Сломленные (ЛП) - Лэйн Лорен. Страница 31

Есть что-то необычайно интимное в том, чтобы завтракать вместе с парнем. Возможно, это как-то связано с «утро-после-того-как». Или, возможно, дело просто в том, что это Пол. Мои воспоминания о вчерашнем поцелуе становятся понемногу ярче, пока я несу поднос в сторону кабинета.

Услышав непонятный звук, замедляю шаг. Голоса, во множественном числе.

Один из них явно принадлежит Полу, другой мне не знаком. Я останавливаюсь у двери. Второй голос определённо мужской, что хорошо. Пусть я и не думаю, что между Кали и Полом есть хоть что-то отдалённо игривое, всё равно мне на мгновение представляется Кали во всём её веснушчатом великолепии, сидящая в моём кресле напротив камина.

Но нет, это совершенно точно мужской голос.

Мои руки заняты, поэтому постучаться не получается. Вместо этого я нарочито громко прочищаю горло, бедром открывая дверь. Мой взгляд моментально приземляется на две фигуры, напряжённо замершие перед столом.

Дерьмо. Ох, дерьмо. Мужчина с исказившимся от гнева лицом, стоящий напротив Пола, оказался никем иным, как Гарри Лэнгдоном.

Блудный отец вернулся. 

Глава двадцатая

Пол

— Я по-прежнему не понимаю, какого чёрта ты думал, когда выкидывал этот трюк, — мой отец пребывал в бешенстве.

— Это был не трюк, а желание пойти выпить в бар. Повторюсь — выпить.

Папа проводит рукой по лицу, буравя меня взглядом.

— Меня беспокоит часть не про выпивку, а про бар. С каких это пор после возвращения из Афганистана ты стал добровольно показываться перед людьми?

С появления Оливии.

Разумеется, я этого не произношу. Мои чувства к этой девчонке и без того запутаны. И мне совершенно не нужно, чтобы до отца дошло, почему она задержалась здесь дольше, чем любая другая сиделка, ведь это не имеет ничего общего с его идиотским ультиматумом или, тем более, с моим нежеланием её отпускать.

Пока что.

— Что не так? — скрестив руки на груди осведомляюсь я, ненавидя его способность пробуждать во мне желание защититься. — Ты уже давно донимаешь меня своими просьбами, чтобы я стал нормальным. А теперь, когда я на самом деле стараюсь исправиться, ты ведёшь себя так, будто я запятнал честь семьи.

«Возрази, — безмолвно молю я. — Скажи, что ты здесь вовсе не потому, что один из твоих друзей увидел моё безобразие в баре и позвонил тебе с жалобой».

— Рик позвонил мне вчера вечером, — произносит папа, подтверждая мои худшие подозрения. — Сказал, что ты ввязался в драку.

— Он ошибается.

— Точно, — фыркает отец. — Так значит, твой нос всегда так выглядел?

— Какие-то парни из братства пристали к Оливии. Они были пьяными. Я вмешался, и мне прилетело кулаком от одного из них.

— Ну конечно, прилетело! — взрывается он. — Ты же не в состоянии драться, Пол!

Я делаю полшага, подбираясь ближе к его лицу.

— Ты в этом уверен?

Выражение его лица меняется в смущении наперевес с удивлением, и я понимаю, что это первый раз, когда я попытался показать себя не жертвой, а кем-то другим. Мой отец отступает, и я одновременно пристыжен и обрадован — пристыжен из-за того, что он и в самом деле решил, будто я наброшусь на него, и обрадован его пониманием того, что я не какой-то немощный инвалид.

— С девушкой всё нормально? — его голос тих. Спокоен.

— Да, она в порядке, — запустив руку в волосы бормочу я, отворачиваясь к столу. — Наверное, ей даже помощь моя была не так уж нужна.

— Неправда.

Мы с отцом поворачиваемся к Оливии, наблюдающей за нами у дверей. Мы оба опускаем взгляд на поднос в её руках, и я мысленно издаю стон. Её волосы мокрые, а одежда подобрана небрежно. На подносе две тарелки, два стакана с соком, и, Господи… это что, чаша с фруктами? Ненавижу фрукты. Сбалансированная пища, принесённая профессиональным персоналом, выглядит вовсе не так. Это же походит на уютный завтрак для двоих.

Чёрт.

— Мисс Миддлтон, — говорит отец, награждая её своей самой лучшей рабочей улыбкой. — Рад, наконец, встретиться с вами лично.

— Мистер Лэнгдон, — спокойно отвечает она.

Папа движется к ней, уже протянув к подносу руки.

— Линди сказала мне, что на эти выходные обязанности по кухне ты взяла на себя. Спасибо, мы очень это ценим.

— Никаких проблем.

— Что ж, — произносит папа, опуская взгляд на поднос, — мне ужасно не хочется взваливать это на тебя, но мой врач в последнее время озабочен уровнем моего холестерина. Есть шанс, что у меня получится уговорить тебя приготовить мне такую же тарелку, но только с белками?

Грёбаное дерьмо. Он хочет, чтобы Оливия готовила для него?

Я замечаю разразившуюся на её лице войну смущения и облегчения из-за сложившегося недоразумения.

— Ой! Простите. Да, разумеется, — отвечает она. — Сыр вас устроит?

— Чересчур, — подмигивая, отзывается папа.

Подмигивая? Чёрт возьми, подмигивая? Я надавливаю пальцами на веки. Господи. Мой отец флиртует с моей…

«Она твоя сиделка, — вопит мне мозг. — Твой отец нанял её, чтобы она подружилась с тобой, потому что считал, будто ты собираешься или перерезать себе вены, или отмолотить ребёнка, или утопиться».

Оливия ретируется из комнаты, не глядя на меня.

Чёрт тебя дери. Я довольно давно не общался с девушками, но этот взгляд узнаю всегда. Она проделывает ту странную девчачью штуку: переходит в «режим выключения», чтобы переосмыслить всю ситуацию.

— Она даже красивее, чем на фотографии, — произносит папа, обращаясь скорее к самому себе.

— Значит, ты знал, как она выглядит, когда нанимал её? — спрашиваю я, подведённый собственным любопытством.

— А как она выглядит? — невинно отзывается он.

Я бросаю на него мрачный взгляд, и, клянусь, он сдерживает улыбку. По крайней мере, теперь я знаю, что непохожесть Оливии на прошлых серых и непривлекательных сиделок не совпадение. Отец хотел напомнить мне, что я мужчина, у которого есть потребности.

«Хорошо сыграно, дорогой папочка».

— Чего ты хочешь? — требовательно спрашиваю я. — Мне следует остаться здесь затворником, чтобы не позорить тебя, или вернуться в мир, притворившись, будто не похож на урода? Ты должен простить моё неумение распознавать твои смешанные сигналы.

Он тяжело вздыхает и отходит к окну.

— Я не стесняюсь тебя, Пол. Просто не хочу, чтобы ты оказался в щекотливой ситуации. Драка с кучкой здоровых, крепких ребят не пойдёт на пользу твоему выздоровлению.

Крепких. Ко мне это не относится.

Внезапно в голове всплывает насмешка, деликатно брошенная Оливией. «Ты пробовал бегать? Хотя бы несколько шагов?» У неё были ожидания. Лучше, чем у моего отца. Или даже у Линди с Миком. Оливия, хоть и требует от меня большего, чем я сам от себя требую. Не знаю, может, то, что она знает меня всего месяц, служит причиной её полной невежественности по части моих возможностей, а может, всё дело в свежей точке зрения — она заметила потенциал, который не видит никто другой. И если тут всё-таки последнее: что случится, когда я разочарую её?

— Так ты для этого приехал? — спрашиваю у отца. — Чтобы посоветовать мне не позориться со своим уродливым лицом перед какими-то отмороженными юнцами?

— Я приехал проверить, в порядке ли ты.

Я вытаскиваю сотовый из кармана и машу им.

— Телефоны для того и созданы. И ещё, разве не для этого ты нанял Оливию? Присматривать за малышом, кормить его супчиком и подтирать зад?

— Я нанял Оливию, чтобы она вернула тебя обратно в мир, — рявкает он. — Но, насколько я вижу, она никак не смягчила твой нрав.

— Для этого потребуется нечто большее, чем красивые сиськи и отличная задница.

— Не будь таким грубым.

— Окей. Я знаю, как стрелять из любой пушки, существующей на планете, я видел, как прямо передо мной подрываются люди, а ты говоришь мне, что нанял девчонку, чтобы посмотреть, стоит ли ещё у твоего сына? Конечно, давай не будем грубыми. Мне принести нам, вашу мать, чая?