История - Геродот Галикарнасский. Страница 94

Так говорили лакедемоняне. Большинство союзников, однако, не одобрило этих слов. Остальные, правда, предпочитали молчать, а коринфянин Сокл сказал вот что: «Поистине, скорее небо провалится под землю, а земля поднимется высоко на воздух над небом, скорее люди будут жить в море, а рыбы — там, где раньше жили люди, чем вы, лакедемоняне, решитесь уничтожить свободу, восстановив господство тиранов в городах. Нет ведь на свете никакой другой более несправедливой власти и более запятнанной кровавыми преступлениями, чем тирания. Если вы действительно считаете прекрасным и справедливым такое положение вещей, именно, что тираны властвуют над городами, то сначала поставьте себе самим тирана, а потом уж навязывайте его остальным. А теперь, хотя сами вы никогда не испытали тирании и всеми силами стараетесь, чтобы ничего подобного не проникло в Спарту, вы хотите поступать так несправедливо с союзниками. Будь у вас одинаковый опыт с нами, то вы судили бы об этом правильнее. Государственный строй в Коринфе ведь был вот какой. Коринф прежде находился под властью немногих [ знатных родов], и эти так называемые Бакхиады правили городом. Они отдавали [своих дочерей замуж] и брали жен из своей среды. У одного из Бакхиадов — Амфиона — родилась хромая дочь по имени Лабда. Так как никто из Бакхиадов не желал брать ее в жены, то ее взял замуж некто Эетион, сын Эхекрата, из селения Петры, но по происхождению, собственно, лапиф и потомок Кенея. Детей у него не было ни от этой жены, ни от другой. Так вот, он отправился в Дельфы вопросить оракул о потомстве. Не успел Эетион, однако, вступить в святилище, как Пифия обратилась к нему вот с какими словами:

Это изречение оракула Эетиону как-то стало известно и Бакхиадам. А они уже раньше получили в Коринфе темное изречение, намекавшее на то же самое, что и изречение Эетиону. Оно гласило так:

Прорицание это, данное раньше Бакхиадам, было им тогда непонятно. Теперь же, узнав об изречении Эетиону, они тотчас поняли, что прежнее их прорицание соответствует Эетионову. Уяснив себе смысл прорицания, Бакхиады оставались спокойными, потому что хотели погубить будущего младенца Эетиона. А как только жена его родила, Бакхиады послали десять человек из своей среды в то селение, где жил Эетион, чтобы убить младенца. Так вот, эти люди пришли в Петру и, ворвавшись в дом Эетиона, потребовали младенца. Лабда же вовсе не подозревала, зачем они пришли. Думая, что они требуют ребенка из дружелюбия к его отцу, она принесла младенца и отдала в руки одному из них. А они уговорились дорогой, что взявший сначала на руки ребенка и должен его бросить оземь. Когда же Лабда принесла и отдала младенца, то дитя по божественному внушению улыбнулось. Этот человек заметил [улыбку младенца], и какое-то чувство жалости удержало его от убийства. Тогда он передал младенца второму, а тот третьему. Так ребенок прошел через руки всех десяти человек, и ни один не захотел его погубить. Тогда они отдали дитя назад матери и вышли из дома. Однако, остановившись у дверей, они начали перебранку и взаимные обвинения. Особенно же они обвиняли первого, взявшего ребенка, за то, что тот не выполнил уговора. Наконец через некоторое время они решили снова вернуться в дом и всем вместе умертвить младенца. Однако суждено было Коринфу претерпеть несчастья от потомства Эетиона. А Лабда, стоя у самых дверей, все это слышала. В страхе, как бы эти люди не раздумали и, снова взяв ребенка, не убили бы его, она взяла его и спрятала, как ей казалось, в самом потаенном месте, именно в сундуке. Она думала, что если эти люди придут и начнут поиски, то обыщут все. Так оно и случилось. Они вернулись и принялись искать младенца, но не нашли. Тогда они решили возвратиться домой и объявить тем, кто им дал это поручение, что все исполнено, как было приказано. Так вот, вернувшись домой, они так и сказали. А сын Эетиона после этого стал подрастать, и так как остался в живых благодаря сундуку, то получил от сундука имя Кипсел. [655] Возмужав, Кипсел вопросил оракул в Дельфах и получил в ответ двусмысленное прорицание. Уповая на это прорицание, он сделал попытку овладеть городом и захватил власть в Коринфе. А прорицание было вот какое:

Таково было это прорицание. А Кипсел, воцарившись в Коринфе, был жестоким правителем: многих коринфян он изгнал, а других лишил имущества, а больше казнил. После 35-летнего царствования он благополучно окончил свои дни. Наследовал его царство сын Периандр. Вначале Периандр был милостивее отца, а потом, вступив в общение через послов с Фрасибулом, тираном Милета, стал даже еще кровожаднее. Так, Периандр послал глашатая к Фрасибулу спросить совета, как ему, установив самый надежный государственный строй, лучше всего управлять городом. Фрасибул же отправился с прибывшим от Периандра глашатаем за город и привел его на ниву. Проходя вместе с ним по полю, Фрасибул снова и снова переспрашивал о причине прибытия его из Коринфа. При этом тиран, видя возвышающиеся над другими колосья, все время обрывал их. Обрывая же колосья, он выбрасывал их, пока не уничтожил таким образом самую красивую и густую часть нивы. Так вот, проведя глашатая через поле и не дав никакого ответа, тиран отпустил его. По возвращении же глашатая в Коринф Периандр полюбопытствовал узнать ответ Фрасибула. А глашатай объявил, что не привез никакого ответа и удивляется, как это Периандр мог послать его за советом к такому безумному человеку, который опустошает собственную землю. Затем он рассказал, что видел у Фрасибула. Периандр же понял поступок Фрасибула, сообразив, что тот ему советует умертвить выдающихся граждан. Тогда-то тиран начал проявлять величайшую жестокость к своим гражданам. Всех уцелевших от казней и изгнаний Кипсела теперь прикончил Периандр. [656] Затем он велел из-за своей супруги Мелиссы [657] в один день раздеть всех женщин в Коринфе догола. Он отправил ведь послов в Феспротию на реке Ахеронте [658] вопросить оракул мертвых [о вверенном ему] в заклад имуществе какого-то гостеприимца, Тогда явилась [тень] Мелиссы и сказала, что ни знаками, ни словами она не укажет места, где лежит добро. Она ведь совершенно нагая и мерзнет, так как ее погребальные одежды не были сожжены вместе с ней и потому она не может ими пользоваться. В доказательство правдивости своих слов она напомнила Периандру, что он положил хлебы в холодную печь. Когда послы сообщили об этом Периандру (для него ответ Мелиссы был достоверным доказательством, так как он совокупился с ней уже бездыханной), он тотчас же после этого известия повелел через глашатая всем коринфским женщинам собраться в храм Геры. Они пришли, нарядившись в свои самые красивые одежды, как на праздник, а тиран поставил своих телохранителей в засаде и велел догола раздеть всех женщин без разбора — как свободных, так и служанок. Одежды же их Периандр приказал бросить в яму и сжечь, призывая Мелиссу. После этого Периандр вновь отправил послов в Феспротию, и тогда тень Мелиссы указала место, куда она спрятала [вверенное ему] сокровище гостеприимца. Вот, лакедемоняне, что такое тирания! Вот каковы деяния тиранов! А мы, коринфяне, уже тогда были весьма удивлены, услышав, что вы послали за Гиппием, а ныне и еще больше дивимся вашим речам. Мы заклинаем вас поэтому эллинскими богами не вводить в городах тирании! Но если вы все же настаиваете и желаете вопреки всей справедливости вернуть Гиппия, то знайте, что коринфяне не одобряют ваших действий».