Самый опасный возраст (СИ) - Мясникова Ирина Николаевна. Страница 33

– Ой! – Даше захотелось обнять его и пожалеть как-то. По голове, что ли, погладить.

– Да, ладно тебе ойкать, а то выглядит, типа, «по приютам я с детства скитался». Не скитался. Родители зарабатывали прекрасно, ну ты видела. Хорошее образование я к тому моменту уже успел получить. Так что. Всё хорошо.

– Образование? А чего ж ты с хорошим образованием в охранниках?

– А удобно очень. Трудовая книжка пристроена, стаж идет, времени свободного вагон. Я ж переводами зарабатываю на фрилансе, а они не всегда есть.

– Что переводишь?

– Ну, что подвернется. Иногда хорошие вещи, а иногда муру всякую типа девочкиного фэнтези.

– Книги, что ли?

– Книги.

– А девочкино фэнтези про принцесс и единорогов?

– Бррр, – Валеру передернуло. – Почти. Маги и драконы ещё.

– Хорошая работа, интересная.

– Издеваешься. Там в кабинете у меня, на книжной полке позади стола есть пара моих книжек. Если интересно, почитай. Мне твое мнение важно узнать.

– Так ты, правда, писатель?! Я ж тебя спрашивала, мне Галина сказала, а ты не ответил.

– Я ответил, только ты не слушала. Ты меня редко слушаешь. Практически никогда. Только сейчас вот почему-то.

– Ну, – Даша пожала плечами. – Ты меня только сейчас заинтриговал.

– Это хорошо, что заинтриговал.

– Наверное. Пока не поняла еще. Давай, рассказывай теперь. Дуй мне в уши, а я буду внимательно слушать.

– Про что рассказывать?

– Ну, хоть про литературу, про фантастику, например.

– Ты читала Стругацких?

– А как же! Они мои любимые!

– А Гарри Поттер?

– Фуууу!

– Это замечательно, значит, тебе понравится Нил Гейман.

– Конечно, понравится, я его читала. Особенно хороши «Американские боги».

Беседа потекла плавно и непринужденно. Выяснилось, что вкусы у Смирновых очень даже совпадают. Интересно, почему же они раньше так хорошо не разговаривали? Может быть, и правда, Даша никогда не слушала. Ну, чего охранника слушать, другое дело писателя, да ещё раненого.

– Жена Смирнова, на выход! – трубный клич медсестры раздался так внезапно, что Даша аж подпрыгнула на месте. – Хватит тут шуры-муры разводить. Больному уколы положены, капельница очередная и отдых. Вон, как разнервничался.

Даша послушно встала и попятилась к дверям.

– Может, принести чего? Ну, кроме лекарства? – спросила она у Валеры.

– Ничего не надо, главное сама приходи.

– Ага! Не надо?! – Медсестра уперла руки в бока. – Вы только посмотрите на неё? Вы жена или где?

– А что не так? – робко спросила Даша.

– Всё не так! Тапки где? Ему завтра вставать разрешат, а тапок нет! И штаны! Штаны надо, типа треники, футболку какую-нибудь, ну и эти…

– Кого?

– Шорцы какие-нибудь.

– Шорцы?

– Ну, труселя, ё-моё! – Медсестра всплеснула руками. – Не в одних же труселях парню маятся!

– Точно! – согласилась Даша. – Я всё-всё принесу.

– Эх, молодежь! Бестолковщина!

Даша выбежала за дверь и отправилась за лекарством.

Вечером, выполнив все необходимые манипуляции по уходу за Глафирой, отыскав по шкафам всё, что велела принести медсестра, она решительно отправилась в кабинет, взяла с книжной полки произведение писателя Валерия Смирнова, устроилась там же на уютном диване и углубилась в чтение. Через некоторое время рядом с ней на диване уселась Глафира и замурчала, потом привалилась к Даше, положила свою тяжёлую голову ей на колени и заснула. Книга читалась быстро, и Даша с трудом оторвалась на бабулин встревоженный звонок. К этому моменту она уже понимала, что втюрилась в писателя Валерия Смирнова по уши.

«Сама садик я садила, сама буду поливать. Сама милого любила, сама буду забывать» – Дурацкая песенка постоянно вертелась в голове ценного беременного специалиста-блондинки. Забывать милого не удавалось. Его лицо стояло перед глазами Елены Михайловны постоянно. Когда же её легкомысленная блондинистая голова касалась подушки, к любимому лицу в мыслях Елены Михайловны добавлялись еще и плечи, руки и вообще черт знает, что ещё! Ну, не мог он так подло с ней поступить. Разве может человек с такими глазами сделать вот это? То самое, что мама называет простым русским словом «сдристнуть». Но действительность безжалостно противоречила её мыслям и надеждам. Именно он, такой любимый, такой умный, сильный, добрый, такой, казалось бы, надежный, именно он взял и именно сдристнул, как не было его. Может быть, и правда не было? Вернее был, раз уж чего-то там такое в ней зародилось и устойчиво растёт, но был совсем не такой, каким ей представлялся. Наверное, какой-то туманный морок застлал тогда ей глаза, и на самом деле её любимый выглядел, как мерзкий тролль. Елена Михайловна старалась на месте любимого мужчины мечты представить некого толстозадого, пузатого и волосатого мужика. Становилось не так тоскливо, но как-то совсем тошнотно.

Эта её беременность, в отличие от предыдущей, переносилась удивительно легко. Елена Михайловна практически не замечала своего интересного положения, зато оно, это положение, росло, ширилось и вскоре стало на заводе притчей во языцех. Однако вопросов об отце ребенка в коллективе почему-то не возникало. Всяко бывает, дело житейское, да и двадцать первый век уже на дворе. Опять же, какая никакая, а всё-таки вокруг Европа. Кроме того и практически мужской коллектив имеет большое значение. Елена Михайловна представляла, как бы отреагировали на такое её бывшие коллеги в родном институте. Камня на камне бы от её репутации и твердого морального облика не осталось бы. Сразу бы окрестили шлюхой и строили бы догадки, кто это Смирнову, наконец, обрюхатил. Да в тех условиях Елене Михайловне, наверное, и не пришло бы в голову оставлять ребенка. Здесь же сотрудники в руководстве шептались, уволят теперь Смирнову или нет, некоторые переживали, что, разумеется, уволят или она сама скоро уволится нянчить ребеночка. Слухи улеглись после того, как на очередной оперативке директор во всеуслышание заявил, что никто увольнять Смирнову не собирается, а если она вдруг сама надумает уволиться, то получит от него такой выходной пендель и волчий билет, что никто никогда её уже на работу не возьмет. И тогда уже Елене Михайловне пришлось торжественно клясться, можно сказать «перед лицом своих товарищей», что она никогда, ни боже ж мой, крест на пузе, ни даже в мыслях…

Такое доброе отношение к ней коллектива, конечно, радовало. Вот что значит быть по-настоящему ценным специалистом. Но это также слегка пугало, а что если она не оправдает доверие такого хорошего человека, коим оказался директор завода? Подведет ненароком всех этих замечательных людей? Ведь, как известно, человек предполагает, а располагает, сами знаете, кто. Поэтому Елена Михайловна старалась изо всех сил. И не только в том, что касалось стоящих перед ней производственных задач. Она ещё и в точности выполняла все предписания врача.

Врач искренне обрадовалась её решению оставить ребенка и направила Елену Михайловну на лечебную физкультуру и курсы для будущих матерей. Елена Михайловна, было, воспротивилась этим курсам, заявив, что она мамаша опытная. Однако врач справедливо заметила, что опыт Елены Михайловны, хоть и является бесценным, но слегка устарел. Так что страдать по утерянной любви и несбывшимся надеждам Елене Михайловне стало совершенно некогда. После работы она мчалась на курсы или на физкультуру и в бассейн, по выходным ездила в Бухарест присматривала мебель для детской, коляску и всякие необходимые младенцам детские шмотки. Как же ей повезло, что ей досталась квартира предыдущего начальника проектно-конструкторского отдела, имевшего большую семью. В этой квартире имелось место и для детской, и для проживания бабушки. Конечно, выбирать мебель для детской вместе с папашей ребенка было бы гораздо интересней и веселей, но Елена Михайловна старательно выбрасывала подобные мысли из головы. Тем более, что на пуско-наладочные работы по линии расфасовки масла прислали итальянского специалиста, абсолютно, совершенно ни капельки не женатого. Он ходил за Еленой Михайловной буквально хвостом, несмотря на её интересное положение, предлагал свою помощь, сопровождал по магазинам и приглашал на концерты, экскурсии и на выставки. Конечно, начальник службы безопасности был гораздо красивее и брутальней, но, оказавшись женатым, просто перестал существовать для Елены Михайловны. Итальянец тоже, надо сказать, вызывал некоторые подозрения. Чего это он так вокруг беременной женщины вьётся? Но так как крутить с ним любовь, во всяком случае до родов, Елена Михайловна не собиралась, она с удовольствием принимала его компанию.