Зеркало надежды (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 32
И что-то подсказывало Риду, что если не уладить ситуацию добром, то разные возможны проблемы.
Стрела – она не разбирает. Прилетит из чащи, и поминай потом по храмам.
– Все я понимаю, уважаемый… тебя зовут-то как?
– Вестенем кличут, ваша светлость.
– Знаешь, кто я.
– Кто ж маркиза Торнейского не знает в наших краях.
– Тогда сам понимать должен, казнить я их не смогу. И женить на твоей дочери – тоже.
– Можно подумать, ей такое в радость будет, – староста смотрел зло, глаз не прятал.
– То-то и оно. Я с них только деньги могу взять, авось, хватит на приданое? Или добавить еще?
Вестень прикинул мешочки на руке, вздохнул.
– Тут на доброе хозяйство хватит. С таким и мужа найти можно, который на дитя глаза закроет, если случится несчастье.
– Найди девушке такого? А коли ребенок будет, не губи невинную душу. Я еще не раз здесь проеду, заберу мальца.
Рид говорил достаточно тихо, чтобы никто не разобрал. И был серьезен в своем намерении. Бастард – это тоже интересно… в некоторых раскладах.
– Коли ребенок будет, вырастим, не изверги ж мы, ваша светлость.
– Так разное бывает.
– Слово даю, ваша светлость.
А взгляд был такой же, нехороший.
Кто-то другой мог бы и вытянуть крестьянина плетью, но… к другому крестьяне и не вышли бы. А Рид старался подобных вольностей не допускать.
Восьмилапый!
Да будь он здесь со своим отрядом, и не дернулся бы никто к девчонке, знали, что маркиз грозен. Но эти-то…
Гвардия!
Ар-ристократия!
Увидели, захотели… и мозги тут рядом не стояли!
Рид посмотрел на дядюшку Стива.
– Ты уж позаботься, чтобы эта троица жизни радовалась?
Мужчина молча кивнул.
Рид поглядел на старосту.
– Доволен, уважаемый?
Не доволен. Но понимает, что и того мог бы не получить.
– Благодарствую, ваша светлость.
И все же, все же…
Когда крестьяне, кланяясь, ушли, Рид посмотрел на парней.
– Вы… и!..
Маркиз в паре энергичных выражений охарактеризовал всю родню как Ифринского, так и его друзей, сплюнул и махнул рукой.
И напутствовал напоследок.
– Лучше вам даже до ветру втроем ходить. А то прилетит стрела, да куда не надо.
– Я дворянин! – взвился Ифринский.
– Вернусь в столицу – лебедями из гвардии полетите, – пообещал Рид. – И даже ждать не стану. В Равеле развернетесь, да и проваливайте. Жалуйтесь, сколько захотите…
Роман дернулся. Друзья удержали, а то Рид бы его с удовольствием проткнул насквозь. Эх, жалость какая…
Маркиз махнул рукой и отвернулся от сопляков.
Скоро уж Равель будет, прогнать их там, к Восьмилапому и всем его слугам, пусть убираются обратно. Доедут – их счастье.
Не доедут…
И не жалко.
Дуракам, которые в своей стране ведут себя, как в завоеванной, в гвардии делать нечего.
– Не круто ты взял? – тихо осведомился дядюшка Стив.
Рид покачал головой.
– Ты в столице крутишься. А я вот на границе…
– И? Люди-то везде одинаковы…
– Поверь, лучше б этим соплякам из Равеля по реке уплыть. Или еще как, но этой дорогой не возвращаться. Сам знаешь, земли здесь бывшим воякам дают… видел, как староста смотрел?
– Не поднимут же они руку на благородного?
– Стреле – все равно.
Рид даже не сомневался в этом.
Когда под смертью живешь, когда степняки налететь могут, когда то сам отбиваешься, то соседям на помощь летишь… тут себя крепко уважать начинаешь.
– Крестьянка…
– Будь она твоей дочерью?
Стив махнул рукой и замолчал. Так и ехали, не подозревая, что их ждет впереди, не обращая внимания ни на взгляды, ни на перешептывания…
День, может, два, и Равель будет…
Город Равель. Градоправитель, его сиятельство граф Равельский
Равель стоял на земле графства Равель, и по традиции, градоправитель выбирался тоже из графской семьи.
Сейчас его сиятельство лично занимался делами города.
И плевать, что сие недостойно аристократа.
Благополучие Равельских во многом проистекало из Равеля. Интара несла на себе корабли с товарами, и чтобы получать выгоду…
Что-то купить, что-то продать, придержать, накрутить цену вдвое или наоборот скинуть…
Не графское это дело?
И плевать. Зато Равельские – не последняя фамилия при дворе. И последнюю корочку без соли не доедают, как некоторые, в коих только и есть благородства, что титул. А так – кальсоны под штанами – и те дырявые. Новые заказать – денег нет.
Равельский себя искренне считал рачительным хозяином, да так оно и было.
Высокий, статный, с хорошо округлившимся животиком и сильными руками, он даже внешне больше походил на купца, чем на графа. А когда он ради интереса один раз отрастил бороду, так и вовсе опростился. И стал похож больше на крестьянина, чем на графа.
Пришлось спешно бриться и больше никогда ничего не отращивать.
Сейчас Равельский думал, что его городу повезло. Через Равель проедет Шарлиз Ролейнская. Это Повод.
Именно так, с большой буквы.
Обязательно надо хорошо принять принцессу, чтобы она отписала отцу.
И устроить празднества на несколько дней, и…
Планов было много. В том числе – познакомиться с знатными саларинцами из свиты принцессы, а там, глядишь, и договориться о чем-то удастся. Дело житейское.
На встрепанного секретаря, который влетел в кабинет, Симон Равельский поглядел почти с раздражением, хотя в обычное время Римс был незаменим, даром, что из простых горожан.
– Что случилось?
– Голубь! Из Ланрона! Степняки!
– И?
Симон воспринял новость с привычным равнодушием.
Ну, степняки. Ну, набег…
Это происходит два раза в год. Весной, когда степь подсохнет, и осенью, после сбора урожая. Правда, сейчас что-то рановато, но мало ли?
– Инкор захвачен!
Симон опрокинул чернильницу.
– Что?!
– Это не набег. Это война…
Ханс был бледен, как меленая стена.
– Война?
– Их не меньше двадцати тысяч, и они пришли не в набег. Это завоевание.
Симон схватился за сердце. Вообще, оно было совершенно здоровым, но от таких новостей что хочешь заболит.
– Вина налей…
Ханс повиновался, и Симон кивнул ему на второй кубок. Такую новость требовалось запить.
Дорогое крепленое вино Ханс махнул, словно воду, и положил перед градоправителем крохотную бумажку. Голубиная почта…
Симон отлично знал скоропись, расшифровывать не требовалось.
Инкор захвачен. Двадцать тысяч степняков идут на Равель. Сообщи в столицу.
Всего девять слов и два предлога, а сколько в них всего?
Война – это страшно.
Это сожженные деревни, убитые старики, изнасилованные женщины, угнанные в рабство мужчины, это дети, которых ради забавы утыкали стрелами или побросали на копья…
Кому-то видятся награды и почести. Кому-то торговля оружием. А кому-то и разоренная земля.
Симон был из последних. Даром ему не нужна была та война, и с доплатой не взял бы…
А придется.
Симон посмотрел на секретаря.
– Закрываем город. Собираем ополчение… что с вояками?
Ханс только вздохнул.
Что можно ждать от торгового города? Не так уж много здесь людей, человек четыреста. Городская стража, портовая стража, конечно, кое-какие бойцы у купцов, матросы с кораблей…
– Надо объявлять всеобщий сбор. Ополчение, припасы, оружие…
Симон кивнул.
Надежды, что война минует – не было. Если уж Инкор захвачен…
– Корабли мобилизуем. Сажаем на них баб с ребятишками – и отправляем вниз по течению.
– Не перехватят? – засомневался секретарь.
Симон махнул рукой.
– Не должны. Степняки на суше хорошо воюют, а на воде – плевать на них три раза. Опять же, поди, догони корабли. Только это надо быстро делать…
– Вечером начнем, и пусть всю ночь грузятся…
– Прикажи портовой страже, пусть ко мне капитанов кораблей пригласят. Через три часа. Я со всеми поговорю, и пусть только кто-то откажется…