Неистовая королева (СИ) - Борей Алиса. Страница 14

Рублю рукой, как красный комиссар на митинге, аж сама завелась. Что еще? Перевожу взгляд с одного на другого. Все вроде бы согласны, но полны сомнений, и только в глазах Ристана бушует озорное пламя.

— Не уверен, получится что-нибудь из этой затеи или нет, но что веселья будет предостаточно, это точно.

Глава 10. Толпа

В темноте циклопические стены ипподрома давят своей массой и внушают чувство тревоги. В этом городе все огромно, словно его строили титаны, а не люди, это ощущение не покидает меня с того самого момента, как я увидела его впервые. Мы идем вдоль высоченной арочной стены в несколько этажей, растянувшейся бесконечной лентой. Я за спиной Счастливчика, за мной Веронея. Гани со своей командой должен ждать нас у главного входа. Вход охраняют, но парень сказал, что эта проблема решаема.

Чем ближе темная громада входных башен, тем тревожнее у меня на душе. Придет ли Гани, а вдруг нас там ждет засада. Почему я поверила ему так безоглядно.

Почему, почему? — Накидываюсь на себя, да потому что выбора у тебя нет. Либо пан, либо пропал. Без помощи этого мальчишки нам не справиться, даже на этот чертов стадион не попадем.

Близится рассвет, с каждой минутой темнота вокруг становится все более и более проницаемой. Ристан останавливается, и я тыкаюсь в его спину.

— Подождем.

Счастливчик ничего больше объяснять не желает.

Ладно, — не спорю и тру помятый нос, — ему виднее, у него чутье как у дикого зверя, говорит ждать, значит, будем ждать.

Выглядываю из-за его плеча.

— Видишь кого?

— Вижу вашу светлую голову, и возможно не я один. — Голос Ристана скрипит еле сдерживаемым раздражением. — Ваше Высочество, либо вы уберетесь немедленно, либо вы услышите много неприятных слов в свой адрес.

Прячусь обратно за угол.

— Можно подумать, он здесь один только нервничает. — Оборачиваюсь за поддержкой к Веронее, но та полностью на стороне ла Вэя и даже для уверенности прихватывает меня рукой.

Стоим, ждем. Где же этот Гани, будь он неладен. Я на взводе, но пытаюсь справиться с волнением. Успокойся, подумай лучше, что ты скажешь людям. Действительно, до сих пор никакого плана в моей голове нет. Надеюсь на озарение, вообще-то у меня язык не плохо подвешен, но ведь я не кино подружкам собираюсь пересказывать. Надо сказать что-то такое, чтобы народ поверил мне, более того, чтобы он пошел за мной. Не знаю, смогу ли. А если ты не уверена, то куда ты прешься? Этот вопрос гоню от себя прочь. Надо идти, просто потому, что других вариантов нет. Иду и все, а там видно будет. Как там говорили раньше, либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

Ристан коротко свистнул. Не утерпев, снова выглядываю из-за него. На площади перед воротами стоит Гани и выглядывает нас, услышав свист, он махнул рукой, и вслед за ним из подворотен выскользнули еще два десятка серых теней.

Парень подошел к нам.

— С караулом я договорюсь. Входящие им неинтересны, их задача держать беженцев за стенами.

Задаю вопрос, который мучил меня всю дорогу.

— А зачем вообще людей мучают, взаперти держат? Они же ваши сограждане.

Гани смотрит на меня, как на блаженную.

— Это же нищая деревня со всей земли клана, их там десятки тысяч. Выпусти их, так они весь город разнесут, поломают да разворуют.

Так, этот столичный снобизм мне хорошо знаком. Понаехали тут всякие, засрали все вокруг и так далее. Ладно, и так было понятно, что богатые горожане на мою сторону не встанут.

Вернулся Ристан, он отходил проверить бойцов. Судя по злобной ярости в его глазах, контингентом он недоволен, но я все же спрашиваю.

— Как они?

— Против безоружной толпы сойдут. — Он махнул рукой. — Ну что, пошли что ли?

Гани кивнул и двинулся к воротам. Подойдя, он уверенно, но не нагло постучал.

— Кого несет? — Раздалось изнутри.

— Это я, Гани.

— Чего надо?

— Кое кто из пришлых сильно задолжал, а отдавать не хочет. Надо бы разобраться.

За воротами повисла тишина, но через минуту заскрипел засов, и отворилась калитка. Стражник с заспанным лицом вышел наружу и оценивающе осмотрел нашу компанию.

— Только вы это, шибко не усердствуйте, без крови.

Гани отсчитал монеты в его ладонь.

— Постараемся, но ты же знаешь этих деревенских, они по-хорошему не понимают.

— Да уж, твердолобые, как бараны. — Страж, посмотрев на серебряные кругляши в перчатке, отошел в сторону.

— Проходите.

Цепочкой протекаем в распахнутую дверь, у ворот коптит факел, но выходной проем парадной арки уже светлеет. Ристан поднял руку, останавливая всех.

— Здесь разделимся. Все как договаривались, Гани проводит вас с Веронеей в королевскую ложу, а мы с ребятками займемся слушателями.

Трогаю его за рукав.

— Осторожней там.

— Ну что вы, Ваше Высочество, — мне в ответ смеются голубые льдинки, мы же не драться идем, — так, поорать, горло подрать в вашу честь.

— Добро, пошли. — Толкаю Гани в плечо.

— Да подарит нам свою милость Мать Всех Ветров, — выдохнул тот и свернул в боковой ход.

Поднимаемся по узкой винтовой лестнице в королевскую ложу. По словам Гани, это помещение сделано так, что голос оратора отсюда разносится по всему ипподрому. Специально устроенные каналы в стенах несут многократно отраженное эхо по трибунам и помещениям.

Последний виток и выходим на открытую ложу, переходящую в балкон. Парень останавливается и пропускает меня вперед. Типа давай, я свое дело сделал, теперь твоя очередь.

Подхожу к перилам балкона. Мать честная, подо мной огромный людской муравейник, маленькие людишки лежат, сидят, ходят, суетятся. Все поле и трибуны усеяны народом, как прибрежные скалы птицами. Вижу фигурки бойцов Ристана, они прорезают толпу, что-то кричат и показывают в мою сторону.

Меня заколотил мандраж, правая коленка затряслась от нервного перевозбуждения так, что вот-вот выскочит из сустава. Что я им скажу? Господи, что я за дура, куда я полезла. Еще секунда, я развернусь и побегу назад, сломя голову и не оглядываясь. Паника накрывает и душит меня, никогда не думала, что это так страшно.

Неожиданно башка просто взрывается от крика. Орет Варга и орет на меня.

Очнись! Это просто несчастные обездоленные войной люди. Ты королева, ты их мать и защитница! Скажи им то, что они хотят услышать. Ты дашь им мир, ты вернешь их домой!

Несколько месяцев назад, когда только попала сюда я, наверное, заорала бы в ответ, — да пошел ты, какая я к чертям королева, какая я им мать! Я всегда жила для себя и мне нравилось так жить. Пошли все к дьяволу, вот каков был мой девиз, не лезьте ко мне и я вас не трогаю. А сегодня, я изменилась. Своим криком демон меня словно построил, вернул на землю. Я реально почувствовала себя матерью и защитницей всех эти несчастных людей.

Развожу руки в стороны, как крылья, и встаю к самому краю балкона. Варга включается и для всех людей внизу за моей спиной пропадают стены и башни, арки и перила. Для многотысячной толпы, ахнувшей одним вздохом, я парю в облаках, и ветер развевает мои распущенные волосы. Я на таком бешеном адреналине, что с легкостью держу картинку для десятков тысяч людей.

— Дети мои, я плачу, глядя на ваши страдания. — Слышу свой собственный голос эхом гремящий над ипподромом.

— Вы, свободные люди, за что вас заперли здесь, словно диких зверей? Почему ваши дети умирают от голода?

Снизу загудел гневный рев толпы. Первой, еще слабой волной, как только-только начинающийся прибой.

— Я, ваша королева, и я спрашиваю всех, кто устроил здесь братскую могилу — как вы посмели так обращаться с моим народом?

Гул усиливается до штормовой ярости.

— Я пришла, потому что не в силах более видеть страдания моего народа!

— Королева! — Единым порывом выдохнул ипподром. Помоги нам! Спаси наших детей!

Вижу, как матери протягивают ко мне своих младенцев, как тысячи людей тянут ко мне свои руки, в последней надежде спастись.