Пират - Большаков Валерий Петрович. Страница 46

— Ах, вот как… — насторожился де Кастро. — Проклятому разбойнику неймётся! И куда же теперь направлен его алчный взор?

— На Панаму, ваша светлость.

— Ах, вот как… — повторил вице-король. — Знаете ли, э-э…

— Дон Карлос, ваша светлость.

— Знаете ли, дон Карлос, овладеть Панамой не так-то просто…

— Ваша светлость, Морган соберёт в поход двадцать восемь английских и восемь французских кораблей, — раздельно проговорил де Бельфлор, — он поведёт за собою чуть ли не две тысячи человек при двухстах сорока орудиях.

Взгляд де Кастро стал острым.

— Откуда у вас такие точные сведения? — поинтересовался он.

Криво усмехнувшись, дон Карлос ответил:

— Я не могу вам сказать этого, однако упомяну один случай. В своё время меня посылали к президенту аудиенсии Панамы, дабы предотвратить нападение Моргана на Пуэрто-Бельо. Я предупредил об этом сеньора де Бракамонте, причём заранее, чуть ли не за два месяца до того, как пираты напали на «Дивную гавань», но моему предупреждению не вняли. Смиренно молю Бога, светлейший сеньор, чтобы вы оказались прозорливей.

Вице-король задумался.

— И когда же Морган отважится напасть?

— Он выйдет в поход девятнадцатого декабря.

— Ах, вот как… Ну что же… Я прикажу послать к берегам Панамы восемнадцать кораблей и три тысячи солдат. Надеюсь, они укротят аппетиты зарвавшегося пирата.

Де Бельфлору осталось лишь поклониться. Миссия была исполнена.

Гватемала, земли государства Ковох.

Минула осень, прошла зима, а за нею и весна. И лето. Хотя времена года в сельве замечались совсем по-другому, нежели на севере, — сухая и жаркая пора сменялась сезоном дождей.

Истёк год с момента пленения. Начался отсчёт второго.

Опять близилась зима, а Олегу всё никак не представлялся удобный случай. Нет, затеять побег можно было в любой момент, вот только уцелеть при этом смог бы разве что он сам, да ещё парочка самых изворотливых, вроде Джима или Ташкаля. А остальные как?

А остальные бы полегли — майя никогда не оставляли пленников своим «попечением», стерегли их пуще глаза, всегда были начеку, да в таком количестве, что ежели и вырвешься, то половина «каторжан» ляжет мёртвыми сразу, а вторую половину доконает погоня.

Работёнка перепадала именно что каторжная, но и кормёжка была под стать — мясо, дичь, бобы или маис, черепашьи яйца. Так что на теле у Сухова не осталось ни жиринки, зато мышцы взбугрились знатные. У Шварценеггера, может, и покруче, зато эти, «заработанные», не «сдуются» после соревнований по бодибилдингу.

Даже худущие испанцы, Мигель, Лопе да Винченцо с Фернандо, и те поправились.

Помаленьку разживались оружием — кто топорик у индейца стащит, кто ломаный старый меч подберёт. Олег добыл в одной из усыпальниц обсидиановый нож-ицтли. Лезвие его, толстоватое и полупрозрачное, было чрезвычайно острым, вделанное в рукоятку, набранную из нефритовых колец, — это был настоящий шедевр древнего мастера. Пригодится, подумал Сухов…

Примерно раз в месяц или немного чаще пленников переводили от одного выморочного города к другому. Направление выдерживалось одно и то же — на юго-запад, в сторону Та-Ицы, стольного града Ковоха, который испанцы звали Тайясалем.

Однажды, когда бледнолицые разбирали вход в какое-то святилище, заложенный хорошо обработанными камнями, к ним снова явился де Альварадо.

Любил метис «общаться» с пленниками, правда, всегда стараясь держаться повыше. Он рассказывал о древних вождях, о Пернатом Змее и ужасном боге Уицилопочтли, о мрачном майясском варианте ада под названием Шибальба, о чудовищах, что бродят вокруг брошенных городов, вроде кошмарной жабьеголовой Сипактли или нетопыре Чималькане.

Вот и на этот раз дон Хусто вышел покрасоваться, остановившись на самом краю каменной «перекладины», покрывавшей дверной проём. Покачиваясь с пяток на носки, уперев руки в боки, Альварадо с усмешкой наблюдал за белыми.

Наверное, Индиано был склонен к эсктриму, его завораживала опасность. Недаром стоять он любил у самого края, словно играл в «упаду — не упаду». Короче, щекотал себе нервы.

Сухов по привычке оглянулся, стараясь делать это незаметно. Нет, индейцев поблизости не наблюдалось. Да и зачем? Храм окружала высокая стена — не убежишь.

— Работаете? — задал дон Хусто риторический вопрос. — Молодцы! Хочу вас обрадовать — скоро придёт конец вашим трудам. Кан Балам Икналь остался доволен отрытыми сокровищами и велел доставить вас в Та-Ицу, где вас ждёт развлечение, а нас — зрелище.

— Ты, — палец Альварадо указал на Олега, — будешь капитаном команды из десяти или более человек. Столько же игроков выступят против вас…

— Игроков? — Сухов задрал бровь.

— Именно! — ухмыльнулся дон Хусто. — Сыграете в пок-та-пок! Правила просты — надо как можно дольше удерживать мяч. Уронил — снимается очко, не попал в кольцо — ещё очко долой. Попал мячом в стену соперника — плюс одно очко, угодил прямо в кольцо — всё, команда выиграла! — Тут метис склонился в неустойчивом равновесии и проговорил доверительно: — А капитану проигравшей команды отрубают голову!

Решение у Олега созрело мгновенно. Заведя руку за спину, он пальцами потащил из потайных ножен свой ицтли.

Бросок был так быстр, что движение осталось незамеченным Альварадо. А в следующее мгновение обсидиановый клинок впился Индиано в ногу, войдя в плоть по самую рукоятку.

Дон Хусто вскрикнул, дёрнулся, взмахнул руками — и полетел, как курица с насеста.

— Лови! — рявкнул Сухов.

Крепкие руки «каторжан» не дали Альварадо разбиться, но приложился метис знатно. Прийти в себя Олег ему не позволил.

Выдернув ицтли из раны, он уткнул острейший конец в щёку дону Хусто.

— Ты пробил мне ногу… — выдавил тот заплетавшимся от ужаса языком.

— Не лечить же тебя! — неласково усмехнулся Сухов. — Ответь мне на один вопрос. Почему ваш долбаный касик хочет моей смерти?

Альварадо судорожно вздохнул, и Олег легонько нажал на рукоять — кровь из-под острия стекла вязкой струйкой.

— Ну?!

— Касику было пророчество, — просипел дон Хусто. — Красавица Шочитль, которую он хотел сделать своей наложницей, являлась колдуньей, она ведала будущее и рассказала Икналю, что через тридцать лет Ковох падёт, а его самого забудут, память останется только о преемнике касика, Кан Эке III…

— Шочитль?

— По-нашему это значит — «цветок».

«Флора!» — окатило Сухова.

— Дальше!

Альварадо судорожно сглотнул, от чего красная струйка веселее побежала по бледной коже.

— Шочитль была молода и не умела сдерживать чувств. В запале она объявила касику, что его убьёт пират с далёкого Севера, а имя ему — Сукофф…

— Всё верно, — скупо улыбнулся Олег. — Это моё имя. В переводе на английский — Драй. Дальше!

— Касик запер её и приказал напоить зельем. В бреду Шочитль выложила всё, что знала, — когда ты явишься на остров Гонав, когда попадёшь на Тортугу, когда уйдёшь с Олонэ, а потом с Морганом. Шочитль бежала, убив жреца, а касик открыл на тебя охоту. Он слал доверенных людей к вице-королю Перу и даже ко двору короля Испании, лишь бы испанцы победили Моргана и повесили его на одной рее с тобою.

— Хрен вы угадали… Где Шочитль теперь?

— Никто не знает, она же ведьма… Касик натравил на неё инквизиторов и пустил по следу своих убийц, но тщетно… Ты не убьёшь меня? Ты обещал оставить меня в живых!

— Я передумал, — сухо сказал Олег, втыкая нож в шею Альварадо и проворачивая лезвие.

Тут же вытащив ицтли, он протянул его Ташкалю:

— Держи!

Сам же Сухов снял с агонизировавшего дона Хусто его замечательный кинжал в расшитых ножнах. Пригодится…

Пленники стояли вокруг, как громом поражённые.

— Что стоите? — буркнул Олег, вставая с четверенек, и указал на глыбу, с которой сверзился Альварадо. — Надо её уронить!

Было бы сказано… Вскоре громадная «притолока» покачнулась и рухнула вниз, придавливая труп дона Хусто.