Семь (СИ) - Резник Юлия. Страница 8

— Я начал рыть информацию…

— И вышел на Свободных.

— Да. Они рассказали мне много нового об этих женских интернатах… — выплюнул Ной.

Я растер руками лицо. Почему женских, а не мужских — можно было не спрашивать. Мужская сперма, в отличие от женских яйцеклеток, была намного более доступной, а значит и дешевой. Большие деньги зарабатывались на женском донорском материале. В сравнении с запасами спермы, этот ресурс был крайне ограничен. За весь детородный период среднестатистическая женщина способна выработать около полутысячи яйцеклеток. В то время как мужчина это количество «отстреляет» за один только раз.

— У вас есть конкретные данные? Доказательства…

— Ты шутишь? Нет, у нас, конечно, есть свои ресурсы, но… Ты хотя бы представляешь, какие бабки на этом зарабатываются? Какие люди в этом замешаны? Мы продвигаемся вперед по миллиметру, а если отступаем, то сразу на пару шагов! Это система, Яков! Мировой заговор, если хочешь…

Мы схлестнулись взглядами. Я взялся за ложку. Отведать предложенное угощение в гостях в нашем мире означало выказать уважение его хозяину.

Нана

На следующий день болезнь вернулась. Не в самом своем худшем проявлении, но все же. Яков, который пришел ко мне с самого утра, озабоченно хмурил лоб. Я хотела стать его счастьем… а стала болью. Чертовой болью утраты…

— Ты взволнован, — прошептала я.

— Да, немного… Тот донор, брат… Он не подходит, Нана.

— Сколько? — тихонько спросила я.

— Сорок на шестьдесят.

Я закусила шершавую губу. Сорок на шестьдесят — это действительно не самая лучшая совместимость. Отвратительная, если признаться. Никто бы и браться не стал проводить операцию при таких прогнозах. Одной надеждой в сердце стало меньше…

— Но, знаешь… Он отличный парень — твой брат. Его зовут Ной, и он хочет с тобой познакомиться.

Я слабо улыбнулась. Мне бы тоже этого очень хотелось. Но потом я вдруг подумала о том, что, в случае моего ухода, я причиню боль еще и ему. И мое желание встретиться с Ноем померкло.

— Я не уверена, что нам стоит встречаться.

— Почему? — насторожился Яков.

— Если я умру…

— Ты не умрешь! — заорал он.

Я отвернулась к стене. В моих глазах собралась влага. Я не обижалась на мужа. Я обижалась на жизнь. Все то, что со мною происходило, было ужасно несправедливо.

— Нана, — Яков провел по моим волосам и склонился над постелью. Он хотел еще что-то сказать, я знаю… но в палату вошла сиделка.

Так уж сложилось, что в наше время все, что поддавалось оцифровке — было оцифровано. Образование, медицина, покупки, транспорт, практически все… Однако и сейчас существовали услуги, которые оцифровать было практически невозможно. Например, все, что было связано с актерским мастерством или искусством. Невозможно было заменить роботом живое выступление талантливого человека, который брал поклонников «за живое» силой своей харизмы. Точно так же и сиделку робот заменить не мог. Предполагалось, что тяжелобольному пациенту требовался уход способного к сопереживанию человека, а не бездушной железяки. Все те процессы, которые были связаны с эмоциями и реальными чувствами, так называемый недиджиталазируемый опыт, оцифровке не поддавался. И если к больному вместо сиделки-робота приставляли человека, то это означало только лишь одно — его дела действительно плохи. Честное слово, уж лучше бы меня обслуживала машина! Возможно, робот бы запомнил, что…

— Завтрак, Нана…

Ну, вот… опять. Завтрак… будь он проклят. Тугой комок ярости подпер мое горло. Я обернулась:

— Убери это все.

— Оу, привет… Я не вовремя?

Я немного приподнялась. У двери в палату стоял парень. Молодой, высокий… Крепкий. Ничем не уступающий моему мужу, хотя, обычно, рядом с ним все другие мужчины казались карликами. Я перевела взгляд на Якова.

— Это Ной… — пояснил он, улыбаясь.

Я метнулась взглядом к брату. Брату… мамочкибожемой.

Одновременно с этим мои руки взмыли к голове, в попытке пригладить растрепанные после сна волосы. Мне хотелось хоть как-то привести себя в порядок. Мне хотелось ему понравиться…

— Привет, — улыбнулся парень и протянул мне зажатый в руке цветок.

— Привет, — вернула улыбку я.

— Извините, но вам следует поесть, — вклинилась в разговор сиделка.

Я бросила на нее полный ненависти взгляд и прорычала:

— Убери это!

Женщина недовольно поджала губы. Ной взял свободный стул и устроился возле моей постели. Не так я бы хотела познакомиться со своим братом. Не при таких обстоятельствах…

— Что не так с этой… кашей? — вскинул бровь Ной, разглядывая белесое нечто у меня на тарелке.

— Все так… Я просто… просто, не могу есть в последнее время.

— Поэтому ты разбрасываешь повсюду еду?

— Что? Нет… — я замялась, и только тут поняла! — Так ты тот парень из кафе!

— Ну, наконец, ты меня узнала!

— А почему вы мне сразу ничего не сказали? Яков? Что это было?

— Прости… Ной до конца не был уверен, что готов к знакомству с тобой. Ваша встреча в кафе была случайностью.

Я отвела взгляд:

— Да уж… Я бы тоже не слишком горела желанием познакомиться с такой развалиной…

— Не смей! Не говори так… Не говори! — приказал мне Яков, сжимая мою ладонь.

— Не в этом дело, Нана. Просто… я не слишком жалую Избранных.

— Я не Избранная.

— Да, но предполагалось, что ты ею была.

— Тебе не понравилось, что я всех дурачила, — констатировала я очевидное. Ной неуверенно кивнул головой.

— Теперь это уже неважно…

Обруч Якова замерцал. Он принял вызов, и я поняла, что его вызывают в штаб. Жаль. Сейчас поддержка мужа была мне просто необходима… Но я бы никогда не посмела его упрекнуть в невнимании. Все эти годы он крепко держал меня за руку. Без этого я бы давно сдалась.

— Иди… Нам есть, о чем поболтать с братом, — бодро улыбнулась я, хотя боль становилась все сильнее. Она сворачивала мои внутренности в узлы. Волнами распространялась по телу…

Яков улыбнулся, поцеловал меня в губы, игнорируя присутствие посторонних, и решительно двинулся к выходу. После того, как нам стало известно о болезни, поведение моего мужа претерпело некоторые изменения. Раньше он никогда не демонстрировал свои чувства на публике…