Черная царевна - Глазнева Оксана. Страница 9

«Я не знаю».

— Откуда вы?

«Не знаю. Темно в голове».

Не могла она рассказать ему правду. И врать не могла: он точно поймает на лжи!

Но ее уклончивость не принесла облегчения — Елисей не верил ей. Надя видела это по его глазам, но укорить ее было не в чем. Он досадливо хмурился. Надя прикусила язык так, что на глазах выступили слезы. Королевич тяжело вздохнул и отвел взгляд.

— Доктор говорил, что вас сильно оглушило взрывом. Это пройдет. Отдыхайте пока. Если что вспомните — скажите.

Надя кивнула, вытерла глаза.

Вскоре пришла сиделка. Елисей нанял женщину грамотную, с ней можно было поговорить, расспросить про дела во дворце. Маруся сначала понравилась Наде. Маленькая, подвижная, как ящерица, словоохотливая и приветливая, она много улыбалась и много говорила.

— Царь? В порядке он. Жив-здоров. И царица, и царевна. Все внизу были, когда рвануло. Знаете, панночка, жаль тех, кто помер там, жаль, да только все к тому шло. Гору выскребли, шахты закрыли, люди который месяц без работы, без денег сидят. Кто мог — на юг подался, да сколько осталось? Старики, бабы… Марку поклоны бьют, да не помогает. И не поможет, попомните мои слова! Пока в нашем городе Проклятая сидит, ни один бог нам не поможет. Чего ж хотел государь? Надо было черную девку сразу из города гнать, как родилась.

Надя кусала губы, а сиделка поправляла подушки, меняла повязки на обожженных ногах и ладонях, бережно втирала мазь и говорила, говорила… Надя сжимала зубы.

— Это я так Черную Надьку зову. Будь она неладна!

«Почему ее так не любят?» — писала Надя крупными буквами.

Маруся горько засмеялась.

— Да уж, панночка. Многое можно забыть, да о Черной царевне знать надобно, от нее все горе в мире! Видно, сильно вы головой приложились, раз такого не помните…

Она вздохнула.

— Лет семнадцать назад началось все. Царь Мирослав только год правил. Жену нашли ему из Лучезарска, свадьбу отыграли на весь мир, и тут царь слег. Болезнь страшная! Кровью харкал, гнил заживо. Врачей созывали со всего Края, да те только разводили руками. За неделю от царя — молодого и крепкого — одна тень осталась. Моя мамка среди сиделок была. Домой приходила — плакала. Говорила: «Молодой государь совсем мертвец, только молитвами жизнь в нем теплится».

Маруся покачала головой.

— Молодая царица не в себе от горя была. Да… Много о ней судачили. Говорили, что от большой любви она все учудила, да какая там любовь, когда женаты без году неделя? В Лучезарск возвращаться не хотела, вот что. Ежели бы Мирослав помер, царем бы его брат младший становился. Ее быстро батюшке с матушкой вернули бы, кому такое по нраву? Вот тогда она и удумала… — Маруся понизила голос, наклонилась к Наде. — Были в роду у Тамары-царицы чародеи и колдуны. Сама она силы такой не имела, но хранила черные книги. Когда стало ясно, что не жить царю, открыла она черные книги и вычитала, как его спасти. Когда смерть к кровати подошла, заслонила она супруга белым телом. Заклинания тайные прочитала и заключила с богом-мертвецом черный договор: вместо жизни мужа обещала своего первенца.

Сиделка продолжала:

— Через восемь месяцев родилась у царицы дочь. От чьего семени то дитя — поди узнай. Она уверяла, что родила до срока, потому как за мужем убивалась, да в городе шептали — от мертвеца понесла.

Надя сжимала побелевшими пальцами простыни.

— Царь, понятное дело, отдавать дочь богу-мертвецу не хотел. Жрецы сразу сказали, что надо девчонку в черную ночь в землю зарыть и сверху кровью черного петуха полить. Ну а царь — ни в какую. Говорит: «Если она нужна ему, пусть сам придет и заберет». Посадил девку в Черную башню, куда богам хода нет, и стал ждать, что все обойдется. Да только боги шутить не любят. С того дня начала руда из горы уходить, лес разросся, на южные берега нежить из моря полезла. Умные люди говорят царю: отдай Надьку ее суженому, а царь на своем стоит. Держит это отродье посреди города, а на простой люд ему плевать.

Надя непослушными пальцами выводила вопрос:

«Зачем она богу мертвых?»

Маруся пожимала плечами.

— Не наше то дело, девонька. Может, царская кровь на вкус сладка, а может, баба для утех нужна. Он хоть и бог, а в штанах-то мужик, да зазорно ему для такого дела простую девку брать.

«Но вы же сказали, что она ему дочкой может быть?»

Женщина покачала головой.

— Эх, простая ты душа, девонька! Даже люди таким не гнушаются, хоть и след, а у богов иные законы: брат с сестрой детей родят и нет в том греха.

Когда Маруся ушла, Надя долго сидела на кровати, вцепившись руками в простыни. И чем больше думала, тем больше ненавидела город и людей в нем.

Бежать! Бежать из Варты!

Бежать?

Что будет с папой, если она не даст о себе знать? Весь город вздохнет с облегчением, но что будет с ним? Она, конечно, напишет письмо, что жива, когда доберется до соседнего города, но ему придется несколько дней жить с мыслью, что она мертва. Наде до глубины души было жаль отца, но даже ради его спокойствия она не останется в городе!

Прочь от ненависти и грязи! Прочь от глупых пророчеств и лживых вымыслов! Прочь.

Князь Любомир Дворжак, начальник полиции Северной Варты, открыл окно, впуская в комнату порыв сырого ветра, и вернулся к столу. Он посмотрел на гостя, изобразив на лице печаль.

— Примите мои соболезнования касательно вашей сестры, ваше высочество.

Елисей Моринденизский смотрел жестко и решительно.

— Давайте к делу, ваше сиятельство.

— Хорошо, — улыбнулся Любомир. — Мои люди день и ночь патрулируют город и станцию. Я приказал останавливать всех одиноких девушек и тащить в полицию для выяснения личности. Где бы она ни была — не сможет прятаться вечно. В городе у нее нет друзей, кроме отца и гувернантки, а я не спускаю с них глаз. Дайте мне еще несколько дней, и мы ее найдем. Тогда можете делать с ней все, что пожелаете.

Любомир посмотрел в окно и почти равнодушно спросил:

— Вы оставите ее в живых?

Красивые губы Елисея искривила презрительная усмешка.

— Мы еще не решили.

Он поднялся и положил на стол перед Дворжаком сверток, постучал по нему пальцем.

— Здесь задаток, о котором вы договаривались с моим отцом, и подарок. Чародейский плащ. Мы с вами не знаем, насколько она сильна в магии, поэтому давайте подготовимся. Плащ не даст ей колдовать.

— Передайте вашему отцу мою глубокую благодарность. Я могу быть еще чем-то полезен?

— Вы еще не узнали о судьбе моей сестры?

— Мне очень жаль, ваше высочество, но лучше готовиться к худшему. Мы не смогли опознать больше десятка человек. Боюсь, ваша сестра среди них.

Замолчали. Елисей смотрел в пол. Любомир ждал.

— Еще раз — примите мои соболезнования, ваше высочество…

Королевич поднял взгляд. Высокомерный и насмешливый.

— Благодарю. Полагаю, хотите обсудить вторую часть оплаты?

Князь Дворжак не стал юлить, развел руками.

— Я не знаю, насколько доверительные отношения сложились между вами и отцом, — сказал Елисей, — но гибель моей сестры на балу, который охраняли ваши люди, не добавляет веры. Не заблуждайтесь на мой счет, ваше сиятельство. Я молод, но не наивен. Какие у меня основания верить, что вы передадите нам настоящую Черную царевну, а не подделку? Что помешает вам взять деньги, отдать фальшивку, а настоящую девчонку закопать в лесу, как предписывает кодекс Рыцарей Доблести?

Любомир улыбнулся:

— Я повторю вам то, что говорил уже в письме вашему отцу, ваше высочество. Золото для меня ценнее жизни одной девочки с мрачным проклятием, а наши добрые отношения в дальнейшем — ценнее сиюминутной выгоды. Обстановка в Варте такова, что скоро здесь может появиться новый царь и дурная слава о городе нам ни к чему. Мы слишком долго торговали страхом и, как показывают события последних дней, напрасно. Пусть покинет наш город навсегда, мне этого достаточно. Вы получите все, что вам обещали. Это дело чести для меня.