Опрометчивый поступок - Айвори Джудит. Страница 2

– Вы, конечно, что-нибудь сломали! Или отшибли! Боже, что это на вас нашло?

Горничная сделала попытку поправить сбившуюся шляпку Лидии, та поспешно отступила. Уж это она в состоянии сделать сама!

– Хватит! – прикрикнула она со смешком. – Я ничего не сломала и не отшибла.

– Но ваша одежда!..

Роуз смахнула с плеча хозяйки воображаемую пушинку и потянулась одернуть жакет. Лидия схватила ее за руки.

– Немедленно прекрати суетиться! Я не фарфоровая и не могу разбиться от падения. Ты что, сама никогда не падала?

Подергавшись впустую, девушка с тяжелым вздохом покорилась.

– Не нравится мне все это…

– Что именно?

– То, что вы отправляетесь в одиночку. Это неправильно… это, в конце концов, неприлично! Да и опасно! Где это видано, чтобы девушка вашего круга разгуливала по свету одна?

– Одна я буду недолго, в Блейкотте остановлюсь у Мередит и…

– А Томас! – перебила Роуз с круглыми глазами. – Он дважды пытался со мной поговорить… ну, об этом! Я знаю, что об этом, потому что у него был такой вид!.. Но он не смог!

– Вот это я называю приличное воспитание. – На этот раз вздохнула Лидия, ей сейчас меньше всего хотелось обсуждать интимные части тела новобрачного.

– Вот вы говорите, что Томас как-нибудь сообразит, что к чему. А я думаю, он тоже девственник! Хорошенький получится медовый месяц, если до самого конца мы так и не подступимся друг к другу! И почему молодежь не учат самому главному?

– Отчего же! Нам преподавали, как надо вести себя в первую брачную ночь. Я плохо помню… что-то похожее на партию в крикет: бита, воротца и умение игроков приноровиться друг к другу. – Лидия тогда быстро отвлеклась, потому что крикет казался ей безмерно скучным. – Одним словом, думай о крикете, и все сложится само собой.

– О крикете? – Роуз захлопала глазами. – Там один матч длится часами! Не может быть, чтобы брачная ночь имела с этим что-то общее!

– Мне-то откуда знать? – Лидия расхохоталась. – Когда выяснишь, поделишься опытом. Только во всех подробностях!

Она украдкой огляделась. Растянутая при падении лодыжка отзывалась болью, но лучше было оставить это при себе. Бедняжке Роуз и без того хватало проблем. В отличие от своей приунывшей горничной Лидия была настолько захвачена предстоящей авантюрой, что почти стыдилась своего приподнятого настроения.

За двадцать четыре года жизни ей ни разу не приходилось путешествовать самостоятельно, а если и случалось остаться одной, то Лишь на несколько часов. Теперь впереди предстояли три бесконечно долгих дня упоительного

одиночества. Даже воздух казался иным – сладостным и чистым, напоенным свободой. Подумаешь, растянутая лодыжка! Пройдет.

Осматриваясь, Лидия впервые повернулась лицом к остановке почтового дилижанса, этой стартовой точке ее отчаянного предприятия. Хорошее настроение тотчас же улетучилось. Это было жалкое деревянное сооружение, призванное служить одной – единственной цели и не испорченное никакими архитектурными излишествами. За ним простиралась унылая местность, именуемая Дартмуром, – сплошные камни и редкая поросль травы, перемежаемая вереском. На фоне этого запустения станция казалась крошечной. Торфяные болота, вересковые пустоши… Каких только историй не ходило о здешних местах! Громадная черная гончая, несущаяся во тьме, ночной в поисках заблудших душ. Призрак убиенной графини, разъезжающий в карете без кучера. Чудовище с углями вместо глаз верхом на черном жеребце, способном скакать по воздуху. Всевозможные исчадия ада, фурии, вампиры и тому подобное.

«Боже! Что за чушь», – подумала Лидия и встряхнулась. И все же теперь при виде этих безлюдных, не затронутых цивилизацией мест ей стало понятно, откуда берутся подобные истории. Деревня Суонсдаун с приветливой церквушкой, где состоялось венчание ее горничной, оживляла тамошний пейзаж, здесь же местность представала во всем своем мрачном великолепии. Надо сказать, сюда как нельзя лучше подходила ветхая станция, которая, казалось, могла в любой момент сложиться, как карточный домик. Творение рук человеческих выглядело преходящим на фоне вечной и нетленной Природы, а та только и ждала, чтобы однажды снова сделать его частью окружающего пейзажа. Невольно приходило на ум, что солнце все так же будет вставать и опускаться, когда все это обратится в прах.

Роуз, настаивая на своем, вывела Лидию из задумчивости.

– Нет, мне это совсем не нравится! Где дилижанс? Он давно должен быть на месте. – Она обошла телегу и сделала опасливый шажок к станции. – Вы только подумайте, ни души!

В самом деле, поблизости не просматривалось ни повозки, ни лошади, ни человека.

– Если бы твоя мать не сказала, что дилижанс всегда опаздывает, я бы не осталась на пироги. Наверняка он скоро появится. Займись чем-нибудь, например, принеси мои вещи.

– Ладно. – Горничная угрюмо вернулась к телеге и сняла с нее саквояж. – Не пойму, отчего вы не поехали поездом. Могли бы заплатить за отдельное купе, и никто бы понятия не имел, что вы путешествуете в одиночку.

– До тех пор, пока не пришлось бы сойти на оживленной станции. Тогда всем все стало бы ясно. Нет уж, спасибо! Не хватало только наткнуться на знакомых, моих или родителей. Ты же знаешь, они помешаны на приличиях. Отца бы удар хватил, узнай он, что я отправилась в путь без присмотра. Да и откуда у меня деньги на отдельное купе? – Лидия взялась за ручку саквояжа и некоторое время пыталась отобрать его у Роуз. – Отдай! Рано или поздно мне придется нести его самой. Словом, дилижанс мне кажется наилучшим вариантом. В нем никому ни до кого нет дела, если там вообще будет больше народу, чем на этой станции.

Устав играть в перетягивание каната, Лидия выпустила из рук ручку как раз тогда, когда Роуз сдалась. Саквояж упал на пыльную дорогу. Обе дружно схватились за него вновь. Тяжелым он не был, скорее неудобным из-за своей удлиненной формы.

– Я положила дюжину носовых платков.

– Спасибо, Роуз.

– А тоник? Где тоник?! Я его забыла!

– Он у меня в сумочке.

– На самом верху лежит шаль, вдруг ночь выдастся холодной.

Лидия кивнула, оставив при себе намерение сдать саквояж в багажное отделение. Он был слишком громоздким и только путался бы под ногами.

– Сбоку сверток с бутербродами, огурцом и сыром.

– Я пробуду в дороге всего три часа.

– Все равно надо будет подкрепиться, а под свертком бутылка. В Блейкотте прикажите налить в нее воды и подогреть, когда отправитесь ко сну.

– Ну конечно, своей бутылки у них не найдется! – фыркнула Лидия. – Ты словно моя мать.

– Ваша мать меня задушит, если узнает, что я позволила вам выехать в одиночку! – Роуз бросила сердитый взгляд сначала на хозяйку, потом на саквояж. – Дайте мне, я сама его понесу.

Как если бы переноска саквояжа могла отвратить гнев виконтессы Венд – гнев, который мог обрушиться в любой момент, по любому поводу и практически на любого, хотя некоторые простодушно считали себя особами неприкосновенными. Вспомнив все это, Лидия выпустила ручку саквояжа. Ей в любом случае было не по силам то, что немедленно и с такой легкостью проделала горничная: вскинула объемистый предмет на плечо и энергично зашагала к станции. И это при том, что ее коротковатые руки не смогли бы объять его крутые бока из плотной камчатной ткани с кожаной отделкой по углам.

– Ну все, хватит, – сказала Лидия, когда они поднялись по расшатанным ступеням к входу в «зал ожидания». – Оставь его здесь, когда приедет дилижанс, им займется кучер.

Роуз в ответ лишь теснее обхватила саквояж. Этот жест намекал на субтильное сложение хозяйки. Очевидно, отсюда следовало, что ее ни на мгновение нельзя оставить без присмотра, иначе на столь хрупкий организм сразу обрушится простуда, а там рукой подать до чахотки! Лидия обреченно вздохнула.

– Ну ладно, если не купе, то почему было не нанять частный экипаж? – брюзгливо спросила горничная, глядя на хозяйку поверх края саквояжа.

– По-твоему, частный экипаж до Блейкотта дешевле отдельного купе? Я не могу так транжирить деньги. – Лидия поморщилась. – Фу, какая нелепость! Можно подумать, я скряга. Пойми же, Роуз, мне просто захотелось побыть одной. Когда еще представится такая возможность?