Америка, которую никто не открывал (ЛП) - Грант Ким Хелен. Страница 5

— У Тони все всегда заканчивается также.

— Ты любишь пить?

— Не очень.

— А я обожаю. Обожаю это состояние, когда все фиолетово. Когда тебе весело лишь потому, что тебе не грустно. Когда всем твоим поступкам есть оправдание.

Она осеклась, а я благодарил судьбу за это ее откровение.

Занавес дрогнул— Америка могла перестать быть загадкой уже в эту пятницу.

Глава 3

В пятницу я после школы пошел домой к Крису. Его мама— худая женщина, которая вот уже столько лет носила одни и он же джинсы клеш с нашитой на колене аппликацией, — поприветствовала меня горячими сандвичами и неким подобием йогля (в ее исполнении это звучало очень необычно, и хоть мисс Себ была далека от нот старинной песни пастухов, мне понравилось). Крис тут же потащил меня в спальню выбирать наряд. Боже, он устроил мне целый показ мод. В итоге остановились на темно-синих джинсах и черной рубашке.

Мы болтали, лежа у него на кровати и запивая обжигающе горячие бутерброды колой. Я на этот час даже как-то забыл про Америку с ее загадками.

Но когда я вспомнил, то тут же начал гудеть Крису в ухо про всевозможные варианты развития событий, в ходе чего Америка может стать чуточку понятнее.

— Чувак, ты уже бесишь, — Крис тихо и без зла выдохнул, вытирая лоб. Я прикусил губу— на самом деле я легко мог представить себе раздражение Криса.

— Прости… Я не знаю, что это за глупая потребность во всем разобраться. Наверное, у меня просто слишком скучно в личной жизни, вот я и лезу в чужую.

Крис театрально воздел руки к небесам, потрясая ими.

— Слышишь ли ты, Иисус Христос, что сказал этот человек? Обещаешь ли ты наказать его всеми возможными способами, если он откажется от своих слов? Спасибо, Иисус. Мы ловим этого подонка не слове. Аминь.

— Аминь, — я смеялся (точнее, ржал как конь), и стоит отметить, что при всех недостатках Крис обладал отменным чувством юмора.

— Слушай сюда внимательно. Ты либо начинаешь вести активную деятельность, либо забываешь про эту девку.

— Всего два варианта?

— Ни граммом больше.

Но я видел еще один выход— просто подружиться.

Мы не ели весь день— специально чтобы влезло больше пива на вечеринке. Весь день мы то делали уроки— читали друг другу вслух на латыни, решали примеры, пытались выдумать очередную причину, почему мы не выучили формулы, — то читали Шекспира. Я знаю, что сейчас вы подумали— мы, в диких муках, роняя головы на стол от усталости долбим «Гамлета», поминутно отвлекаясь на малейшие шумы. Нет. Да, из предыдущего рассказа Крис мог показаться вам этаким тупым донжуаном— профессор в девушках, ничтожество в учебе. На самом деле Крис был умным и по жизни— он умел как-то так взвесить все «за» и «против», чтобы это не заняло больше минуты, но вывод все равно оказался верным. Мне этого немного не хватало— я был мнительным, нерешительным. Крис же вроде и в омут с головой не бросался, и все у него получалось.

Так или иначе— совсем незаметно подкрался вечер. Я сбегал домой переодеться, договорившись с Крисом, что мы встретимся уже у Тони.

Едва я переступил порог дома, как услышал вой. Это была музыка— громкая, стучащая, от которой и самому хотелось выть.

Я сердито приподнял край штор— дома было жутко темно, родители жгли где-то в ресторане, а кто-то врубил эту ужасную музыку.

Я ничего не мог видеть, хоть наша улица и была отлично освещена.

Вдруг раздался скрежет колес, дикий крик. «Авария»— пронеслось у меня в голове.

Но нет— из-за поворота вылетела огромная машина, что-то типа джипа для сафари, только с разноцветными прожекторами. В джипе ужасно громко играла музыка, прожекторы ослепляли, да и машина ехала слишком быстро— я не успел разглядеть, кто там сидел.

Возле дома Тони стояла ну просто куча машин— выпускники, конечно же. Чуть поодаль аккуратным рядом, один к одному сверкали начищенные мотоциклы— несколько лет назад в нашей школе организовали клуб байкеров. За стоянкой был бассейн— там играла музыка, была куча народа и все как один в стельку пьяные. Я пригляделся— нет ли там Америки?..

Когда я шел по дорожке, я вдруг осознал, как глубоко ошибался— здесь же где-то человек сто, как я найду ее в этой толпе? А что, если она напьется в усмерть и ляжет где-нибудь под столом? Что мне, бегать и заглядывать за каждый угол теперь?..

Я остановился. Я думал. Стоит ли она того?.. Еще не поздно найти Криса, объяснить ему, что мне что-то плохо и пойти домой.

С другой стороны— Криса будет искать еще сложнее, чем Америку. Такие как она сразу бросаются в глаза, а таких, как Крис— миллион.

Я потер виски. Сложности…

Выход был— напиться, и пусть все проблемы утонут в бокале с пивом.

В доме было жарко, тесно, ярко и очень громко— я уже начал раздражаться, когда мимо пронесли ящик с пивом и я незаметно тиснул одну бутылку.

Потом еще одну.

Криса я найти даже не пытался— не смотря на выпитое я был слишком адекватный чтобы подчинить свое тело инстинктам и стать, наконец, таким как все. Крис мог сейчас испортить процесс— если бы я его увидел, я бы тут же превратился в мальчика-который-ищет-Америку. С ней мне сегодня противопоказано видеться.

Наконец, я добрался до гостиной— там все лежали на круглом диване и пили. Посередине стояли друг на друге ящики с пивом. Я заметил, что здесь было тихо и все как будто просто пили— никто не танцевал и никто не горланил играющую в динамиках песню совсем на свой лад. Складывалось ощущение, что здесь играют в молчанку. И если бы не сумасшествие за дверьми, тут было бы тихо как в могиле.

Я тихонько вышел обратно. Меня никто не заметил.

Я решил, что неплохо было бы найти себе какого-нибудь «друга на одну вечеринку». Просто мне стало скучно.

Вдруг я увидел Криса— он чмокал в щеку пышнотелую девицу из выпускного класса. Я быстренько смотался из той комнаты.

В отчаянии найти себе собеседника я пошел в туалет умыться.

В ванной никого не было. Расположение там было довольно странное— раковина, а рядом прикрытая шторкой сама ванна.

Я плеснул себе в лицо в меру теплой водой. Посмотрел в забрызганное зеркало— обычный скуластый юноша с длинным крупным носом и черными бровями. Таких в школе полным-полно, а чтобы тебя заметила Америка, нужно быть…

Ни чем не нужно быть. К черту, я не люблю ее. Я ее почти не знаю!..

Вдруг мое внимание привлек кроссовок. Белый такой, на очень толстой сплошной подошве. С черными шнурками. Обычный кроссовок.

Разве что торчал он из-за той самой шторки. Значит, в ванне кто-то лежит…

Я подошел. Ткань была очень плотная. Я стоял и смотрел на этот кроссовок, то, как он иногда едва заметно шевелился, выдавая своего живого владельца.

Отдернуть штору? Или просто уйти?

Но мне хотелось узнать, кто там лежит. Поэтому я решительно, размашистым жестом убрал занавес.

Мои глаза еще не отправили в мозг сигнал, кто это там лежит, а я уже знал.

Там была Америка.

Ее иссиня-черные волосы сбились комом на голове; руки и ноги она раскинула по краям ванны так, словно ее просто толкнули туда. Глаза были закрыты, дышала она глубоко и спокойно— так дышат мирно спящие люди. Рядом лежали две пустые бутылки виски и мне оставалось лишь позавидовать ее иммунитету.

Я стоял и как дурак смотрел на нее. Красивые ноги безвольно торчали из облегающих шорт, майка перетянулась и с моего угла был виден кусочек черного лифчика. Ее спокойное лицо принадлежало словно обычной спящей девушке— выдавал яркий макияж и сильный запах спиртного, смешанный с прямо скажем далеко не самыми изысканными духами.

И тут вдруг ее реснички колыхнулись. Со спящей Америкой я мог вести переговоры в уме, но вот с бодрствующей… Я просто не знал, что говорить. Тем более, она была такой пьяной, да и я тоже нетвердо стоял на ногах.

Но она не проснулась. Просто кроссовок дернулся чуть заметнее.

Я трижды задергивал ширму— трижды шел к двери с твердым намерением снова забыть. Но какая-то явно глупая часть меня приказывала остановиться и вновь встать над Америкой, как жрицы над мертвым фараоном или как люди в мавзолее над телом Ленина. И я вставал. Отдергивал руку от двери и подходил к ширмочке. Мне казалось, мы были здесь одни— я, эта ширма, и Америка. И не только здесь, в целом мире остались только мы.