Неукротимая Страсть (ЛП) - Палмер Памела. Страница 9

Внезапно крики оленихи оборвались, Скай запрокинула голову, в которой звучал болезненный, безмолвный крик, и изо всех сил старалась не показать боль, сковавшую сердце.

Спустя несколько секунд Скай услышала, как подошел Бирик, и закрыла глаза, стоило теплой крови коснуться ее макушки. Кровь струилась по телу, согревая от холодного воздуха пещеры, но выжигая дыры в сердце. Скай еще выше подняла руки, вытягивая силу, которая требовалась Бирику и оскверняя драгоценную связь с созданиями природы.

Кровь бежала по ее щекам, словно слезы.

Пэнтер ощутил запах фиалок еще до того, как ведьма зашла в комнату. Но вернулась она без животных. С мокрыми волосами, словно только из душа, и потерянным взглядом. Ни сказав и слова, даже не посмотрев на него, она легла между ним и стеной, свернувшись в клубок. Он чувствовал, как она дрожала. Как бы он не ненавидел ведьму, инстинкты всегда велели защищать женщин и детей. Что-то ранило ведьму. Пэну пришлось напомнить себе, что ему плевать. Но услышав, как ее дыхание выравнивается, и она засыпает, сам начал расслабляться.

Он не знал, как у него получилось уснуть, но проснулся от звука капель, падающих со сталактитов в лужи, то тут, то там образовавшиеся в комнате, и щекотки шелковых волос ведьмы, голова которой покоилась на его груди. Ведьма обняла его за талию одной рукой, а другую вытянула над головой, практически приложив ее ко рту Пэна. Но он больше не хотел вредить ей, нежное прикосновение и принятие его ярости, унесли жажду мести.

Он моргнул, чувствуя себя… странно. Почти… расслабленным.

С неверием, он осознал, что неправильно, или, точнее, что теперь все верно. Та всепоглощающая ярость, что мучила его день и ночь, горя огнем, который запалила Анкрита почти три столетия назад, ушла. Но как? Виновна лишь в этом очередная порция магии? А ему ни все равно?

Прикованный к скале, в плену Мага — второй раз за жизнь — он чувствовал себя спокойнее, чем когда-либо прежде. Умиротворенный, целый, каким уже несколько веков не был.

Неужели, ведьма каким-то чудодейственным образом излечила его? Или ее близость повлияла на него так, как он никогда не ожидал? Скрытый смысл его практически потряс. Пэн надеялся, что во всем виновны чары. Потому что в противном случае, это облегчение после веков пыток, исходящее от нее…

От ведьмы!

Небеса помогите. Меньше всего ему нужно желать ее, даже больше, чем уже.

Пэнтера разбудили звуки шагов, после которых стальная дверь ударилась о скалу. Ведьма проснулась, резко подскочила, а Пэна окутал теплый запах фиалки и едкий страха.

В проеме стоял тощий мужчина-Маг, чьи волосы были на десять тонов светлее его бледной кожи. Вытянутое лицо, тонкие губы, радужка глаз окаймлена медным кольцом, а взгляд наполнен ледяной яростью. Пэнтер напрягся всем телом для сражения, в котором принимать участие не сможет. Ярость вновь очнулась, заставляя натянуть путы, что оковы впились в кожу. Необычное спокойствие, которое он чувствовал во сне, исчезло с появлением страха женщины.

— Бирик, — выдохнула ведьма, округлив глаза

— Я тебя предупреждал, — холодно сказал Маг и направился к ним.

— Но…

Маг схватил ее за предплечьем и стащил с кровати. Ведьма споткнулась, а Маг припечатал ее за плечи к стене, о которую ведьма больно ударилась головой

От возмущения, Пэн еще сильнее напрягся, но ублюдок не обратил на него внимания. Он схватил ведьму за лицо, и держал так, пока она не округлила от боли глаза, а до обоняния Пэна не долетел запах обгоревшей плоти и крови. Наконец, Маг отпустил ведьму, которая рухнула на землю. Но Маг не успокоился и несколько раз пнул ее по ребрам, добавив еще удар в голову, после чего, ни разу не обернувшись, вышел. Пэнтер уставился на женщину, лежавшую, словно сломанная кукла, на влажном, каменном полу. По ее щеке текла кровь, вероятно из раны, которая появилась после удара о стену. Долгое время в комнате были слышны лишь звуки падающих со сталактитов капель и слабых, нитевидных ударов ее сердца.

— Ведьма? — тихо позвал Пэн, но она ничем не показала, что услышала его. С каждой прошедшей минутой, сердцебиение ведьмы становилось устойчивее, а тело излечивало раны. Наконец, она пошевелилась, медленно и болезненно свернувшись в клубок, словно стараясь защитить от очередного нападения. Но, как и побои, боль она принимала без стонов и плача. И эта тишина делала ее страдание куда страшнее.

У Пэна свело внутренности от воспоминания, как он накинулся на нее, и как, пострадав, она так же не издавала ни звука. Пэн не знал, что делать. Она скрывала себя, довела до экстаза и пленила его. В ведьме было все, что Пэн ненавидел. А теперь он гадал, а был ли у ведьмы выбор?

Он ее недооценил? Неужели нежная ведьма — возможное понятие? В одном он был точно уверен, ведьма отличалась от Анкриты. Он напрягся, когда ведьма начала подниматься, словно пытался придать ей сил. Она попыталась сесть, но привалилась спиной к стене с гримасой боли, давая понять, чего ей стоила эта попытка. Пэн окинул взглядом ее побитое, окровавленное лицо и захотел стереть в порошок того мудака, что сделал это с ней. Бирик.

— Почему он тебя избил, маленькая ведьма? — Пэн не знал ее имени.

Она медленно открыла глаза, в голубых глубинах плескалась боль.

— Не знаю. — На ее лице появилось натянутое выражение. — Вообще, знаю. Но не знаю, почему именно сейчас. — Она встретила его взгляд. — Он хочет, чтобы я возбуждала тебя.

Пэнтер дернулся, сжав кулаки.

— Нет, — отрезал он. Ни хрена она не станет его возбуждать. От воспоминаний ярости и беспомощности перед Анкритой, его затрясло.

Темноволосая ведьма, так не похожая на Анкриту, вздохнула и откинула голову назад, вперив взгляд в потолок. А может и за него.

— Я хотела дать тебе время принять меня, воин. А он не позволил. — У нее надломился голос, и она опустила, полный страдания, взгляд вновь к Пэну. — Мне жаль.

Она встала, опираясь на стену, затем с гримасой боли медленно направилась вперед. Ее волосы и лицо были в крови.

— Не смей. — Ни за что на свете, он этого не допустит. Кончики пальцев начало покалывать, от неизбежного выпуска когтей.

Но, когда ведьма достигла его, она просто обняла его за талию и положила голову ему на грудь, отвернув лицо. Пэн уставился на ее затылок. Ведьма никогда не делала того, чего он от нее ждал. Внезапно, он почувствовал, что она задрожала, а спустя секунду кожу живота опалили горячие слезы. Если бы руки Пэна были свободны, ему бы сложно было противостоять желанию погладить ее по спине. Ведьма собиралась трахнуть его против воли, а он желал подарить ей толику спокойствия. Всхлипывая, она поднялась, вытерла глаза, подошла к краю камня и, не смотря Пэну в глаза, встала между его ног. Ее горе было настолько острым, что оно без ножа резало Пэна.

Она не Анкрита. Ярость на то, что она планировала… на то, что ей приказали сделать, начала ослабевать и испаряться.

Он расслабился, обнаружив в себе страсть, а значит, ей не придётся его возбуждать. И когда она приблизила рот к его паху, Пэн замер.

— Нет.

Она посмотрела на него, во всем теле читалось поражение.

— Я должна.

— Лучше рукой.

Она свела брови, словно сомневалась, что правильно его расслышала. Затем медленно обхватила холодными пальцами его стержень. От невероятных ощущений Пэн с шипением втянул воздух. Ведьма начала медленно поглаживать его, а другой рукой обхватила яички, нежно сжимая и перекатывая их в ладони. Вся кровь прилила к паху, и через мгновение, Пэн уже был абсолютно возбужден. Не теряя времени, ведьма задрала платье до пояса и присела над ним.

Разумом, в котором горели воспоминания об Анкрите, Пэнтер противился, а телом жаждал вновь ощутить, как женское тело поглощает его длину. Держа крепко, но аккуратно его член, она направила его к входу в лоно и начала медленно опускаться, пытаясь засунуть его внутрь. Но ее тело не было подготовленным и слишком тугим. Ведьма стиснула зубы от явного дискомфорта.