Туз Черепов (ЛП) - Вудинг Крис. Страница 109

Ноги ослабели, и он покачнулся. Он вытянул руку, чтобы сохранить равновесие, но подвели колени. Вес неудачи обрушился на него и повалил на землю. Все, ради чего они рисковали в особняке Тарлоков, смерть Джез и Пелару, мечты кэпа о спасении возлюбленной — все оказалось напрасным. Знание, которое они добыли об императорах, не означало ничего. Потому что амулеты не работали.

Что-то задвигалось в облаке пыли. По луже зашлепали ноги в тяжелых ботинках. Из дождя и крутящегося мрака появилась фигура в маске и плаще, одетая с ног до головы в черное.

Голем затопал по улице, направляясь к императору. Тот поднял руку в перчатке и схватил голема; через мгновение на землю упала куча обломков.

«Мы не можем сражаться с ними. Только не с императорами. Мы не можем победить их!»

Крейк заметил Самандру на другой стороне улицы; она вжалась в стену там, где сражалась. Она была едва видна на краю оседающей пыли, ее лицо было перекошено страхом. Ее вид глубоко поразил его. На этом лице никогда не было страха, эти глаза никогда не были такими широкими и испуганными. Она была такой сильной и умелой, намного сильнее его. То, что ее сделали беспомощной, он воспринял как оскорбление понятия «благопристойность».

Амулет на груди Крейка стал холодным. Холодным, как лед. На самом деле похолодело все его тело.

В точности как тогда, когда он использовал свой зуб. Потому что демон в медальоне высасывал из него жизненную силу.

Потому что медальон работал.

Он нашел силу, сам не зная где. Его страх был не сверхъестественным. Он был таким сильным только потому, что он, ошибочно, приписал его воздействию императора. Нет, это честный человеческий страх, и его можно преодолеть.

Не сводя глаз с Самандры, он сжал зубы и заставил себя двигаться. Усилие казалось огромным, расстояние непреодолимым. Но, каким-то образом, он встал на колени, а потом на ноги.

Император медленно повернул к нему голову, вперив в него свой смертоносный взгляд. Крейк поставил одну ногу перед собой, потом другую. Горло пересохло, мускулы дрожали. Все равно, что идти против течения. Но он пошел, медленно пошел по улице. Пошел к императору.

Облако пыли уже начало рассасываться, его смывал дождь. За первым императором появился второй. А за этим шли пробужденцы, сотни солдат, вооруженных винтовками. Они ждали, когда облако полностью рассеется, чтобы убедиться, что их враги не в состоянии сражаться. И убить беззащитных противников.

Император протянул руку к поясу, вынул длинный черный кинжал и решительно пошел к Крейку, собираясь убить его; мокрый плащ бился вокруг него. Вид черной фигуры, несущейся к нему, понимание, что ему осталось несколько секунд жизни, почти заставили Крейка оцепенеть от страха.

Почти.

Рука налилась свинцом, все чувства были затуманены. Он поднял револьвер и нажал на спусковой крючок. Раздался оглушающий выстрел.

Император дернулся и остановился на полушаге. Какое-то мгновение он только стоял. Потом отшатнулся и посмотрел на маленькую дыру в груди. Кровь из нее не шла.

Когда император опять посмотрел вверх, Крейк навел дуло револьвера на его пустой лоб и опять нажал на спусковой крючок. Голова императора дернулась назад, и он осел на землю.

Крейк вдохнул, потом выдохнул и почувствовал, как его страх превратился в жестокую и торжествующую ненависть. Он пристально посмотрел на второго императора и пошел через улицу прямо к нему.

Крейк никогда не видел, чтобы император проявлял неуверенность. Его враг оглянулся, в поисках помощи, вынул кинжал, но держал его не слишком уверенно. Императоры так сильно полагались на излучаемый ими страх, что у них не было никаких других способов сражаться; и вот перед ним человек, на которого его сила не действует. Крейк чувствовал, как его уверенность увеличивается с каждым шагом. Он уже убил двух императоров, даже трех, если считать того, который умер в магическом круге. Обычно ему мешала чрезмерная совестливость, но не сейчас, не с этими проклятыми тварями. Для него они были меньше, чем животные. Он испытывал глубокое удовлетворение, уничтожая их.

Император метнулся, но не к Крейку. Он бросился на другую сторону улицы, схватил за запястье Самандру и грубо вздернул ее на ноги. Через мгновение он обхватил ее рукой за шею, держа перед собой ее тело, как щит, и направил кончик кинжала ей в затылок.

Крейк остановился, как вкопанный. Император уставился на него, из-за Самандры были видны только его голова и рука. Лишенный языка, он не мог говорить, но его намерения были кристально ясны: «Подойдешь ближе, и я ее убью». Их разделяло метров пять: слишком далеко, он не успеет добраться до нее прежде, чем император пустит в ход кинжал. Самандра хныкала, едва стояла и не сопротивлялась — под влиянием императора все ее мужество исчезло.

Во время сражения мир Крейка казался маленьким и ограниченным; сейчас он сузился до единственного мгновения. Он осознавал очень многое: пульс на шее Самандры; биение своего сердца; падающий дождь и хищные глаза императора с желтыми радужными оболочками, как у сов. И он знал, что облако пыли стало разреженным, скорее похожим на туман, и стражи уже видят его, спрашивая себя, что за фигура объявилась посреди улицы. Они прицелятся в него и выстрелят; он упадет, и все будет кончено.

«Если только».

Крейк был тщательным и вдумчивым человеком; он всегда рассчитывал последствия и презирал безрассудство. Но в это мгновение он понял, что означает быть таким, как кэп, Пинн или даже Малвери. Ничего не знать о будущем, полностью отвергнуть его, действовать безрассудно и инстинктивно, как животное. Просто действовать, и ничего больше.

Одним быстрым движением он поднял револьвер и выстрелил. Голова императора дернулась назад и ударилась о каменную стену за его спиной. Потом он сполз на землю, мертвый.

Как только влияние императора исчезло, лицо Самандры прояснилось. На лице вместо страха появилось изумление. Она посмотрела на труп у своих ног, потом на Крейка, который все еще держал револьвер, направленный в ее сторону; выражение ее лица стало таким же потрясенным, как у него.

— Хороший выстрел, — сказала она.

Внезапно над головой послышался рев маршевых двигателей; горячий нисходящий поток обдул их и стегнул по улице, сдувая остатки пыли. Треуголка Самандры заколебалась, готовая улететь, и девушка была вынуждена схватить ее. Потом Самандра толкнула Крейка к стене, прямо перед тем, как воздух наполнился пулями. Но пули полетели не в них; они были направлены на ворота, где собрались пробужденцы. Крейк услышал крики стражей, на которых обрушился свинцовый дождь.

— Это «Кэтти Джей»! — проревел Малвери, перекрикивая рев моторов. Он с удовольствием рассмеялся и указал на небо: — Кэп вернулся!

Стражи пали духом. Их атаковали пулеметы «Кэтти Джей», императоры погибли, силы Коалиции вернулись к жизни. И они обратились в бегство, проскочили через ворота и побежали по дороге, ведущей с утеса. Фрей перестал стрелять, и солдаты Коалиции с громким хлопком захлопнули ворота. Механические запоры встали на место, вызвав радостные крики.

Крейк стоял на улице, шатаясь, потрясенный и ослабленный тяжелым сражением с императорами, а также демоном в амулете. Он прикрыл глаза от дождя и посмотрел вверх, но «Кэтти Джей» уже повернула, направляясь во дворец. Похоже, Фрей не заметил их внизу, среди развалин и побоища.

Пробегавший мимо Малвери хлопнул его по спине, за доком торопилась Ашуа.

— Пошли! — сказал он. — Давай посмотрим, что у кэпа на уме! — И он побежал по дороге, ведущей ко дворцу, разговаривая сам с собой. — Я знал, что кэп нас не бросит! — крикнул он, однако Крейк подозревал, что это неправда.

Рядом с ним появилась Самандра, ее глаза сияли.

— Может быть, это не самая плохая мысль, — сказала она, схватила его за руку и потянула за Малвери.

Когда голова перестала кружиться, Крейк какое-то мгновение страдал от легкого разочарования. Появление кэпа привело к тому, что его подвиги никто не заметил. Но это и есть жребий демонистов, предположил он: большинство их триумфов остается тайной для всего мира. В любом случае, он никогда не искал славы. А для него имеет значение только одно: женщина, которую он любит, роскошная и нахальная Самандра, вернулась обратно, словно и не уходила.