросилась под копыта, гавкая. Коней вспугнула.

— Хорошая собака была? — продолжая поглаживать щенка и дав ему понюхать мою ладонь, продолжал я задавать вопросы.

— Да, — кивнул тот, и глаза его повлажнели, шмыгнув носом, тот пояснил. — Она несколько раз о ворогах предупреждала. А лает только на плохих.

— Большая или маленькой та была? Щенки какими будут?

— Маленькая была, её шавкой называли. А отец щеночков пёс старого Димитра, он сапожником был, сейчас сын его семью кормит.

— Ответы достойные взрослого мужа, — улыбнулся я тому, как тот серьёзно и обстоятельно отвечал мне, изредка задумываясь как построить фразы. На самом деле молодец. — Они со вчерашнего дня не едят?

— Да. Я и молоком пытался, и разжёванным хлебом, даже мясо давал, — вздохнул тот.

— Маленькие они для этого, — пояснил я. — Нужно тонкую тряпицу, очень тонкую, макать её в плошку с молоком и давать сосать, по-другому они пока не могут. Сколько щенкам?

— Седмица уже.

— Семь дней значит? Маленькие совсем. Я тут одного щенка вижу, кобелёк кажется, а остальные где. Сколько их?

— Ещё столько, — показал тот мне на пальцах. Двое значит.

— Хм, вот как? Знаешь Первуша, я вот что решил. Заберу я их себе. Отдашь?

— То не мои, хозяина щенки. Только он на них рукой махнул. Берите так.