Последняя тень (СИ) - Махавкин Анатолий. Страница 38

Я огляделась. За столиками в основном сидели жирные плешивые мужики в дорогущих, но совершенно безвкусных костюмах. Их сопровождали молодые бабы, одетые, как шлюхи. По ходу, ими они и являлись. Торгаши с любовницами. Причём каждый делал вид, будто он – если не граф, то, как минимум, особа, приближённая к графскому двору. Смешно.

Спросив у спутника, что означают значки на досточках, я заказала четыре порции мяса, овощей, картошки и яблок. Грард оценил стоимость заказа и пришёл в ужас. Пробормотал, дескать это – его полугодовое жалование. Я хихикнула и заказала Вислорского бренди. Дороже тут была только какая-то виноградная шипучка, но я такое не очень уважаю.

- Если ты немедленно не успокоишься, - сказала я, насмешливо рассматривая бледного Грарда, - то я вышибу тебя и дальше буду гулять сама. Или позову вон того пупсика, у него денежки точно имеются.

Пока мы ожидали заказ, я насела на Грарда с расспросами и очень скоро выяснила, что в мире ещё уцелели особи мужского пола, способные верить в тех самых полосатых единорогов. Ну, то есть романтика, любовь до гроба и отважные рыцари, готовые отдать жизнь ради обиженного котёнка.

Тяжело парню придётся.

Если вообще жив останется.

Принесли заказ.

Ого-го, если бы знала, какие у них порции, то трижды подумала, перед тем, как заказывать. Впрочем, неизвестно, сколько мяса потребует выпитый бренди. На физиономии Грарда читалось сомнение в моих способностях, но я лишь подмигнула и проигнорировав набор ножей, принялась ломать дымящееся мясо руками.

Бренди оказался много лучше, чем я ожидала и первые три бокала ушли, точно я пила виноградный сок. Впрочем, лейтенант быстро окосел и принялся нести какую-то чушь. Он рассказывал, как пытался писать стихи, посвящая соседке – замужней женщине, старше его на десяток лет. Та с удовольствием принимала ухаживания молодого балбеса и может дело дошло бы до постели, но про их невинные шалости прознал муж. Хмурый здоровяк работал на рынке мясником и проблемы подобного толка решал на раз. Жена и ухажёр получили порцию тумаков, а отец молокососа предупреждение, что в следующий раз глупое чадо останется без башки. После этого Грард получил знатную порку ещё и от папаши и навсегда забросил опасное дело виршеплётства.

- Что-нибудь ещё помнишь, сочинитель? – я откинулась на спинку кресла и рассматривала собеседника через золотистую жидкость в бокале. В ушах шумело, а мир казался добрым и ласковым. Разве ради этого не стоит пить?

- Чуть, чуть, - парень покраснел и едва не опрокинул свой бокал. Чёрт, ну почему он не похож на Кира? Хотя бы немного. – Только сразу говорю: стихи – так себе.

- Валяй, - я махнула рукой. – Или ты думаешь, что тут сидит такая себе ценительница изящной словесности?

Тут я немного соврала. Те строки, что читал Кир из подаренного мне сборника, цепляли за душу. От них иногда хотелось плакать, иногда – смеяться и казалось, что каждый бумагомарака – немножко колдун. Иначе, кто ещё может так залезть в твою душу?

- Ладно, слушай, - лейтенант-таки решился.

Прошёл дождь, и ты прошла,
И стук твоих шагов умолк,
Капля за каплей вода истекла,
Как между пальцев тонкий шёлк.
Вновь будет дождь и капли на стене,
И точно дождь, домой вернёшься ты,
Я буду думать только о тебе,
Ты – образец небесной красоты.

- Мило, - сказала я, наполняя бокалы. Пара полупьяных девиц за соседними столиками, забыли своих жирных ухажёров и вовсю рассматривали Грарда. Одна пыталась стрелять глазками. Эх, жаль, что я с ним – никак. Сейчас, как стала бы ревновать! А дурень даже внимания на этих шлюх не обращает. – Валяй ещё.

Лишь разреши прийти и посмотреть,
Рукой коснуться милого лица,
Позволь в огне безудержном гореть,
Дойти до исступленья, до конца.
Позволь утратить разум, скромность, стыд,
Тебя в объятьях радостно сжимать,
Чтоб страсть застила след былых обид,
Огонь любви мог яростно пылать.

- Что-то в этом есть, - я даже не шутила. Чувствовалось, что парень реально втрескался в соседку. – Могу понять того мясника.

- Эй, - одна из девиц, уделявших внимание Грарду подошла к нашему столику. Её ухажёр – плешивый пузан – проследил за дамой мутных взором и торопливо прокинул в рот стакан. – Красавчик, ты нахрена эту выдру подцепил? Смотри, какая фифа перед тобой, а? Бери и пользуйся. А как я стихи люблю!

- Хочешь? – я кивнула на гостью. Грард выпучил глаза. – Я подожду. Если переживаешь по поводу её кавалера, успокойся. Начнёт бузить – пойдёт спать. Так что?

Грард яростно помотал головой. Девица презрительно фыркнула и демонстративно поправила декольте, отчего её огромные сиськи едва не вывалились наружу. Потом пару раз назвала меня выдрой и направились обратно, виляя огромной задницей. Я смеялась. Пусть я – выдра, но со мной сидит красавчик-лейтенант, а с тобой, фифа – жирный урод.

- Ну, раз не хочешь, тогда – пей и читай стихи.

Мы выпили и совершенно багровый Грард принялся, запинаясь, читать:

Когда тебя встретил впервые,
Не думал, что в сердце оставлю,
Не ведал, что мысли шальные,
К тебе я когда-то направлю.
Но в мыслях теперь суматоха,
А сердце опутал терновник,
С утра и до ночи мне плохо,
И тут не поможет духовник.
Мне страшно любимой признаться,
И страшно, что я не признаюсь,
Довольно мне с ней оставаться,
И молча страдать, улыбаясь.
Но верю: настанет то время,
Где стихнет жестокий пожар,
Лист выбросит мёртвое семя,
И улыбнётся мне…

- Дальше пока не придумал, - лейтенант рассматривал кусок мяса в тарелке, точно это было нечто, безумно интересное.

Я, конечно, не специалист во всех этих рифмах-шмихмах, однако, чтобы сообразить, чем должен был закончиться стих, особых способностей не требовалось. И он определённо посвящался не той, давней, соседке. В груди стало больно: Кир никогда в жизни не сочинял стихов, посвящённых мне. Читать чужие – читал, но сочинять – никогда. Почему я не могу его забыть и влюбиться в этого милого мальчика? На то ничтожное время, которое у меня ещё осталось?

Я молча разлила бренди по бокалам и обнаружила, что бутылка опустела. Однако прибывший разносчик сказал, что ещё одну бутылку мы получим, когда покажем деньги. Дескать, старший посмотрел на нас и что-то мы ему не внушаем доверия. Ах ты, говнюк!

Грард выслушал сумму, которую ему предстояло оплатить и сменил цвет лица с красного на белый.

- Сиди здесь, - приказала я и стараясь шагать, как можно ровнее, потопала к выходу из «Единорога». Не скажу, будто у меня имелся определённый план, но что-то такое вертелось в голове.

Улицы города в это позднее время ещё оставались достаточно многолюдными, а я не собиралась лишний раз светиться. Нет, я не боялась ни стражи, ни толпы местных баранов, но начался бы шум и вечер оказался бы испорчен.

К счастью, на глаза быстро попался хорошо одетый мужчина средних лет, нырнувший в плохо освещённый переулок. В руке прохожий держал тяжёлую палку, явно таившую в себе клинок.

- Эй, - окликнула я его и когда мужчина оглянулся, ударила ребром ладони по шее. Честно, я не собиралась его убивать, но опьянение сыграло дурную шутку и когда прохожий растянулся у моих ног, я сообразила, что он – мёртв. Ну и к Вопрошающему его! Что там в карманах? Отлично! Полный кошель.