Туз Черепов (ЛП) - Вудинг Крис. Страница 105

Ничего, Харкинс будет за ним охотиться, пока не собьет. Он подождет возможности для выстрела получше. Пинн слишком хороший пилот, чтобы дать себя подбить с такого расстояния. Его злобное лицо появилось перед внутренним взором Харкинса, искаженное ненавистью и отвратительное.

«Ты мой», — подумал он.

Тяжелый файтер, «Росомаха», появился по левому борту. На его мачте мигал электрогелиограф: «Прекратить огонь! Прекратить огонь!» Ну, это лишь вопрос времени, когда кто-нибудь другой влезет в драку. Харкинс не обратил внимания на «Росомаху» и проскочил мимо, его моторы ревели так же громко, как ревела в ушах кровь.

Воздух был переполнен судами. Харкинс метался между ними, следуя за «Скайлансом» через не желавшую униматься бурю. Один из фрегатов открыл огонь по ним обоим, но они были слишком мелкими целями и неслись на такой скорости, что попасть в них было почти невозможно. Они проскочили мимо него и исчезли прежде, чем артиллеристы пристрелялись.

Используя большие суда для прикрытия, они охотились друг за другом, поворачиваясь и ныряя, поднимаясь повыше и виляя, играя в прятки. В какое-то мгновение Харкинс потерял «Скайланс», потом снова сел ему на хвост, хотя и оказался довольно далеко от него. И вскоре после этого, к удивлению Харкинса, он получил очередь, которая едва не оторвала его левое крыло. Он ускользнул, отделавшись несколькими дырами, и ему еще повезло, что пули не попали в баки с горючим.

Харкинс сжал зубы. Обычно его действиями управлял страх, но сейчас его место занял гнев. Он знал, чем это кончится, он был готов к смерти. Но не собирался умирать от рук Пинн. Даже учитывая все, что тот ему сделал, это было бы слишком.

Он вернулся на курс и опять заметил «Скайланс». Похоже, Пинн потерял его и сейчас искал. Харкинс открыл дроссель до предела и сократил расстояние. Сейчас «Скайланс» пролетал рядом с левым бортом фрегата; Харкинс помчался справа от фрегата, так, чтобы большой корабль оказался между ними, надеясь в его дальнем конце удивить Пинна. Но когда он вынырнул, «Скайланса» нигде не было видно.

«Куда он делся?»

Очередь. Харкинс рванул штурвал, когда трассирующие пули пересекли воздух, отразились от брони «Файеркроу» и оставили следы на левом боку. Ветровое стекло «Файеркроу» треснуло. Харкинс успел заметить напавший на него корабль прежде, чем их пути разошлись и они полетели в разных направлениях.

«Не Пинн», — осознал он, и тревожные мысли побежали через голову. «Росомаха».

Он нырнул, все еще потрясенный, не зная в точности, какие получил повреждения. Внезапно он очутился под брюхом фрегата, киль смутно вырисовывался над ним. Секция ветрового стекла дребезжала. Если стекло треснет, ему конец: ветер и дождь мгновенно ослепят его.

Впереди вспышка выстрела. Он взглянул туда и широко раскрыл глаза от ужаса. «Скайланс», находившийся у другого конца фрегат, летел, ревя моторами, с противоположного направления, его пулеметы стрекотали; они сходились лоб с лоб. Харкинс даже не подумал об уклонении; у него вообще не было времени подумать. Он нажал на гашетку и выпустил все, что имел.

Одно долгое бесконечное мгновение оба корабля мчались навстречу друг другу; свинцовый град наполнял воздух между ними. Но Харкинс прицелился лучше. Он увидел, как пули сжевали «Скайлансу» нос, который разлетелся на куски. Он отвернул «Файеркроу» в сторону, когда «Скайланс» дернулся вверх, врезался в низ фрегата и, оставив длинную огненную линию на киле, наконец взорвался с потрясшим огромный корабль грохотом. Харкинс вылетел в дождь и, оглянувшись, увидел, как гигантский раненый корабль наклонился на нос и стал пикировать на лежавший внизу город; его аэрумные баки были пробиты.

Голова Харкинса повернулась обратно, он опять уставился вперед. Сердце билось, кожа была холодна. Налитые кровью глаза глядели во тьму перед ним.

Пинн.

Он убил Пинна.

Все время он мечтал сделать это, и, наконец, сделал. Огромность события обрушилась на него. Все это время Пинн издевался над ним. Все эти оскорбления.

Горло Харкинса пересохло. Он только что убил своего лучшего друга.

Что-то вспухло внутри него, распространилось от его тонкого живота вверх, через грудь, и распухало до тех пор, пока он не смог больше сдержать его. Он испустил громкий крик. Голос отдался эхом в тесной кабине. Он кричал, пока не кончилось дыхание, потом вдохнул воздух и закричал опять. Дикий бессловесный вопль неудержимой печали и ярости.

Потом, так же внезапно, как пришло, чувство ушло. Рот резко закрылся, глаза стали твердыми. Он дернул штурвал и ввел «Файеркроу» в поворот. Он искал кого-нибудь — все равно, кого, — лишь выпустить наружу свое чувство.

«Ну, где они? Где они?»

К нему потянулась трассирующая очередь. Он воспринял это, как приглашение, и сбил файтер. Еще один подлетал с трех часов. Он повернул и полетел прямо к нему, безрассудно и беззаботно. Затрещали его пулеметы; враг упал с неба.

Пули сзади. Он автоматически вильнул, потом вытянул голову назад, пытаясь увидеть того, кто сел ему на хвост. Он не сумел, так что вместо этого он заложил вираж вправо и промчался за фрегатом, надеясь блокировать их большим кораблем. Фрегат ответил пушками, но слишком поздно; он промелькнул мимо него и исчез. И оказался на хвосте другого файтера, чей пилот, похоже, вообще не знал о сражении, развернувшимся вокруг него.

Харкинсу было наплевать. Рекрут или доброволец, крестьянин или наемник, вооруженный или безоружный; для него они все были пробужденцами. Он нажал на гашетку, и пилот умер.

Сзади опять полетели очереди. Он оглянулся, на этот раз на хвосте сидело двое. Они разошлись, работая вместе, чтобы атаковать его под разными углами. Да, эти умели летать. Похоже, у него неприятности. Своим диким полетом он привлек слишком многих. Напрашивался на это.

Он уклонился и вильнул, но не сумел сбросить их с хвоста. Горящие пути пронеслись мимо кабины. Моторы «Файеркроу» визжали, треснувшее стекло его купола дрожало и гудело.

«Просто покажитесь мне на глаза, вы, ублюдки», — подумал он. Но это были хорошие пилоты, и они не давали ему развернуться. Они спокойно и аккуратно висели в его слепой зоне и стреляли, когда имели возможность. Рано или поздно они поймают его; все что требуется — несколько пуль в правильное место.

Он оказался в пределах досягаемости одного из фрегатов, и тот открыл огонь из пушек. «Файеркроу» затрясся и запрыгал в воздухе, кабина загудела от близких взрывов. Харкинс крутанул бочку и нырнул к неуклюже ковыляющему барку, надеясь спрятаться за ним от фрегата. Он подрезал его, пролетев совсем рядом с его боком, завернул за него

…и оказался лицом к лицу с «Росомахой», летевшей с другого направления. Тяжелый файтер вылетел прямо навстречу, и он обречен на смерть. Желудок сжался от неизбежной уверенности в том, что сейчас произойдет. «Росомаха» открыл огонь…

…и взорвался, разорванный очередью сверху. Харкинс остолбенело глядел, как тяжелый файтер разлетается на куски, отрыгая грязное пламя, а какой-то другой файтер мчится мимо.

— Ваааааа-хууу!

— Пинн? — только и пропищал Харкинс.

— А кто еще, ты, дерганый старый псих?

Мозг Харкинса отказался понять то, что он услышал. Он автоматически отлетел от барка, выйдя из пределов досягаемости фрегата. Кто говорит ему в ухо? Или это фокус демонической серьги, мистические излучения с того света? Он никогда не доверял этим чертовым штукам.

— Но… но…

— Но… но…, — безжалостно передразнил его Пинн. — Так и думал, что это ты. Я узнаю твой полет где угодно.

— Тогда почему ты не надел твою чертову серьгу раньше? — Единственное, что Харкинсу пришло в голову.

— Потому что надел ее сейчас, — усмехнулся Пинн. — А в чем дело?

— Я думал, что убил тебя, вот в чем дело!

Пинн залился смехом. Харкинс почувствовал, как краснеет. Он посмотрел вокруг себя и увидел, что преследователи исчезли. То ли пилоты, висевшие у него на хвосте, испугались артиллерийского огня, то ли не захотели участвовать в равном бою. Наемники, наверняка. Верующие так бы просто не сдались.