Взгляд василиска - Оченков Иван Валерьевич. Страница 80

Увы, уже подходя к архипелагу Того понял что опоздал. От канонерок и вспомогательных крейсеров, охранявших проходы остались лишь торчащие кое-где верхушки мачт. О том, что на берегу были батареи, временные маяки и склады напоминали лишь дымящиеся развалины, рядом с которыми сиротливо расхаживали уцелевшие при погроме японцы. Из всех многочисленных судов занимавшихся обслуживанием маневренной базы уцелел лишь плавучий госпиталь «Кобе-мару» командовавший которым лейтенант-командер [89] Саннохе Иоодзиру лично прибыл доложить командующему о произошедшем.

— Что произошло? — тусклым голосом спросил его адмирал.

— Здесь были русские!

— Это я уже понял. Сколько их было?

— Пять броненосцев и четыре крейсера.

— Пять вы сказали?

— Так точно! «Пересвет», «Победа», «Ослябя», «Полтава» и «Николай». Адмирал Насиба вышел им на встречу на «Фудзи» и погиб. Затем они зашли в бухту и расстреляли крейсера и обездвиженную «Ясиму». Затем подорвали минами «Чин-Иен». После этого они высадились на берег и уничтожили батареи. Захватили все транспорты, оказавшиеся на рейде, а все что не смогли забрать подорвали или сожгли.

— Когда они ушли?

— Вчера, господин адмирал. Они не стали задерживаться здесь не одной лишней минуты. Только захватили все что можно было вывезти и уничтожили то, что вывезти не получалось.

— Они понесли потери?

— Я не все видел, но один из их броненосцев, кажется «Пересвет» сильно поврежден и имел сильный дифферент на нос. Кроме того, на «Николае» бушевал пожар, но его скоро потушили.

— Это все?

— Все что я видел.

— Как вам удалось сохранить ваш корабль?

— Мы подняли флаг с красным крестом и русские не открывали по нам огня.

— А остальные суда?

— Некоторые успели уничтожить их команды. Другие достались противнику.

— И много им досталось?

— Четыре транспорта, буксир и плавкран. Вероятно, они могли бы увести больше, но не стали возиться с подъемом затопленных кораблей. Они торопились снять уцелевшие пушки с «Ясимы».

— Они еще и пушки снимали?

— Да, господин адмирал, а еще снаряды. Я сам видел, как они перегружали их с «Ясимы» на «Ямагучи-мару».

— «Ясимы»? — недоверчиво переспросил Того удивлению которого не было предела. — Но как?

— Нашим плавкраном.

— Проклятие!

— А еще они пытались снять орудия главного калибра, а когда у них ничего не вышло, подорвали погреба.

Глава 12

Караван с захваченным на Эллиотах имуществом неторопливо брел вдоль берегов Квантуна. Адмирал Иессен нервничая, расхаживал по мостику, поминутно прикладываясь к биноклю. Великий князь напротив, пребывал в самом благодушном настроении и занимался приблизительным подсчетом захваченного имущества. Одним из самых ценных лично для него трофеев было два новейших дальномера «Барра и Струда» захваченных посланными им людьми на «Фудзи». Один из них, правда, был серьезно поврежден, зато другой совершенно целехонек. На «Ослябе» до сих пор был всего один дальномер и тот предыдущей модели, так что Алеша сразу решил, что никому их по доброй воле не отдаст. Более того, памятуя как с «Боярина» в ту пору, когда он им командовал, забрали пушку Норденфельда снятую с японского брандера, он просто не стал включать дальномеры в список трофеев. Помимо этого, с «Фудзи» сняли три уцелевших шестидюймовки и четыре семидесятишестимиллиметровых орудия и довольно много снарядов к ним. Как обычно бывает в таких делах, не обошлось без эксцессов. Посылая своих людей на вражеский броненосец, великий князь приказал обязательно добыть хотя бы несколько японских снарядов главного калибра, что иметь возможность сравнить их с русскими. Руководивший этими работами лейтенант Колокольцов подошел к делу со свойственной ему ответственностью. Закончив демонтаж орудий на верхней палубе, и ожидая плавкран, он принялся обследовать то, что осталось от орудийных установок главного калибра. Увы, после взрыва погребов от них мало что осталось и лейтенант принялся ожидать транспорта для того чтобы перегрузить пушки. Занятый этими делами он совершенно упустил из виду нескольких своих подчиненных. Оставшиеся без руководства нижние чины, немедля принялись обыскивать вражеский броненосец, на предмет поиска трофеев, и вскоре обнаружили буфет. Содержимое последнего не слишком поразило бы воображение русских офицеров, но вот простые матросы, найдя пару ящиков дрянного японского коньяка, пришли в полный восторг. И хотя среди них нашлись умные головы предложившие переправить находку на «Ослябю» и припрятать ее там до лучших времен, пара паршивых овец все же нашлась. Украв у своих же товарищей пару бутылок и немедля их выпив, они в таком состоянии попались на глаза Колокольцову. Мгновенно пришедший в ярость лейтенант тут же устроил расследование, и, обнаружив контрабанду, немедленно отправил виновных в один из чудом уцелевших погребов среднего калибра поднимать снаряды с помощью ручной подачи. Так что когда плавкран все же подошел, на палубе громоздился целый штабель тяжеленных снарядов, а все виновные и невиновные истекали потом.

Пушки и боеприпасы сейчас находились на захваченном ими с собой трофейном транспорте, вместе с прочим добром захваченным у японцев. С «Ясимы» трофеев было не меньше, если не больше. Там удалось снять все орудия с верхней палубы, включая поврежденные и подключив энергию с плавмастерской привести в действие элеваторы и разгрузить большую часть боезапаса. А вот главным калибром заниматься не стали и просто заложили в его погреба пироксилиновые шашки, после чего окончив работы, подорвали их.

Надо сказать, что великий князь пытался организовать демонтаж двенадцатидюймовок, полагая, что это не займет слишком много времени, но Иессен с ним не согласился, и потому пришлось ограничиться лишь несколькими снарядами, поднятыми из погребов и прихваченных с собой для сравнения. Тут Карл Петрович возражать не стал и счел полезным доставить их в Порт-Артур и там подвергнуть испытаниям.

Еще одним приятным трофеем стали два моторных катера, найденных на берегу и приведенные на броненосец неугомонным Рощаковским. Во время последнего своего приключения, отчаянный авантюрист сумел оценить превосходные боевые качества этих маленьких корабликов и при первом удобном случае наложил на трофеи лапу. Теперь его добыча висела на рострах, возбуждая любопытство толпящихся вокруг матросов.

— А что Иваныч, как назовем катера-то? — озорным голосом крикнул кто-то из них боцману.

— Нас не больно-то спросят, — добродушно отозвался тот.

— Лейтенант, что с «Полтавы» переведен, сказывают, назвал один такой «Авось».

— Рощаковский то? Это верно, только их благородие его потом на камнях разбил, так что вряд ли. Несчастливое название!

— Зато на другом, который «Ретвизанчиком» нарекли, оне вона как удачно сходили!

— О, а давайте мы вот этот «Ослябчиком» назовем!

— А вон тот «Оправчиком»? — хмыкнул боцман, — глупостев то не говорите, пока в рыло не дал.

— Ну, вот опять в рыло, — вздохнул кто-то из молодых матросов, вызвав смех старослужащих.

— А ты чего хотел тля худая? — язвительно спросил подошедший Архипыч, — чтобы тебе боцман в рыло не бил, а целовал?

— Скажете тоже Никодим Архипович, — опасливо отозвался тот, — зачем же целовать, что я девка? Просто хоть немного обходительности…

— Тебя, убогий, не потому целовать нельзя, что ты не девка!

— А почему?

— Да потому, что молодого матроса куды не поцелуй, у него везде задница! — под всеобщий смех заявил старик.

— Что Архипыч, — проговорил, отсмеявшись боцман, — сам то, как располагаешь катер назвать?

— А чего там располагать, — не раздумывая ответил тот, — этот «Большой загиб», а вон тот «Малый»!

— Ребята, — снова раздался чей-то дурашливый голос, — а давайте катер назовем: «Ванька-вестовой». Как-никак, а он на авантюру с лейтенантом ходил.

Архипыч, к немалому удовольствию матросов, в ответ лишь замысловато выругался, но ничего более говорить не стал. Зато боцман, нахмурился, и внимательно осмотрев присутствующих уже другим голосом скомандовал: