Ярость мщения - Герролд Дэвид. Страница 68

Но в одном Бетти-Джон ошибалась. Там был не цианид, а нервно-паралитический газ – и он предназначался для детей. На хторран газ действует иначе, чем на людей. Эти твари страдают только легким недомоганием, но, раздавив своими челюстями грудь ребенка, хторр выпускал достаточно газа, чтобы ребенок не мучился. Они все продумали. Оставалось только убедить червей раскусывать амулет, когда они пожирают детей.

В отчетах имелась серьезная логическая неувязка. Тигры-людоеды бродили по Индии и Пакистану годами, но ни одному тамошнему правительству даже в голову не приходило навесить своим гражданам подобные амулеты. Чтобы оправдать такую меру, людоедов не хватало. Число смертей за год не превышало «приемлемого» уровня. Однако тот же самый довод наше правительство использовало и в отношении хторран: они не прирожденные людоеды и их слишком мало, чтобы принимать такие экстраординарные меры. Но тогда зачем ладанки?

Почему их в обязательном порядке должны носить все военнослужащие, гражданские и правительственные чиновники? Почему они продаются населению по себестоимости? Это чертовски много говорило о том, как серьезно правительство относится к хторрам. А так как наше правительство всегда реагировало на события по меньшей мере с двухлетним опозданием, то было ясно, насколько серьезно хторранское заражение. Число смертей за год стало «неприемлемым», и амулеты являлись последним оружием отчаяния.

Примечания тоже не были лишены интереса. Скрученные спирали с ферментами, растворяющими соединительные ткани, отвергли по причине их опасности для носителя амулета. Так же как и радиоактивные элементы и токсины. Старые добрые методы, кажется, не устаревали. И пусть живых хторров в неволе не хватало, чтобы провести лабораторные испытания, правительство ожидало, что использование большой части населения в качестве подопытных кроликов покажет, какой тип ладанок наиболее эффективен. Наша Семья попала в Северо-Западный регион. Мы испытывали состав О5Х-13.

Потрясающе! Я усыновил и удочерил не детей. Под родительскую опеку я взял живцов.

35 ТОММИ

Другая неприятность произошла ночью.

Я уложил Алека и Холли на двуспальной кровати, а потом отправил спать Томми, Поскольку он был постарше, то заслуживал отдельной спальни.

Знаете, если бы я был более искушен в жизни, то распознал бы признаки еще в первый вечер, когда переставлял мебель. Томми настаивал, чтобы Алек спал с ним, и объяснил: – Потому что он мой.

Я был настолько наивен, что сказал: – Не волнуйся, я знаю, что вы долгое время были вместе. Никто не отнимает его у тебя. Просто я думаю, что тебе уже пора иметь собственную комнату.

Мальчик, казалось, согласился, но на следующее утро я нашел его с двумя младшими в их постели. Тогда я ничего не понял, просто воспринял это как еще один признак пережитого ими.

А потому не стал спорить: пусть остается как есть.

Но теперь я – их законный отец, и в мои обязанности входит помогать им взрослеть. Итак, я отправил Томми обратно в его комнату, сказав при этом, что он не может спать с Алеком всю жизнь и я, как отец, хочу, чтобы отныне он привыкал к своей кровати.

Потом отправился спать и сам.

Я пролежал минут пятнадцать, стараясь расслабиться – заставляя себя расслабиться, – и под тихое гудение кондиционера размышлял, можно ли обзавестись семьей, не имея жены. Я уже пришел к выводу, что если дети нуждаются во мне, то это не важно, как вдруг кто-то босиком вошел в комнату.

– Томми, это ты?

Скрипнула кровать, когда он забрался ко мне под простыню.

– Томми?

– Я хочу спать здесь. Света я не включил.

– Что происходит?

– Ничего. Просто я хочу спать с тобой. – Он придвинулся ближе и обнял меня рукой. Крепко обнял. Для тринадцатилетнего пацана он был достаточно силен. – Ты теперь мой папа.

– Угу. – Я обнял его в ответ и взъерошил ему волосы. – Но ты теперь большой мальчик и – эй! – Я быстро натянул простыню и сел. – Какого черта ты делаешь?

И сразу же пожалел о вопле. В темноте был виден его силуэт – мальчик дрожал. И голос его дрожал тоже.

– Ты не хочешь меня?

У меня чуть не вывалилась прямая кишка, когда я сообразил, о чем речь.

– Я думал, что ты хочешь меня. Разве не поэтому ты стал папой?

– Я усыновил тебя, Томми, потому что люблю тебя. Он недоверчиво хмыкнул.

– Я правда люблю тебя, – настаивал я. Мозг работал на полных оборотах, пытаясь найти правильный выход. – Действительно люблю. – Он, казалось, почти успокоился и снова стал подбираться ко мне. – Но я имею в виду не это. Томми, ты меня любишь?

– Ты не пускаешь меня!

– Я о другом. Существует масса видов любви…

– Чего ты хочешь? – закричал он и заплакал, всхлипывая, как маленькая девочка. Я начал понимать, что он предлагал мне единственную вещь, которую имел, – свое тело, – а я отверг подарок. Как я могу любить, если не разрешаю ему проявить ответное чувство?

– Томми…

Мне хотелось взять его на руки и прижать к себе, но я не осмелился и вместо этого слез с кровати.

– Не вставай, – проворчал я и, прошлепав в гостиную, включил телефон.

Бетти-Джон еще не спала – в такой-то час. Она ответила после второго гудка.

– Кто это?

– Джим. У меня возникла проблема.

– А до утра твоя проблема не подождет?

– Нет, не подождет. Би-Джей, бумаги на детей еще не пришли?

– Нет, а в чем дело?

– Да просто Томми попытался залезть ко мне в постель. Я хотел узнать, откуда?..

– Это все?

– Может быть, я выразился недостаточно ясно, Би-Джей? Он хотел большего, чем просто спать со мной.

– Я поняла. Это все?

– Би-Джей!..

– Джим, мы уже сталкивались с подобными случаями. Это происходит очень часто, и я удивлена, что ты не в курсе. Мог бы сообразить, увидев, как он обращается с Алеком.

– Ладно, пусть я не сообразил. Сейчас не время кружить вокруг да около. Я просто не знаю, что делать.

– Лечь обратно в постель. Сказать Томми, что ты его любишь.

– Уже пробовал. Не помогает.

– Я же говорю: скажи ему, что ты его любишь. Скажи так, чтобы он понял.

– Бетти-Джон… Ее тон стал резким.

– Ладно, объясняю доступно. Многих детей подобрали в маленьких городах или там, где не было порядка или мало-мальски действенной социальной помощи. Они выжили не благодаря наследственной склонности к выживанию. Это не дикие дети, напротив, они в достаточной мере цивилизованны, чтобы стать предельно беззащитными. Такие при крахе общества умирают первыми, а те, что выжили, заучили, что их выживание зависит от благосклонности других людей. Иногда они вынуждены платить за благосклонность именно такую цену. Прости, что шокирую тебя, Джим, но я думала, что ты знаешь. Множество детей выжило лишь благодаря проституции. Таковы правила игры, во всяком случае, они так считают. Их нельзя переубедить за одну ночь – они просто не поймут, что ты стараешься втолковать. Слишком дорого они заплатили, чтобы заучить правила. Отталкивая от себя ребенка, ты тем самым говоришь ему, что он нелюбим.

– Но это неправда…

– Но он думает так, потому что не знает ничего другого. Джим, подумай об этом. Мы видим перед собой лучших из выживших. Что, по-твоему, произошло с некрасивыми детьми, с теми, кто не был достаточно симпатичен для секса?

Я не ответил.

Бетти-Джон без обиняков заявила: – Джим, только что ты сказал Томми, что он должен Умереть, так как безразличен тебе.