Приятно тебя общать (СИ) - Кикина Ирина. Страница 6

Он хитро подмигнул. Я попросил карандаш, и к номеру на руке прибавился жирный крестик. Помолчал. Было неуютно: казалось, что все на меня косятся исподтишка и чего-то ждут. Откашлявшись, я обратился к дедуле:

— А вы кого хотите… ну… того?

Очередь расслабилась. Я всё сделал правильно.

— Молодой человек, привыкайте прямо говорить о том, на что, не стесняясь, просите разрешения. — Он снова пошевелил усами, довольный, что им интересуются. — Я на жену. Занял в две очереди: на развод и на убийство. И она тоже в две. Что-то ведь должны разрешить. С разводами обычно проще выходит, но тут не угадаешь.

— И не боишься, козёл, что я раньше тебя на убийство записана? — зашипела толстуха с недовольной миной.

Я посочувствовал старичку и мысленно пожелал ему удачи.

— Чего бояться, Лидуся? Разрешители тоже люди. Они как тебя увидят, сразу в моё положение войдут.

Публика загалдела, со всех сторон посыпались кому-то, наверное, любопытные мнения и для кого-то, наверное, обидные оскорбления. Я отключился от окружающего гама. Один папин знакомый сказал, что в такой очереди познал дзен и навсегда отказался от насилия. Работает теперь в приюте для собак. Созерцая трещину на стене, я понял, что и сам в скором времени смогу отрешиться от всего земного.

Напротив, на доске с гордым заглавием «Наши достижения», висел коллаж из газетных вырезок. Я подошёл поближе, чтобы прочитать.

Сразу видно, стажёр писал. Ишь, как подлизывается. А слог такой, будто с учебника по обществознанию за пятый класс содрал.

До чего, наверное, у него была скучная жизнь и никудышные друзья, если ничего более приятного не подарили за полвека.

Здесь была вставлена красочная фотография Алексея Ивановича: ликующее, забрызганное кровью лицо, в руке поблёскивает тот самый колюще-режущий предмет, больше напоминающий не нож, а внушительный тесак.

Гомон за спиной наконец унялся. Похоже, с ними уже можно общаться.

— Я ещё понимаю, когда кто-то хочет прикончить ближнего. Но чтобы записываться в жертвы?

— Им просто не дали разрешения на самоубийство, — подала голос решительная девушка с тёмными кругами под глазами.

— А что, везде такие очереди?

— Когда как, — вклинился студентик с цыплячьей шеей. — Вон, видите, толпа беременных во дворе. Эти за абортом. Но в то окошко меньше полугода не ждут: государство заботится о рождаемости. У меня сестра так стояла. Многое переосмыслила, всю школьную классику перечитала. Через два года, когда Сёму в садик сдала, защитила диплом по серебряному веку. Говорит, пока ждёшь, можно как получить образование, так и лишиться рассудка, пятьдесят на пятьдесят.

Прямо под окнами женщины на разных сроках обсуждали пелёнки-распашонки. Похоже, большинство приходило сюда исключительно ради компании, хотя была парочка таких, которые стояли из тупого упорства. Две будущие мамашки прогуливались по кусочку голой земли, вытоптанному до непробиваемой твёрдости. На остальных газонах торчали знаки «ПР».

Вдруг из корпуса напротив выбежал замухрышечный мужичок, победно расхохотался и принялся бешено скакать по ярко-зелёной траве, размахивая бумажкой. Беременные улыбались и сдержанно хлопали. Как радуется! Может, я не в ту очередь встал?

Рядом пристроилась решительная девушка, уложила острые локти на облупленный подоконник.

— Дорогого стоит, когда мужчина умеет добиться своего. Даже если это всего лишь разрешение топтаться по газонам.

Наверное, надо спросить, зачем она здесь. Почему бы не сделать человеку приятное?

— А вы кого собираетесь убить?

— Бывшего, — просто бросила она. — Если честно, убивать его я не буду. Так и скажу разрешителям, даже отступительную заранее подпишу. На таких условиях они быстро одобряют. Пусть этот свинюк побегает месяцок с подпаленной задницей, осознает, какое он ничтожество, прощения попросит. А что? Волки сыты, овцы целы, госпошлина уплачена. Всем хорошо. И урод этот, может быть, поймёт что-нибудь, и не будет больше так себя с девушками вести.

Я улыбнулся. Дерзкая!

— А я тоже убивать не буду. Даже разрешение необязательно. Достаточно, чтобы на работе слух прошёл, что я встал в очередь. Этот недопырок все штаны уделает и пасть свою поганую на меня больше не раззявит. Да и родные зауважают.

Девушка подняла на меня свои серо-голубые, обведённые кругами усталости глаза.

— Это правильно. Совсем по-другому на мужчину смотрят, когда он в очереди отстоял. У меня пара знакомых есть: они знали, что от армии никак не отмазаться, но аргументацию подали. Потом отслужили, вернулись, получили ответ от разрешителей и на стену повесили, как почётную грамоту.

Очередь за моей спиной зашевелилась. Из-за обитой дешёвым кожзамом двери появился парниша с огромной стопкой бланков и просветлённым лицом.

— Ну что? Ну что? — насели на него ожидающие.

— Сказали ещё несколько справок и свидетельств собрать, потом печати проставить, потом в корпус В, и ждать рассмотрения.

— Молодец! Так держать!

Прокуренные мужики похлопали парнишу по спине так, что часть бланков разлетелась. Тот улыбался, как помесь народного целителя и звезды среднего пошиба.

— Следующий! — приглушённо донеслось из-за заветной двери.

Толстая тётка поднялась и пошла в наступление, её муж в буром костюме напрягся и стал натужно хохмить. Я взглянул на часы. Такими темпами можно штаны насквозь протереть. Тщедушный мужичок за окном всё ещё гарцевал по газону, и мне тоже захотелось на воздух.