Грешница - Герритсен Тесс. Страница 60

– Буду вам признательна, если вы направите в мой офис окончательное заключение о смерти, – сказала она.

– Доктор Юэнь продиктует. Я дам ему знать.

– И самые последние лабораторные анализы.

– Они должны быть в карте.

– Я не нашла там результата по токсинам. Анализ ведь делали, не так ли?

– Должны были. Я проверю в лаборатории и сообщу вам результаты по телефону.

– Лаборатория должна прислать результаты мне напрямую. Если анализа не было, мы сделаем его в морге.

– Вы делаете токсикологию по всем трупам? – Он покачал головой. – Еще одна пустая трата денег налогоплательщиков.

– Мы делаем эти анализы по мере необходимости. Я все думаю про крапивницу, которую наблюдала у нее в ту ночь, когда случилась остановка сердца. Я попрошу доктора Бристола сделать анализ на токсины во время вскрытия.

– Я думал, вы сами будете проводить вскрытие.

– Нет. Я собираюсь передать это дело одному из моих коллег. Если у вас возникнут какие-то вопросы после праздников, обращайтесь к доктору Эйбу Бристолу.

Она была рада тому, что он не спросил, почему не она будет проводить вскрытие. Что бы она ответила? "Мой бывший муж подозревается в смерти этой женщины. Я не могу допустить даже намека на то, что провела вскрытие без особой тщательности. Непрофессионально".

– Священник прибыл, – сказал Сатклифф. – Думаю, пора.

Маура повернулась к двери и почувствовала, как вспыхнули щеки, когда она увидела отца Брофи. Их взгляды на мгновение встретились, это были взгляды двух людей, которые в столь печальный момент вдруг ощутили искру, пробежавшую между ними. Она опустила глаза, когда священник вошел в бокс. Маура и Сатклифф удалились, предоставив священнику право провести последние приготовления.

В окно бокса она видела, как отец Брофи стоит у изножья кровати, и его губы шевелятся в молитве – он отпускал монахине грехи. "А как насчет моих грехов, святой отец? – мысленно обратилась она к его четкому профилю. – Будете ли вы шокированы, когда узнаете, что я думаю и чувствую, глядя на вас? Отпустите ли вы мне мои прегрешения, простите ли мои слабости?"

Брофи помазал миром лоб Урсулы, прочертив рукой крест. Потом поднял взгляд.

Пора было отпустить Урсулу.

Отец Брофи вышел и встал рядом с Маурой возле окна. В бокс зашли Сатклифф и медсестра.

Процедура оказалась будничной. Щелкнули несколько выключателей, и на этом все было кончено. Сервовентилятор стих, его лопасти перестали гнать воздух. Медсестра посмотрела на кардиомонитор, сигналы которого звучали все реже.

Маура почувствовала, что отец Брофи приблизился к ней, словно хотел поддержать, если ей понадобится утешение. Но не утешение он внушал, а смятение. Влечение. Она не сводила глаз с разыгрывавшейся за стеклом драмы, думая: "Как всегда, не тот мужчина. Почему меня тянет к тем, кто мне противопоказан?"

На мониторе появился первый сбивчивый сигнал, следом другой. Лишенное кислорода сердце отчаянно боролось за жизнь, пусть даже его клетки умирали. Удары сбились до трепетания. Мауре пришлось подавить в себе инстинктивное желание броситься на помощь, выработавшееся за долгие годы медицинской практики. Но эту аритмию уже нельзя было вылечить, это сердце нельзя было спасти.

Линия наконец выпрямилась.

Маура задержалась у бокса, наблюдая последствия ухода Урсулы. Никто не тратил времени на скорбное молчание или размышления. Доктор Сатклифф приложил стетоскоп к груди Урсулы, покачал головой и вышел из бокса. Медсестра отключила монитор, отсоединила кардиодатчики и капельницы, приготовив покойную к перевозке. Бригада санитаров из морга была на подходе.

Мауре больше нечего было здесь делать.

Она оставила отца Брофи возле бокса и вернулась к пульту дежурной.

– Я забыла кое-что спросить, – обратилась она к дежурной медсестре.

– Да?

– Нам понадобится информация для контактов с ближайшими родственниками. В карте покойной указан только телефон аббатства. Я так понимаю, что у нее есть племянник. У вас есть его телефон?

– Доктор Айлз!

Она обернулась и увидела отца Брофи, который стоял у нее за спиной, застегивая пальто. Он виновато улыбнулся.

– Прошу прощения, я не собирался подслушивать, но я могу помочь вам. У нас в приходском офисе есть вся информация о родственниках монахинь. Я поищу нужный вам телефон, а вы мне потом позвоните.

– Очень любезно с вашей стороны. Спасибо. – Маура забрала копию карты и направилась к выходу.

– Доктор Айлз!

Она оглянулась.

– Да?

– Я знаю, сейчас неподходящий момент для этого, но я все равно хотел бы сказать вам кое-что. – Он улыбнулся. – Счастливого Рождества.

– И вам тоже, святой отец.

– Не заглянете как-нибудь? Просто поздороваться?

– Я постараюсь, – ответила она. Зная, что это была вежливая ложь. И что от этого мужчины ей нужно бежать без оглядки.

Что она и сделала.

На выходе из госпиталя ее обдало волной холодного воздуха. Она прижала к груди карту и ринулась в ледяные объятия ветра. В эту священную ночь она шла одна, и ее единственным компаньоном была пачка бумаги в руках. В гараже опять было безлюдно, и она слышала только собственные шаги и их эхо.

Маура ускорила шаг. Пару раз остановилась и оглянулась, чтобы убедиться, что ее никто не преследует. До машины она добралась, тяжело дыша. "Я видела слишком много смерти, – подумала она. – И теперь она мерещится мне повсюду".

Маура забралась в машину и закрыла двери.

"С Рождеством, доктор Айлз. Что посеешь, то и пожнешь, как говорится, и сегодня ночью ты будешь пожинать одиночество".

Выезжая из гаража, она сощурилась от яркого света фар, которые отражались в зеркале заднего вида. Следом за ней выехала еще одна машина. "Отец Брофи? – подумала она. – И куда же он поедет в эту ночь перед Рождеством? Домой, в свою приходскую резиденцию? Или же будет бродить по церкви, привечая одиноких прихожан, которые могут забрести туда?"

Зазвонил ее сотовый телефон.

Она выудила его из сумочки и ответила:

– Доктор Айлз.

– Привет, Маура, – прозвучал в трубке голос ее коллеги Эйба Бристола. – Что это за сюрприз ты мне посылаешь из госпиталя Святого Франциска?

– Я не могу проводить это вскрытие, Эйб.

– Значит, вручаешь его мне на Рождество? Прекрасно.

– Извини, что так получилось. Ты же знаешь, не в моих привычках перекладывать ответственность на других.

– Это та самая монахиня?

– Да. Никакой срочности нет. Вскрытие можно провести после праздника. Все это время она находилась в госпитале, и только что ее отключили от системы жизнеобеспечения. Там была крупная нейрохирургическая операция.

– Значит, внутричерепной осмотр нам не поможет.

– Нет, там послеоперационные изменения.

– Причина смерти?

– Вчера утром у нее остановилось сердце вследствие инфаркта миокарда. Поскольку я знакома с делом, я уже все для тебя подготовила. У меня копия ее больничной карты, и я принесу ее тебе послезавтра.

– Могу я спросить, почему ты сама не участвуешь?

– Мое имя не должно фигурировать в протоколе вскрытия.

– Почему?

Она молчала.

– Маура, почему ты самоустранилась от этого дела?

– Личные причины.

– Ты знала пациентку?

– Нет.

– Тогда что?

– Я знакома с одним из подозреваемых, – ответила она. – Я была его женой.

Она захлопнула крышку, швырнула телефон на сиденье и сосредоточилась на дороге и скором возвращении домой. Там она окажется в безопасности.

К тому времени как она свернула на свою улицу, снежные хлопья, падавшие с неба, стали похожи на шарики хлопка. Зрелище было волшебное – плотный серебристый занавес покрывалом ложился на лужайки. Ощущение чуда усиливалось тишиной и покоем священной ночи.

Она разогрела духовку и приготовила будничный ужин, состоявший из томатного супа и тоста с сыром. Налила бокал вина и прошла в гостиную, где посверкивали рождественские огоньки. Но не смогла съесть даже этот скромный ужин. Отодвинув поднос, Маура допила вино, не отрывая взгляда от огня в камине. Она отчаянно боролась с желанием схватить телефонную трубку и позвонить Виктору. Успел ли он на самолет? Она даже не знала, где он проводит сегодняшнюю ночь, не знала, что скажет ему. Мы предали друг друга, подумала она; никакая любовь не сможет пережить это.