Рассвет (СИ) - Матвеева Ульяна. Страница 28

Выйдя из ванной, она столкнулась с Олегом в коридоре, в то время, как тот пнул пластиковый грузовичок, не удержав равновесие. Затем он задел бедром обеденный стол, и тот громко скрипнул деревянными ножками по холодной плитке. В спальне заплакала Олеся в полусне, и Лиза ринулась к ней.

Когда она очутилась в темноте и безопасности, в ее памяти мелькнул момент, когда еще пару недель назад ее муж, покоясь на ее груди, с виноватым видом слушал ее пылкие речи о том, как алкоголь может разрушить их семью, потому что он становится агрессивным и неуправляемым, и о том, что она стала бояться его. Он выслушал ее и пообещал пить только по праздникам, рассеянно кивая и соглашаясь с ней во всем. В те редкие минуты, когда он чувствовал себя в чем-либо виноватым, Олег становился мягким, понимающим, заботливым, создавая иллюзию того, что отныне все будет иначе. Первые несколько раз Лиза верила в это и крохотной частью души делала нерешительные попытки полюбить его. Остальная же ее часть с осуждением качала головой и отворачивалась, возобновляя любимое занятие выискивать в памяти мгновения счастья из далекого прошлого. Если бы Олег понимал это, возможно, через некоторое время и он смог бы укрыться теплом взаимной любви, то он никогда не задумывался об этом. Что так было свойственно его натуре.

Когда среди ночи позвонил телефон, заставив сонную тишину подпрыгнуть от неожиданности, Лиза еще не спала. В трубке послышался взволнованный голос ее матери, который заставил Лизу расплакаться, совсем, как в детстве, словами:

- Доча, Ройсу совсем плохо. Он с трудом дышит. Я не понимаю, что с ним и что мне делать. Андрей сейчас в командировке, он сегодня нам не помощник, так что нужно будет нам с тобой как можно скорее отвезти к ветеринару. Приедешь?

Когда звонок был завершен, Лизу охватила паника. На Олега рассчитывать не приходилось, поэтому она накинула на себя первую попавшуюся одежду, с трудом разбудила Олесю и вызвала такси. Страх мешал ей четко мыслить, чтобы понять причину плохого самочувствия лучшего друга всей ее жизни и, сколько не прогоняй его, он с каждой попыткой становился лишь сильнее и масштабнее, пока не захватил ее целиком. Когда приехало такси, у Лизы уже дрожали пальцы и открыть дверцу автомобиля оказалось не такой уж легкой задачей, как обычно. По пути к бабушке, Олеся снова погрузилась в сон, на сей раз еще более беспокойный.

- Где он? - первым делом спросила Лиза, как только вошла в квартиру с просыпающейся Олесей на руках.

- Зачем же ты привезла сюда бедного ребенка? Попросила бы просто Олега присмотреть за ней, и пусть бы выспалась.

- Потом объясню. Он в спальне?

Марина Васильевна кивнула. Лиза поставила на ножки проснувшуюся дочь и ватными ногами вошла в темную комнату. В ней у балконной двери лежал ее милый пес, и каждый его вздох сопровождался хрипом и свистом. Его бока напряженно вздымались, глаза были полузакрыты. Лиза села рядом с ним и почувствовала острые боли в животе, возможно, такие же, какие испытывал Ройс. Она нежно погладила его по мягкой шерстке и, осторожно взяв на руки, вынесла его в такси, которое дожидалось ее у подъезда. По пути она уговорила маму остаться дома и уложить спать Олесю, у которой сон уже окончательно растворился, а глаза наливались слезами от предчувствия чего-то плохого.

Далее происходило то, что Лизе потом многие годы снилось в кошмарных снах. Ей так и не удалось собрать целую картину происходящего, в память врезались лишь некоторые фрагменты. Серые холодные стены, на которые она упиралась спиной несколько часов, когда казалось, что время остановилось. Пол с надорванным старым линолеумом и нарисованный на нем квадратный орнамент под ее сапогами. Бесконечно медленно открывающаяся дверь из операционной, появления из-за ней уставших и грустных врачей, в лицах которых Лиза не находила ничего обнадеживающего. «Что могли, мы сделали», «У него слабое сердце», «Если повезет, проживет еще несколько месяцев» и что-то еще, но Лиза не могла вспомнить. Безжизненно лежащий под наркозом друг, кажущийся таким маленьким и беззащитным, на холодном, жестком столе, в бинтах и с шерстью, местами слипшейся от крови. Друг, подарившей ей столько счастья, чистой и преданной любви, научивший ее так многому, которого она не забудет никогда. Дорога домой, полная внезапно появившихся непонятно откуда кочек и ям на асфальте, каждая из которых заставляла Лизу съеживаться вместо все еще спящего Ройса. Семьдесят восемь шагов от такси до родительского дома, десять ступенек до лифта и последние, самые трудные шаги до квартиры на дрожащих от напряжения вытянутых руках, в страхе оступиться или споткнуться. Непонимание и осуждение себя за то, как можно было за столько ни разу не приобрести переноску. Покрасневшие глаза матери, Олеси... приоткрывшиеся глаза Ройса, когда он начал приходить в себя...

Лиза сидела рядом с ним и тихонько гладила. Ей так сильно хотелось, чтобы это было всего лишь сном, и она с надеждой ждала утра, в котором все плохое растает и снова станет прежним. В любимой собаке будто жила большая часть ее детства и юности, самая светлая часть ее жизни и часть ее души. И понимать, что скоро наступит такой страшный момент, когда ее любимец уже не почувствует ее прикосновений и прощального поцелуя в бархатную щеку с конопушками, когда она не сможет уже обнять его, такого мягкого, живого, родного, было невообразимо больно. Но у них еще есть несколько месяцев, которые они проживут так, чтобы каждый их день стоил полжизни. Через три квартала протекает небольшая река - раньше они так часто приходили с ним туда, садились на помятую траву и глядели на ее плавное течение. Как только он поправится, они первым делом пойдут туда и проведут там весь вечер. Несмотря на то, что теперь Ройс жил у ее матери, Лиза всегда находила время, чтобы прогуляться с ним, как раньше, потрепать за ухо, побаловать лакомством. Но всего этого сейчас казалось так мало, ничтожно мало, а времени осталось и того меньше. Лиза уже мысленно продумывала, как скрасить ему последние месяцы жизни, как заметила, что Ройс начинает приходить в себя. Но в сознание он так и не пришел.

На берег реки она пришла одна. Несколько часов она сидела неподвижно, забывая дышать. Мир, который она так любила, становился ей все более тесным и пустым. Сегодня что-то очень тонкое и хрупкое надломилось внутри нее, исчезла и нить с детством. Лиза стояла спиной к обрыву, в которое провалилось ее прошлое, а впереди простирался густой, непроглядный туман, которого она боялась, настолько, что проще было сделать шаг назад. Но где-то там, в тумане, еще ждала Олеся и мама, и Лиза тяжело поднялась и побрела домой.

Олег терпеливо ждал ее возвращения. Вся его ярость давным-давно угасла, и он жаждал поскорее обнять ее. Но домой вернулась не Лиза, а, скорее, ее тень. Она крепко прижала к себе все еще всхлипывающую дочку, машинально поцеловала Олега и молча ушла в спальню. Олег последовал за ней.

- Поговорить не хочешь? - неуверенно спросил он.

Лиза молчала. Через пару минут смогла выдавить:

- Не сегодня.

Но Олег, у которого на языке уже вертелись слова, которые он хотел сказать ей, все же начал:

- У меня в детстве тоже была собака. Я с ней очень любил играть. Но однажды ее отравили. Мне тогда было 11. Так что я понимаю, что ты сейчас чувствуешь...

Лиза подняла на него глаза, полные слез, и тихо прошептала:

- Сомневаюсь в этом...

Олег выпрямил спину и почувствовал раздражение на себя за то, что начал откровенничать с ней. Для него боль потери с лабрадором Никой была все еще свежа, несмотря на то, что с тех пор прошло лет двадцать. Ника значила для него очень много. Она была единственной, кто знал Олега настоящим, кто любил его горячо и преданно всем собачьим сердцем. Ника была еще совсем молодой, когда умерла на его руках от отравления каким-то чокнутым соседом. Потом тот сосед лишился машины, не без участия Олега, но удовлетворения это не принесло, хотя и позволило хотя бы иногда засыпать спокойно. Он никогда и ни с кем об этом не говорил, даже с братом, и вот сейчас черт дернул его за язык заговорить об этом!