Дорогами Фьелланда (СИ) - Волгина Алёна. Страница 17

Кайтону с Алариком, как придворным из свиты Эринны, отвели комнату в Лостерской крепости, одну на двоих. Кьяри не удивился, что Кайтон не пришел ночевать после бала. Обаятельный синеглазый рыцарь пользовался при дворе немалой популярностью, и многие дамы прямо-таки расцветали в его присутствии. Но когда напарник не явился к утру, Аларик забеспокоился. В конце концов, кроме дам, в замке имелись также кавалеры, с длинными мечами и обостренным чувством собственного достоинства. Кайтон, увлекшись какой-нибудь красоткой, мог легко влипнуть в неприятности.

Аларик торопливо шел по коридору, раздумывая, откуда начать поиски, и чуть не споткнулся, вдруг увидев перед собой Эринну. Бледное, как выстиранная простыня, северное утро сразу засияло нежными красками, а холодная, продуваемая сквозняками галерея показалась неожиданно уютной.

— Ты не видел Робина? — озабоченно спросила девушка.

— Я как раз его ищу, — ответил Аларик, приноравливаясь к ее легким нешироким шагам.

— Одно из двух, — рассуждала Эринна, — либо он дрыхнет в казармах, но туда сможешь пройти только ты, либо… вот сейчас и узнаем.

— Думаешь, он у королевы? — спросил кьяри, когда они свернули в очередной коридор.

— Скорее, с одной из этих свистушек, — ответила девушка довольно сердито, и у Аларика что-то кольнуло в груди. Она ревнует?

Вдруг из-под двери, к которой они приближались, послышался жуткий протяжный вой. Эринна, вздрогнув, остановилась.

— Что это? Олвен?! — с ужасом прошептала она.

— Подожди здесь, — отстранил ее кьяри.

Дверь в покои королевы он просто выбил плечом. С досадой уловил ухом шелест платья позади — ведь велел же ей подождать в коридоре!

Плотные вышитые занавеси, закрывавшие высокие окна, создавали в комнате мягкий полумрак. Королева стояла, прижав ладони к лицу. Кроме нее, по комнате бестолково металась служанка. Больше никого не было видно.

— Это яд! Его отравили! — вскрикнула горничная.

— Да кого же? — спросила Эринна, выглядывая из-за плеча Аларика. Олвен выглядела вполне живой. А кто тогда кричал?

Служанка, всхлипнув, махнула рукой в угол. Прижавшись к стене, там сидела груда взъерошенного серо-бурого меха, сверкая на всех злобными желтыми глазами.

— Лесной кот, — пробормотал кьяри. — Никогда не видел их в неволе!

«Должно быть, королева держит эту зверюгу для охраны», — подумал он. Уж точно не для забав! Всякий, кто захотел бы приласкать такого котика, с тем же успехом мог попытать счастья с бешеным кактусом.

— Наш Пушок любит сладкое, — причитала служанка. — И ведь я сама, собственными руками принесла это сюда! А вы, миледи, как раз вышли, и я пошла вас искать, а он, наверное…

На столе в узорчатом блюде лежали несколько бледно-желтых ломтиков. Аларик, подцепив один, принюхался с любопытством:

— Это что, бринес? Знаменитый фьелландский сладкий сыр? М-м-м, давно хотел попробовать.

Он спокойно взял с тарелки кусочек и задумчиво надкусил. У Эринны вся кровь отхлынула от лица.

— Что ты творишь?!

— Мне-то яд точно не повредит, — пожал он плечами.

Из угла послышался еще один утробный мяв, в котором явно читалось нежелание делиться лакомством, пусть даже несъедобным. Всплеснув руками, Олвен жалобно воскликнула:

— Мой бедный Пуш! Он умирает!

— Не умрет, разве что от кариеса, сластена несчастный, — утешил Аларик. — Это «мышиный корень», он не смертелен. Начинает действовать через полчаса, вызывает жжение в горле и пищеводе, но серьезного вреда не причиняет. Кто-то очень хотел досадить вам, миледи. Не волнуйтесь, уже сегодня к вечеру вашему зверю станет легче.

Возмущенный кот громко возвестил, что все это — наглые инсинуации, и ни одна сволочь не может по достоинству оценить его страданий. От его воплей Олвен разрыдалась, а Эринна посмотрела так жалостливо, что даже кьяри не выдержал:

— Если промыть желудок, ему полегчает быстрее, — шепнул он девушке.

— Но как?!

Аларик с сомнением посмотрел на мохнатый ком, тяжело пыхтящий в углу:

— Ладно. Готовь свое зелье, а я как-нибудь подержу это… это.

Эринна метнулась к себе и вскоре вернулась с сиропом рвотного корня. Однако, как только кьяри, обмотав руку плащом, шагнул к коту, тот раздумал умирать и яростно ощерился, показав недурные клыки. Аларик мог бы состроить такую же рожу в ответ, но при дамах не решился.

Когда двадцать фунтов разъяренной кошатины были усмирены, пролечены и отпущены прятаться под кровать, оба «лекаря» выдохнули и подсчитали потери. Сильнее всего пострадал плащ, хотя рукам Аларика тоже досталось.

— Пустяки, — отмахнулся он.

— Ты всегда так говоришь, — устало улыбнулась Эринна. — Лучше их все-таки обработать.

Они ушли, провожаемые благодарностями Олвен и злобным фырканьем кота из-под кровати. У себя в комнате Эринна сразу послала служанку за теплой водой, а сама достала из сумки склянки с мазями и чистое полотно. Ее вдруг охватило мучительное чувство неловкости. Искоса взглянув на Аларика, она увидела, как тот закатывает рукава рубашки.

— Совсем как тогда, помнишь? — тихо спросил он. — В той деревне, где меня чуть не подняли на вилы, если бы не ты с Валом.

«Да, но в тот раз у меня не дрожали руки, когда я смазывала твои царапины, — подумала Эринна. — Хотя раны были куда серьезнее, крощих — это вам не кот».

Больше Аларик не произнес ни слова, только в конце пробормотал слова благодарности и исчез так быстро, что это походило на бегство. Служанка засуетилась, собирая миску с водой и грязные бинты. Присев возле огня, Эринна принялась раздувать угли с видом человека, всецело поглощенного этим занятием. Щеки ее горели. К счастью, можно было сделать вид, что это из-за камина.

Кажется, у нее входит в привычку разговаривать сама с собой.

Кажется, она влюбилась.

И не в кого-нибудь, а в кьяри, то есть, в существо, в принципе не способное на ответное чувство!

Так ей и надо.

Вернувшись к себе, Аларик с удивлением обнаружил пропавшего Кайтона, разлегшегося на кровати поверх покрывала. Рыцарь был несколько помят и небрит, но в остальном цел и невредим.

— А мы-то тебя обыскались! — с облегчением рассмеялся маг.

— Воды… — прохрипел Кайтон умирающим голосом.

Аларик налил стакан из графина, затем, спохватившись, поднес его к свету, проверяя воду другим зрением. Интересно, есть ли у Эринны амулет от отравления? Как показал инцидент с королевским котом, в Лостере следовало быть осторожнее с едой и питьем.

Рыцарь выхлебал воду в два глотка, с трудом сел, спустив на пол босые ноги, и потряс лохматой головой.

— Ни черта не помню, — заявил он.

— Что, совсем ничего? — участливо спросил Аларик. — Сколько пальцев? — он поднес к физиономии приятеля растопыренную пятерню. Тот отмахнулся.

— Танцы помню… Эринну с той белокурой малышкой. Помню еще, как хотел к ней подкатить, девчушки вроде нее обычно в курсе всех дворцовых интриг. Дальше — как отрезало. Утром я проснулся в ее постели.

— А она?

— Я только глаза успел разлепить, как она сунула мне ворох одежды и выгнала за дверь! И еще шипела, как рассерженная кошка!

Аларик невольно рассмеялся. Получается, для них обоих утро прошло в обществе сердитых котов.

— Может, она разозлилась оттого, что ты, вместо того, чтобы петь песни ее красоте, всю ночь расспрашивал ее, кто чем дышит в Лостере?

— И, главное, все равно ничего не помню! — подхватил Кайтон. — Еще ни одну ночь в своей жизни я не проводил так бездарно! Слушай, а может, она меня зачаровала?

— Тогда скажи спасибо, что тебя околдовала девушка, а не ревнивый жених — хорошим ударом по черепу, — сказал Аларик, доставая из сундука чистую одежду.

— Тю! Не так-то это легко!

— Давай приводи себя в порядок, пройдемся по городу — все колдовство мигом из головы выдует!

— Я вспомнил еще кое-что, — внезапно обрадовался Кайтон. — Там, на балу, когда ты по-свойски болтал с королем…