СДЕЛКА. Исторический роман (СИ) - Черненко Богдан. Страница 4

-- А!? Ну да, ну да. Монстроподобно. Ужасно, когда русский с обнаженным торсом. Это я понял. Я заснул? Нет, что вы, Уинстон, это нам с вами показалось. Я думал. Я много думал.

-- Не обижай меня, Джон. Я всё вижу. Всё! Вот вижу - Папа Римский дубасит Иерихонской Трубой вяло отбивающегося Последнего из Габсбургов! Ещё бы не вяло, он отмахивается Пролетарской Рваной Цепью, а она тяжеленная.

-- Уинстон, оу! Или как там модно, йоу, Уинстон!

-- А вот Правнучка Рокфеллера, молодая юркая девчонка, двухфутовой Золотой Звездой Героя Труда с зазубренными гранями крошит в бефстроганофф писательницу Айн Рэнд, которой для защиты подлые русские дали только Проданную Верёвку Капитализма!

-- Брейк, Уинстон! Тайм аут! Стоп, папаша! Выдыхайте, спокойнее, легче. Скушайте эту дольку лимона. Отлично! Я проникся этим мрачным, как его, символизмом. Я всё понял, Уинстон, и запишу про ощущения конца себе в политическую программу. Я о другом хочу спросить. Эта ваша Эм Ай Шесть рассказала, что случилось у русских два месяца назад?

-- Эм Ай? Планы русских провидела сильнейший медиум Лондона, Джейн Вульф, а не разведка. Нет. И что же случилось у русских?

-- Аллес, Уинстон, капут у них случился, зиг фак, как говорит один мой приятель-штурмбанфюрер. Чего и следовало ожидать. У них ракета взорвалась на стартовой площадке. Пол космодрома разнесло к чертям. Десять маршалов погибло, куча инженеров. Политбюро теперь долго-долго будет махать красным флагом, разгоняя поднявшуюся до небес вонь, а нищим кочевникам придется весь следующий год вокруг бывшего космодрома металлолом собирать. Иван Иванычи же, в свою очередь, перестанут вводить в заблуждения и всякие мысли английских джентльменов и на долгие годы займутся пуганием крыс в складских бараках. Закончилась, короче, русские, ваша космическая программа, толком не начавшись. Научитесь сначала холодильники делать.

-- Не спеши, Джон. Споткнулся, упал, даже лицо в кровь и нос сломан, ещё не значит тяжко болен и сейчас умрет. Вспомни, что ваши великие умы говорили в конце сороковых. Русским, говорили они, восстанавливать свой довоенный потенциал лет пятьдесят. А мы с тобой сейчас их космическую программу обсуждаем.

-- Уинстон, вы смертельно устали. И потому тупите. Окончательно. То есть, уже не отдохнёте, чтобы с новыми силами и всё такое. Э-э. Я имею ввиду, конечно, вы, европейцы, мистер Черчилль, сэр. Ну, то есть, ну, вы поняли. Первая Мировая, Вторая Мировая, кто их замутил, а? Сто пятьдесят миллионов трупов, Уинни, две жуткие войны, вы их начали, а мы, Америка, закончили. Вы не доделали, не справились, не пробили стену действительности, не добежали, не доползли даже до финиша. Не прошли краш-тест. Отсюда этот ваш символизм, голубка этого вашего Пикассо, летает теперь над Европой и срёт миром и дружбой лузерам на головы. Аллес! Брысь с ринга истории! И, ха-ха, колонну Нельсона прихватите с собой.

-- Россия -- не Европа, Джон!

-- Европа, Уинстон, мне карту показывали. Вон Спутник их первый, смешно, нравится, запоминается, друзьям рассказать, сперматозоид такой, мутировавший от радиации. Или другие спутники, с отправленными космосу Лайками. Русские тоже теперь воюют символами. Но рулят дела, а не жесты. Первым орбитантом во Вселенной будет американец, у ребят из НАСА всё готово, а весь русский символизм растает, как выхлопной дым в зеркале заднего вида. И пусть тает, а мне пора к жене, нельзя её одну надолго оставлять. Наш гостеприимный хозяин, я видел, подмигивал ей сразу всеми своими хитрыми глазками, гадёныш греческий. А у него, у хозяина, миллиард самых настоящих, не символических долларов есть, так что вы понимаете мою спешку, Уинстон.

-- Одумайся, парень! Русские не верят ни в Завет, ни в кредит! Ни запретов для них нет, ни предписанных действий. А значит они самый опасный народ за всю историю этой планеты!

-- Очень уж вы давно тут, на яхте, Уинни. Какой завет, какой кредит? ХХ съезд у них был, слышали? Римскими цифрами, Экс Экс. Они сами себе два креста могильных поставили на прошлое своё и, похоже, на будущее, потому что настоящее у них пока есть, в их настоящем, ночью, под светом тусклых прожекторов и примитивную музыку азиатской балалайки, на разрушенном космодроме бывшие сталинские зэки смывают с бетона сажу, оставшуюся от бывших сталинских маршалов. Вау, как я умею! Жди меня, Голливуд, но не раньше тысяча девятьсот шестьдесят девятого года!

Документы 020, 021 и 022

Вице-президенту США

Линдону Джонсону,

12 апреля 1961 года,

телефонограмма

Линдон! Алкаш недолеченный! Что опять творится в НАСА? Почему русские снова нас поимели?!

Мне нужен немедленный ответный ход для восстановления нашего престижа. И мне нужен чёткий план того, как нам обогнать русских раз и навсегда. Мне насрать, что это будет -- полёт на Луну, Марс или Солнце, но если эти онанисты из НАСА предложат послать в космос очередную обезьяну, я отправлю их на Кубу, воевать с Кастро. А ты, Линдон, поведёшь их в атаку.

Искренне твой,

президент США

Джон Ф. Кеннеди

Директору НАСА

Джеймсу Уэббу,

12 апреля 1961 года,

устно

Дорогой Джеймс!

У тебя есть три недели на подготовку и осуществление ответа русским.

Я в курсе всех проблем НАСА -- с космическими капсулами, с мощными ракетоносителями и всё такое. И знаешь что? Я имел оральный секс в извращённой форме с твоими проблемами, дорогой Джеймс. Найди какого-нибудь психа с парой рук и ног, но без шерсти по всему телу, залей ему в глотку бутылку бурбона, посади в ракету и запусти в космос, хотя бы на 15 минут.

И взбодри своих нацистов!

Если они не составят через три недели план, как нам победить русских в космосе, я прикажу напялить на них форму СС и отправить первым же рейсом в Москву.

Ну, я тебя обнимаю,

вице-президент США

Линдон Джонсон

Директору

космических полётов НАСА

профессору фон Брауну,

12 апреля 1961 года,

служебная записка

Милый Вернер!

Наверху все в панике. Обзываются нацистами и пугают русскими. Догадайся почему. До конца апреля предоставь подробный план пилотируемого полёта на Луну. С цифрами. Реальный план, Вернер! Я тебе доверяю.

P. S. Господи Иисусе! Куда я попал?! Мы с Гитлером тебе доверяем, и один из нас уже пустил себе пулю в рот!

Храни тебя хоть кто-нибудь,

директор НАСА

Д. Уэбб

Документ 030

Тому, кого это касается,

01 мая 1961 года.

Сопроводительная записка к

"Плану пилотируемого полёта на Луну"

Мои господа!

Великий арийский философ Майстер Экхарт писал: "Задача науки и техники измерить в Природе всё, что поддаётся измерению. А то, что измерению сопротивляется, измеряемым сделать и измерить уже два раза. И три раза, если отказывается подчиниться, и четыре". Сказано сотни лет назад, сказано гениально. Майстер, уточню, это не имя, а почетное звание в тогдашнем Берлине. После таких гениальных слов великому Майстеру пришлось навсегда бежать в Америку, спасая свою свободу от инквизиции. Эмиграция в Америку - это судьба, это удел всех выдающихся немцев во все времена.

Я, возможно, шучу.

И теперь, когда я привлек ваше внимание своим юмором, я перехожу к основным идеям моего настоящего послания.

Покорение Луны - это покорение реальности! Это первый выстрел в войне со Вселенной, решительный шаг солдата человеческой расы на территорию врага. Первая победа нового Колумба на пути утверждения нашего господства над Миром. Прежде, чем приступить к этой исторической операции, нужно создать для неё Генеральный штаб из истинных ученых, готовых посвятить себя делу НАСы и лично преданных вице-президенту США. Я в этом штабе буду отвечать за стратегию, тактику и успешность всей пилотируемой астронавтики, а подробную карту с планом нашего триумфа вы сейчас держите в руках!

Природа, после Второй Мировой известная под именем реальности, как заметил геноссе Экхарт, сопротивляется, когда её хотят измерить. Остроумно, но не верно. Горькая правда в том, что реальность смотрит на нас, как на шайзэ. Я, я. Именно это неприятно пахнущее, которое столетиями преследовало европейских учёных-алхимиков в их затемнённых лабораториях. Эти средневековые Прометеи первыми отважились подчинить саму Природу, все её стихии своей воле. Романтики! Подчинить стихию себе значит получить власть над самим её бытием, над рождением её и смертью, над причинами её и целями. Добыть из мочи девственницы пятый элемент, а из детского поноса -- золото! Сварить жемчуг из предсмертных выделений еретиков, а из их мозгового вещества выпарить философский камень! Дерзкие вызовы, отважные герои, юные сердца! У них не получилось. Природа не сопротивляется и не сотрудничает, какими бы хитроумными механизмами пытливый ум ученого не пытался её вскрыть, какие бы мощнейшие опыты экспериментатор с действительностью не проводил. Любая рана затянется. В Хиросиме и Нагасаки уже опять живут, я проверял. Реальности на нас наплевать. Сколько бы дивизий исследователей по ней не промаршировало, она не изменится, не подчинится, не будет в нашей власти. Ученый, следовательно, выглядит одиноким идиотом во тьме, сжимающим в руке бесполезный штангенциркуль.