Дело человека [Дело для настоящих мужчин] - Герролд Дэвид. Страница 67
— Да, — сказал Валлачстейн. — Я тоже хочу.
Тогда я начал смеяться. Слишком больно было снова плакать. Я мог только смеяться.
И плакать.
А потом снова смеяться.
Валлачстейн снова вытер мне лицо влажным полотенцем: — Как ты теперь себя чувствуешь?
— Лучше. Спасибо. — Я понял, как странно должна выглядеть эта сцена, и почувствовал себя неуютно. Попытался встать. Он удержал меня, потом сказал: — Ладно, вставай. Я хочу поговорить с тобой.
— Да, сэр. — Я встал.
— Мы знаем теперь, что что-то происходит с хторрами последние семь-восемь недель. Мы начали терять команды и не понимали, почему, просто они уходили на гнездо и не возвращались.
У нас были предположения, но не было доказательств, поэтому мы выслали
команды с камерами и радио. Потеряли две и все еще ничего не знали. Ваша команда — первая, которая вернулась. Ваш клип — нужный нам ответ. Мы уже обнаружили еще два гнезда с четырьмя хторрами. Оба нейтрализованы. Мы уже изменили наши процедуры. Вы спасли множество жизней.
— Хотелось бы, чтобы об этом сказали раньше.
Валлачстейн снова вытер мне лоб полотенцем. — Я думал, что вы должны были пересмотреть свои действия, после того, как прибыли, и найти ответ сами. Мы не были уверены в том, какого сорта клоуны вы с другом. Мы все еще не уверены в вашем друге, но он занят чем-то и держится в стороне, и мне кажется, что я по крайней мере должен быть ему за это благодарен. Возможно, я мог бы найти для него чего-нибудь, где он не мог бы натворить много хлопот.
Я пропустил все мимо ушей. Это ничего не меняло. — Я не спас Шоти.
— Верно. Он мертв, — ответил Валлачстейн, — и, похоже, таким и останется.
Я сел и глянул на него: — Весьма бездушно.
— Знаю, что это так выглядит, — сказал он. — Форман был прав относительно тебя.
— Форман?
— Как ты думаешь, о чем было интервью? Я хотел знать твое отношение к уничтожению хторров и насколько искренним я могу быть с тобой.
— Что он сказал?
— Что я должен сказать тебе всю правду и ничего больше. Он предупредил, что ты тяжело воспримешь ее.
— В самом деле?
— Да. — Он улыбнулся. — Ну и как, ты хочешь эту работу?
— Не знаю. Я снова буду на передовой?
— Тебе также повысят звание.
— Насколько?
— До лейтенанта.
— Вы шутите.
— Хотел бы. Только офицеры привлекаются к этим исследованиям. Поэтому, если мы хотим добавить члена команды, нам надо сделать его офицером.
— Я могу оставаться «прикомандированным гражданским персоналом»?
Он покачал головой: — Никакой невоенный персонал не допущен к операциям секции слежения. Так каков твой выбор?
— У меня есть время немного подумать?
— Ответ мне нужен сегодня вечером. Поэтому мы пришли к тебе так поздно. Нам надо было принять некоторые решения. Некоторые из них вызваны событиями этого утра. И ты — тоже часть этих решений. Мне пришлось выкручивать руки, чтобы взять тебя на борт. Теперь либо бери ее, либо уходи.
— Что если я уйду? Тогда что?
— Не знаю. Мы найдем для тебя, что делать. Я обещаю, что это тебе не понравится.
— Поэтому у меня нет настоящего выбора, правда?
Он выглядел одновременно раздраженным и извиняющимся: — Сынок, у меня нет времени для игр. Идет война. Ты хочешь участвовать в ней или нет?
Я глянул ему в лицо: — Да, хочу — просто я не получаю прямых ответов, поэтому вы понимаете, что я слегка скептичен?
Он не ответил. Он сказал: — Ты берешь работу?
— Вы сделаете меня старшим лейтенантом?
Он мигнул. Потом засмеялся: — Не дави на меня так сильно. Ладно, пойду на старшего. Но не согласен на капитана. — Он огляделся: Ты не выбросил Библию? Нет, вот она. Встань. Протяни свою правую руку. Повторяй за мной…
32
Я закончил процедуру, стоя с винтовкой в руках и с чувством дежа-вю.
Это была винтовка АМ-280 с настраиваемым лазерным прицелом. Выходной луч шел в далеком ультрафиолете и, чтобы увидеть его, надо было надеть видео-шлем с окулярами, сфокусированными на сетчатке. Винтовка стреляла высокоскоростными пачками игл, по восемнадцати в пачке, три тысячи выстрелов в минуту. Вы наводили луч на цель и нажимали спуск. Пачки игл вырезали дыры в стальной двери. Говорили, что с помощью 280-й можно разрезать человека пополам. Мне не хотелось бы попробовать.
Я держал винтовку и смотрел на нее. Во рту было кисло. Я верил Дюку и Обаме, а кончил с факелом в руках и Шоти на другом конце. У меня осталось плохое чувство к оружию. Я восхищался технологией. Но меня беспокоило применение.
Лейтенант пододвинул ко мне два ящика на стойке: — Подпишитесь здесь, что получили винтовку и патроны.
Я поднял палец: — Минутку. Кто научит меня владеть ею?
— Ничего не знаю об этом.
— Тогда я не стану подписывать.
— Как хотите. — Он пожал плечами и начал отворачиваться.
— Постойте. Этот телефон защищен?
— Вам нельзя им пользоваться.
— Проехали. Это бизнес компании.
Он было открыл рот, но потом передумал и пододвинул телефон. Я сунул в него карточку и набрал номер, данный мне Валлачстейном.
Линия пискнула, переключаясь в кодированный режим, и трубку поднял Валлачстейн: — Джо в Дели. Его нет здесь.
— Дядя Айра?
— Говорите.
— У меня проблема.
— Расскажи.
— Я не воэьму оружие.
— Почему?
— Похоже, никто не знает, кто отвечает за мое обучение.
— Не беспокойся об этом…
— Я беспокоюсь.
— … тебе не придется им пользоваться. Оно напоказ.
— Извините, сэр, это не очень хорошо.
— Слушай, сынок, У меня нет никого свободного, чтобы научить тебя этой штучке до сегодняшнего обеда. Я хочу только, чтобы ты стоял там и выглядел как солдат. Я прослежу, чтобы ты прошел полный курс подготовки до конца недели.
Я было хотел протестовать, но вместо этого сказал: — Могу я получить это в письменном виде?
На другом конце линии наступила тишина. Потом он медленно сказал: — В чем дело, сынок?
— Ни в чем, сэр. Но это похоже на то, что я вам говорил прошлой ночью. Я никому и ни в чем не верю больше на слово.
Он вздохнул. Я почти видел выражение его лица. Хотел бы я знать, что было бы, если б я пересилил себя. Он сказал: — Я занесу это в ваше личное дело. Вы можете сегодня днем поупражняться сами.
— Благодарю вас.
— Хорошо. — Он закончил разговор.
Я повесил трубку и повернулся к лейтенанту: — У вас есть руководство для этой штуки?
Он глядел кисло: — Ага. Где-то валяется. Подождите минутку. — Он исчез в задней комнате и вернулся с тонким буклетом, бросив его на стойку. — Что-нибудь еще?
— Нет, спасибо. — Я положил книжицу в чехол вместе с винтовкой и двумя коробками обойм и застегнул. Подписал квитанцию и подхватил шлем.
Когда повернулся уходить, лейтенант сказал: — Я верю, что вы лейтенант, не больше, чем во все другие истории, что слышал о вас.
Я встретил его взгляд: — Мне все равно. Не мое дело — во что вы верите.
Я вышел, бросил винтовку со шлемом в багажник и запер его. Вместо того, чтобы вернуться в бараки, я вытащил из бордачка план базы и поискал место для тренировки. Полигон располагался на северном конце лагеря. Дорога занимала десять минут — пришлось долго объезжать.
Когда я приехал, там не было никого. Хорошо. Мне нужно уединение. Я распаковал винтовку и уселся в машине, держа ее на коленях и читая руководство. Я включил оба предохранителя и поупражнялся заряжать и разряжать ее. Пустой магазин выбрасывался автоматически. Полный вставлялся на место так же легко, как кассета в магнитофон. Хорошо.
А теперь, как работает лазерный прицел?
В соответствии с руководством лазер случайным образом переключал частоту каждую десятитысячную долю секунды в различные точки спектра, но всегда вне границ видимого света. Лазер должен высвечивать свои микросекундные вспышки интервалами случайной длительности. Не было регулярности ни в частоте выходного луча, ни в его структуре. Только видеошлем, подключенный к винтовке, мог проследить за мириадами бесконечно-малых пакетов когерентного света. Надевший его мог видеть лазер, как постоянный луч. Никто другой, в защитных очках или без, вообще не мог его видеть, кроме, может быть, случайных подпороговых вспышек. Идея была в том, чтобы воспрепятствовать вражеским снайперам засечь конец луча. Без специального оборудования выследить его было невозможно.