Круглый дизельпанк (СИ) - Белов Александр Иванович. Страница 52

   -Ась?.. А.. Ну.. Мои родители так же погибли. Слушай, может это редкое совпадение, но если они в одной команде были?.. Твои где были перед... Ну..

   -В Зелёных Холмах.

   -Оп-па.. И мои там же.

   Это я вспомнил о родителях Фрама. А действительно - наши с Марикой истории были на удиление схожи.

   -Марика, тебе сколько стодов от роду?

   -Семьдесят два с половиной примерно. А что?

   Подозрительно спросила она. Даже лицом изменилась, а в голосе послышались нервные нотки. Я задумчиво ответил:

   -Мне семьдесят шесть. У нас разница в возрасте совсем небольшая. Как звали твоих родителей?

   -Ты же не думаешь, что..

   -Я ничего не думаю. Как их звали?

   Тут же вспомнился фильм о трёх мушкетёрах : "-Имя, сестра! Имя!". Но мне происходящее напоминало бразильский, твою дивизию, сериал.

   -Стасия Поленина и Владим Калинин. А твоих?..

   -Алекса Корбина и Дим Корбин.

   -Фу-у-х!!.

   Протяжно выдохнула Марика. Я сдержался, потому что где-то на задворках глубинной, фрамовской памяти шевелилось что-то. Я сосредоточился и потихоньку разгребал завалы обрывочных неясных воспоминаний.

   -Чего ты молчишь?

   -М?.. Да что-то припоминается. Подожди - я подумаю.

   Прозрение пришло мгновенно, как фотовспышка. Прямо встал перед глазами участок документа, где было ясно написано, что до замужества мать Фрама звали Алексой Калининой. Это финиш, твою дивизию.

   -Моя мать - Калинина до замужества.

   -Что?!! Как?!! Это же..

   -Ага. Большая вероятность того, что мы двоюродные брат и сестра... Ёперный театр.

   -Но это же ерунда! Так не бывает!

   -Подумай. Я читал документы родителей и точно помню, что они работали в ведомстве здравоохранения по части исследования заразы. Они поехали в Зелёные Холмы в семьсот семьдесят девятом, в самом начале болезни. Бьюсь об заклад - твои тоже.

   -Да.

   -А ещё я помню примечание, что ВСЕ в семье моей матери были так или иначе причастны к науке и медицине. Понимаешь? Все. Моя мать скорее всего сестра твоего отца. Двое с не самой распостранённой фамилией, одной профессии и в одном месте. Слишком невероятно для совпадения. Даже то, что твой дядя не знал обо мне - объяснимо. Если уж Поленины не знали о твоем рождении и замужестве твоей матери, то уж тем более они не знали обо мне. Нас и в приюты разные отдали потому что мы в разных семьях жили. Короче - условно мы двоюродные брат и сестра. Приедем домой и заглянем в архивы.

   -И что теперь?. В уме не укладывается. Я не верю. Вот когда увижу документы... А пока - мы чужие люди. Понял?

   -Понял.

   -И чтоб - никто!

   -Ага.

   Калинина была похожа на богиню ярости. Кажется я догадываюсь в чем дело. Страх Марики понятен. Чуть было не переспала по пьянке с человеком, который оказался её практически братом, хоть и двоюродным. В Рассене, как и во многих странах Сферы, связь между кузенами считается стыдной. Так повелось. Этакий инцест-лайт. Поэтому становиться объектом насмешек и укоров мало кому охота. Хоть на Земле у нас даже браки между двоюродными родственниками разрешены, но мне тоже стало стыдно, что я чуть было не согласился тогда и в результате гипотетически мог кузину.. Э.. Того. Вернее могла она - меня, но это сути дела не меняло. И что же получается? Я теперь могу её сиськи обсуждать с другими мужиками только чисто академически? Эх..

   Когда Мишка притащил узел с едой, мы сидел как ни в чём не бывало. Раз тайна, значит - тайна. Подкрепились свежим молоком с пышным, вкусным хлебом. Я что-то не заметил тут коровника, да и навозом не пахло. Рассказал Мишке о своем недоумении, а он обьяснил несоответствие. Мы, оказывается, сидели в центральном дворе станицы. Она была в плане устроена наподобие многогранника. В центре большой двор с мастерской, церковью, складами и прочим общественным хозяйством. Вокруг распаханы огороды и отгорожены выпасы для мелкого скота. По периметру шла цепочка укреплённых дворов, этаких мини-фортов. Между ними тянулась бревенчатая стена. Она защищала от дикого зверья и залётных мелких банд. Где-то недалеко от стены был и большой коровник, плодами которого мы подкреплялись. Снаружи от стены были пастбища для крупного скота и поля с зерновыми. Они же обеспечивали открытое пространство для наблюдения. Общее население станицы достигало трёх сотен человек. Из них около шести десятков были взрослыми мужчинами. Фрол и ещё десяток мужиков были теми, кто постоянно занимался охраной и отношениями с внешним миром. Остальные "вставали под ружьё" в случае большой тревоги.

   Основательно. Вполне крепкое поселение. Под этот рассказ Мишки мы поели и отдохнули. Потом я до вечера возился с пусковым искровиком. Ох уж эти мне зажигания и карбюраторы! Уже в наступающих сумерках завёл его, а с его помощью завёл и основной двигатель тягача. Движок уверенно тарахтел, разогреваясь, и выбрасывая из выхлопной трубы редкие искры. Надо будет искрогаситель сделать, а то пожгут всю округу. На звук пришёл Фрол. Попросил долго не гудеть, а то служба скоро в храме. Мы заверили, что на сегодня закончили. Я заглушил тягач и вместе с Марикой пошёл в нашу горницу. Мишка попрощался и смылся к себе домой. Как оказалось - жил он на окраине, в одном из "фортов" и ему надо было успеть переодеться к службе. Пока ужинали, я приглядывался к Марике. Она была задумчива сильнее обычного. Пару раз я поймал на себе её взгляд и она каждый раз опускала глаза.После ужина все завалились спать. Я уснул быстро, не смотря на уже привычный вал сомнений и загадок.

   С утра все разошлись по делам. Не я один нашёл себе занятие. Кто бы мог подумать, что Лекс, наш отец-командир и работодатель - неплохой наездник? Я понимаю, что кавалерия не так уж и давно сошла с полей боя, но в Рассене лошадь как средство передвижения встретишь нечасто и в военных училищах не преподают джигитовку. Автомобилизация сделала своё дело. Зато здесь и в Пограничье лошадь незаменима при поездках по бездорожью. Вот Лекс с Фролом и собрались на рекогносцировку на предмет просыхания дороги. Казаки, блин, дикоземские. Хотели взять с собой Калинину, но она отказалась на том основании, что лошадей боится. Ермолин стакнулся с удивительно похожим на него же мужиком, занимавшимся в станице оружием. Рыбак - рыбака, как говорится. Сошлись два балагура. Они засели в оружейной мастерской и занялись починкой местных карамультуков, а под окном млели сбежавшиеся мальчишки, слушая были и небылицы этих рассказчиков. Даже Тим и Вэсил нашли себе дело. Неизвестно - где и у кого они раздобыли снасти, но отправились они на рыбалку. Неподалёку протекала речка, снабжающая водой станицу, вот они и решили её исследовать на предмет рыбьего населения. Ню сегодня несла тот же крест, что и вчера - рассказывала кумушкам о своём бедственном житье-бытье. Наверное за эти дни у неё выработается стойкое отвращение к чаю с вареньем. Вобщем пожелание о минимуме контактов с местными так и осталось пожеланием.

   Я с утра пошёл в мастерскую. Мишка был уже там и встретил меня вопросом:

   -Доброе утро. А Марика придёт?

   При этом он зарделся и потупил глазки аки девица. Я только пожал плечами:

   -Не знаю. Пошли тягач заводить.

   Я действительно не знал - где Калинина. Она ушла ещё до завтрака. Ушла в полевухе, но без винтаря, с одним только "Отверженным". Мишка чуть слышно вздохнул и пошёл за мной. Мы завели тягач, дали прогреться мотору. Я сел за руль и на пониженной передаче переехал с задворок к воротам мастерской. Там я попробовал включать различные передачи. Всё работало. С Мишкиной помощью нашёл в лопухах навесные орудия. М-да. По-очереди вывез их к мастерской. Заглушил тягач и занялся осмотром.

   -Мишка, уголь есть?

   -Ась?.. Есть, конечно.

   Пока парень привозил со склада мешки с топливом, я разжигал горн. Кузнец из меня аховый, но кое-что всё-таки умею. А тут ювелирной точности и не требуется. Оттянуть лемеха на плуге, простучать нож косилки и всё в таком ключе. Зато я отдыхал душой. Занятие любимым и привычным делом здорово вытесняло из башки разную муть и сомнения. Пламя весело плясало под железным зонтиком горна. Пахло окалиной и дымом. Когда Мишка качал меха, то красивым фонтаном взлетали искры. Молот звонко брякал о детали. Красота. Пока налаживал плуг, на звук кузницы стали подтягиваться местные. Одному то подправить, другому это отковать. Меня особо ни о чём не расспрашивали, я особо ни о чём не распинался. Всё солидно и немногословно. Оживление наступало, когда разговор касался хозяйственных тем. Ход работ, планы и виды на урожай. Я удачно подал несколько дельных советов и в дальнейшем ко мне относились как к равному. Но ничто хорошее не длится вечно. В мастерскую влетел растрёпанный пацан лет десяти, крикнул: