Офицер. Слово чести (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 31

В девять утра, а для офицеров это ранее утро, к казармам моей пулемётной полукоманды «внезапно» нагрянула проверка из знакомых офицеров штаба дивизии и нашего комполка со свитой, обнаружив строевые занятия на плацу, где Крапивин водил солдат строем, отдавая команды, а мы с Зиновьевым стояли неподалёку и наблюдали, мол, следим, служим. У того повязка была, голова прибинтована, но тот всё равно присутствовал. При этом недоумевая куда пропало половина транспорта. Это он ещё не знал, что и пулемётов нет. Трёх. Его кстати перевели на лечение на дому, врач будет приходить и смотреть. Солдаты из легкораненых, освобождённые от подобных занятий, были прикреплены к кашевару, и помогали ему. Обнаружив гостей, ну всё точно, правильно я догадался о мотивах их прибытия, направился встречать, буркнув себе под нос:

— Принесла всё-таки нелёгкая.

Три коляски, в которых сидели как наши полковые офицеры, начштаба тоже тут был, так и пришлые, и четверо прибыло верхом, проследовали на территорию. Подскочившие солдаты из легкораненых, бинты были видны, приняли лошадей у верховых, отведя их в сторону где были перекладины, и бадья с водой, так называемая поилка. Я же встретил как положено, отрапортовал командиру полка половнику Молчанову, что в подразделении всё идёт по распорядку, сейчас строевая, кашевар начал заготовку обеда на кухне пограничников, легкораненые помогают. Тот лучась довольством, окинул территорию хозяйским взглядом, и велел показывать хозяйство. Сначала осмотрели всё, и как я заметил, чем дальше, тем больше комполка мрачнеет. Пролёток тот не обнаружил. Потом, когда офицеры из штаба дивизии в моей канцелярии в казарме начали сверять списки с имуществом, личным составом и вооружением, тот помрачнел ещё больше. С бухгалтерией у меня всё оказалось идеальным, проверка показала всё присутствует на своих местах. Я же всё это время следил за Молчановым, только он так себя вёл, и вопроса кто меня сдал, уже больше не стояло. Ему-то это зачем нужно? Вроде сам меня на это место поставил, наоборот должен защищать изо всех сил.

— Скажите, господин поручик, а где пролётки что у вас тут были? — наконец поинтересовался тот.

Мы всё ещё в канцелярии находились, но в небольшом количество, все трое пришлых, сам полковник и я, остальные вышли, изучали моё хозяйство.

— Их перегнали в другое место. Всё же это воинская часть, и не дело тут держать моё личное имущество, на которое я имею документы собственности, — ответил я, позволив промелькнуть на губах едва заметной усмешке.

Если тот хотел прихвастнуть тем что имеет тачанки, то зря, предупреждать надо, они у меня на часть не оформлены, банда получается, а не пулемётная полукоманда. Пришлые за это обязательно ухватились бы. Вон к моим наставникам и то цеплялись, а тут им как красная тряпка для быка. Кстати, я уже сообщил пришлым офицерам, как бы между прочим, что мол, дал расчёт казакам и те отбыли, чтобы больше уцепится у меня не за что было. И тут тоже ничего не нашли. Полковник же на мой ответ поморщился, но ничего больше сказать не успел, слово взял подполковник, старший офицер среди пришлых. Как я узнал, тот был помощником начальника штаба нашей дивизии. Сам тот не приехал, я не велика птица, его прислал.

— Скажите, господин поручик, вы знаете, что согласно правилам, принятым в Пограничной Страже, при удачном перехвате каравана, шестьдесят процентов того что будет оценено таможенной службой, является призом захвативших?

Тут сразу всё стало на свои места, и причина стала ясна, почему те, как только прошла информация о бое и перехвате каравана, так подорвались и спешно прибыли в Калиш. А дело в призовых деньгах. То, что получают пограничники при таком удачном перехвате, а караван большой, больше миллиона стоит, даже если чиновники таможенной службы сильно принизят стоимость контрабанды, всё равно сумма будет большая. Тут только один момент есть, призовые касаются только пограничников, и мы армейцы к этому отношения не имеем, я уже говорил по этому поводу с командиром бригады Пограничной Стражи, и мы оба остались довольны разговором. Поэтому знал, я ничего не получу. Эх, был бы у меня знакомый офицер из пограничников, какой ушлый, договорились бы и тот принял караван, а отчисления с него поделили бы, а так с каравана я ничего не получу, о чём эти прибывшие офицеры прекрасно знали. Да, я не смогу получить, но тут есть небольшой правовой казус, получить не могу, но вот направить средства в какое-нибудь дело, и особенно в благотворительность, это могу. Что в принципе и сделал, ещё в кабинет генерала всё что нужно написал и подписал, канцелярия у него шустро сработала, всё обрамляя, только вот эти офицеры, похоже, об этом пока ещё не знают, вот и сделали стойку, как бы поиметь с меня эти отчисления, направив их в нужное им дело. Налетели падальщики.

Мне же было интересно что будет дальше, поэтому я сказал, с нотками интереса в тоне:

— Да, офицеры из Пограничной Стражи про это говорили. Только ведь это касается пограничников, а не армейцев.

— Это так, получить вы их, господин поручик, не сможете, хотя заслужили, тут безопорно. Однако вы сможете отправить их в какое благоугодное дело, — явно закинул удочку подполковник.

— Да, мне это уже сообщили, — подтвердил я, и тут же обратился к своему непосредственного начальнику. — Прошу прощения, господин полковник, но решать нужно было спешно, поэтому я вчерашним днём подписал представленные канцелярией штаба бригады Пограничной Стражи документы. Все деньги с продажи контрабандного товара пойдут на благотворительность, на строительство больницы в Тамбове, всё же наш полк Тамбовский, а также в Красный Крест, что работает на территории Российской Империи.

— Ваше решение… — подполковник из штаба дивизии, пожевал губами, явно сдерживая готовые вот-вот вырваться ругательства, вызванные разочарованием, не успели они, погранцы шустрее оказались, и всё же закончил. — Делает вам честь. Мне остаётся только поблагодарить вас за принятие такого решения, которое конечно же было вызвано вашими патриотическими чувствами.

— Благодарю, господин подполковник, — слегка склонил я голову.

Пришлые сразу потеряли ко мне интерес и закончив для видимости проверку, покинули территорию части и без промедлений отправились обратно в штаб дивизии, а вот командир моего полка, как ни странно был в отличном настроении, когда узнал, что я уже подписал бумаги на благотворительность. Он к этому вообще отношения не имел, в том смысле что распоряжаться подобными отчислениями не мог, а я, как командир подразделения участвовавшим в бою у границы, имел на это все права. Мне это пограничники пояснили, они бы полковника просто послали, если бы тот влез в это дело, тем более между генералом и Молчановым какая-то напряжённость была и тот не упускал возможности поставить того на место. В общем, гости и командование отбыло, даже отказались попробовать приготовленные кашеваром блюда, время обеденное наступило, поэтому я отправил солдат отдыхать, ну и принять пищу, отпустил Зиновьева, а сам доехал до места постоя, и пообедал там. Только после этого направился к роще, проведать казаков. Там всё нормально было, лошади пасутся, те отдыхают. Чуть позже трое ездовых прибудут к ним в помощь и для охраны имущества. Пока возвращать лошадей и пролётки я не спешил. Мало ли что.

Вернувшись в город, я взял шесть тысяч рублей ассигнациями и доехал до банка, где положил эти деньги на свой счёт. Меня интересовала реакция жандармов. Поглядим что будет. А вообще, как снял тысячу, так и положил чуть больше, это мои дела. Я именно так отвечу, если вдруг у тех возникнут вопросы по этой теме. Хм, может вернуться к играм в карты? В офицерском собрании частенько устраивают разные вечерние игры, на деньги естественно. Меня пару раз приглашали, но я отговаривался делами, да и сказал, что больше не играю. Возможно зря. Отличная маскировка была бы для пояснения откуда у меня лишнее средства появляются. Ну или сообщу что это наличка с отчислений за лицензии. Пусть попробуют что сказать. И когда же германцы войну объявят России? Первое августа уже наступило. Или они передумали? Неужели я такое вмешательство в историю сделал что до этого дошло? Что-то я сомневаюсь.