Военное закулисье на сломе эпох - Дьяков Владимир Анатольевич. Страница 10

В стрельбовый день мы были на стартовой позиции в 7 утра, еще раз проверили готовность ЗРК к боевой работе. В 9:00 прибыли инструкторы с начальником площадки, подключили к комплексу контрольно-записывающую аппаратуру (КЗА). В районе 11:00 объявили готовность № 1 по отражению удара воздушного противника, с имитированными пусками ракет. По окончании учебных стрельб был небольшой перерыв. Зарядили боевые ракеты на пусковые установки. Была объявлена часовая готовность к боевой стрельбе. В это время весь сектор стрельбы облетел вертолет, проверив местность. Весь личный состав, не задействованный на боевой работе, убирался в укрытие.

Для меня наступил момент истины: от результатов стрельбы зависела моя дальнейшая судьба и, главное, оценка годового труда всего личного состава дивизиона. Все зависело в этот момент от пяти человек: стреляющего (командир дивизиона), офицера наведения и трех операторов ручного сопровождения. И особенно от меня — сумею ли я обнаружить цель, отдать ее на сопровождение, произвести вовремя пуск и уничтожить.

Средства разведки и зенитно-ракетный комплекс работают на излучение, развернуты в сектор стрельбы, ракеты прошли цикл подготовки. Ракеты две, вторая на подстраховке. В кабине управления тишина неимоверная, слышно только гул работы дизелей.

Стараюсь какими-то командами приободрить операторов PC, хотя у самого ноги трясутся. В этот момент по громкоговорящей связи звучит команда «Старт РМ». Включаю передатчик, масштаб станции наведения ракет 150 км, режим излучения «узкий луч».

Отметка от цели появилась на экране «ВИКО» командира дивизиона. Дальность 145 — считывает командир, дальность 140, дальность 135, а я цели на своих экранах не наблюдаю! Хотя по углу места антенну выставляю на высоте с упреждением. Дальность 130 — не вижу, 125 — не вижу, 120… «Вот цель» — говорит командир батареи майора Копейкина, который всегда помогает мне при боевой работе. Но я не вижу ни на одном экране, спрашиваю: «Где?» Он показывает на угломестный экран. Вижу светлую узкую дорожку на всю ширину экрана.

Дело в том, что в «широком луче» (основной режим работы станции) экраны светятся зеленоватым, а отметка от цели — белым цветом. В «узком луче» экран темно-серый цвета и отметка от цели узкая дорожка через всю ширину экрана, но светится чуть темнее, чем весь экран, и с непривычки не сразу распознаешь. Подвожу горизонтальную метку на эту дорожку, командую операторам ручное сопровождение (PC). Мои штурвалы были отданы на ручное сопровождение еще до начала боевой работы. Как только те берут цель на ручное, а затем на автоматическое сопровождение (АС), цель за счет системы АРУ стала нормального вида. После взятия цели на АС, переходим в «широкий луч», привычный экран и привычная отметка от цели.

На дальности 7 5 км пора переключать масштаб экранов с 150 на 75 км. Командую «Масштаб 75», а сам дрожу, чтобы при переключении масштаба не сорвало с автоматического сопровождения. Но все нормально. При достижении целью дальности 65 км, командир дивизиона дает команду «Пуск», я командую «первая пуск» и нажимаю кнопку пуска первого канала. Погасло табло готовности ракеты и загорелось табло пуска. И все тихо, старта ракеты не слышно. Смотрю на табло и думаю, может нажал кнопку пуска не того канала? Оказывается, для меня секунды перед стартом превратились в вечность. Но вот послышался грохот, кабина заходила ходуном — хорошо, что мы все приборы пристегнули, не то все бы свалилось нам на голову.

Все внимание на экран. На дальности 5 км появилась отметка от ракеты и сразу щелчок, строб первого канала прилип к отметке от ракеты. Докладываю: «Есть захват!» И сейчас самое главное, наводится ли ракета. Смотрю траектория полета ракеты стала загибаться к центру экрана. Докладываю: «Наведение устойчивое». Теперь ждем встречи ракеты с целью. В кабине тишина. В этот момент на удалении километров 10 между нашей ракетой и целью сбоку угломестного экрана появилась отметка, прошла в перекрестии сквозь цель, пошла дальше и скрылась с экрана. «Что это?» — спрашиваю. «Ракеты соседнего дивизиона», — слышу от майора. Размышлять некогда, в этот момент ракета подлетает к цели и одновременно звучат доклад мой и операторов PC: «Есть подрыв!».

На экранах разлетались обломки, но операторы до того натренированы, что захватили самый большой обломок и довели его до земли. Когда прозвучал доклад оператора PC «Нижний упор». Я докладываю командиру дивизиона: «Цель уничтожена, расход одна». И опять в кабине тишина, слышно только, как начальник площадки по телефону разговаривает с КПЦ полигона.

Вдруг кто-то толкает меня в плечо, чувствую, что меня за плечо разворачивают, повернулся, а это командир стартовой батареи капитан Деркач Г. М. Протягивает мне руку, и говорит: «Поздравляю, Володя!». И сразу в кабине поднялся шум, крики «Ура!». Я не помню, как снимал питание с ПУ, переключал режим комплекса в КС. Все расчеты поздравляли друг друга и делились впечатлениями. Я ушел в курилку в полной апатии, не мог ни радоваться, ни веселиться.

Потом подошли все офицеры дивизиона — как мол, так, мы договорились пуски ракет произвести на дальности цели 65 км, условием стрельбы было уничтожение цели сосредоточением огня ракет двух дивизионов, при расходе по одной ракете. Они пустили раньше, таким образом, если бы их ракета уничтожила цель, то мы бы в лучшем случае работали по обломкам, а в худшем ракета прошла бы без подрыва. Они бы получили пятерку, а мы — двойку, в лучшем случае тройку. Получилось наоборот: у оператора PC азимута произошел срыв автоматического сопровождения цели, он несколько раз пытался перейти с PC в АС, но не получалось. Он так и сопровождал мишень в режиме PC, а та летела не в лоб к дивизиону, а с левым параметром, т. е. с большими угловыми перемещениями по азимуту. Получились большие ошибки наведения, радиовзрыватель ракеты не сработал по причине большого промаха, и ракета прошла без подрыва.

Не знаю, как там разбиралось командование полка и командиры дивизионов. Я больше командира того дивизиона Царюка не видел, да у меня и не было желания с ним встречаться. Николайчуку Р. я сказал: «Бог, шельму метит», правда, в других выражениях. На этом пути наши разошлись, я ушел служить в другой полк. Он получил назначение в третий дивизион, город Броды командиром батареи. Хотя в конце его службы мы пересеклись. Я был заместителем начальника ЗРВ армии, а он прибыл по замене с Дальнего Востока в Ковельский полк заместителем командира полка, оттуда и уволился.

В итоге мы получили общую оценку за ТУ с БС «отлично». Соседи за боевую стрельбу получили «неуд», общую же оценку натянули с помощью подполковника Фарфела «удовлетворительно».

Так я получил опыт реальных пусков ракет и того, чего можно ожидать от своих так называемых однополчан.

Кроме полигонов в повседневной жизни в войсках ЗРВ тяжесть службы, особенно для молодых офицеров и семей военнослужащих, состояла в отдаленности дивизионов от населенных пунктов, так называемой цивилизации. Я не знаю, чем руководствовались государственные деятели, когда разворачивали зенитные ракетные войска, но только не принципами максимального прикрытия объектов и максимальной возможности по обнаружению воздушного противника.

Дивизионы «засовывали» в леса, болота, пески, без дорог, без воды. Недостатки размещения наглядно показал пролет в 1960 году самолета-разведчика U-2, пилотируемого Пауэрсом. После вылета из базы в Пакистане, его маршрут проходил через всю страну с юго-востока на северо-запад, и летел он не через пустыню и тайгу, а над промышленными и военными объектами, используя дыры в системе зенитно-ракетного огня. Это показала проявленная фотопленка с фотоаппаратуры самолета. Причем, до него уже было несколько успешных подобных полетов.

В конце 1960-х, когда разворачивали зенитные ракетные комплексы дальнего действия С-200А и В, ситуация с размещением лучше не стала. Хотя была отработана вся наука по выборам позиций: идеолог ЗРВ, доктор военных наук, генерал-майор Неупокоев Ф. К. и его кафедра в Военной Командной Академии войск ПВО издала труды, выпустила учебник… Так опираясь на так называемую науку, пятиканальную группу дивизионов С-200А Кировского полка (а таких групп было в Советском Союзе всего две или три) разместили близ поселка Мураши, в болоте. Нормальные дороги там — только зимой, когда подмерзнет и мало снега, и летом один-два месяца, когда нет дождя. В остальное время проехать можно было только на тягаче КрАЗ-255.