Порочная игрушка (ЛП) - Уэбстер К.. Страница 26

Моргаю несколько раз и делаю глубокие вдохи, чтобы сдержать панику. Эта шестимесячная работа, по идее, должна быть легкой, но, похоже, это самое трудное испытание, которое мне выпадало за последние шесть лет.

Весь шкаф набит роскошной одеждой, и я злюсь на Картье за то, что он не купил мне ни одной удобной вещи. Только платья и юбки. Мне ничего из этого не нужно. Разочарованно выдохнув, я нахожу пару красивых трусиков и подходящий лифчик. После долгого горячего душа заплетаю влажные волосы на одну сторону и нахожу махровый халат на вешалке за дверью. Быстро почистив зубы, я решаю не наносить макияж.

К счастью, Бракс не запер дверь в этот лиловый ад. Так что я быстро иду босиком через комнату и выхожу в холл. Дрожь проходит сквозь меня, как только мои босые ноги касаются холодного мрамора. Я закачу им истерику, если они не купят мне нормальную одежду, в которой я смогу ходить в течение дня.

Спускаюсь вниз. Хочется вернуться в его комнату и забраться в его кровать, но я знаю, что Бракс унес меня оттуда не просто так. У него появились сомнения насчет прошлой ночи.

Он думает, что я — ошибка.

Когда двери лифта открываются на первом этаже, от запаха бекона мой желудок начинает урчать. После того, как меня стошнило прошлой ночью большей частью ужина, я умираю от голода. Стараюсь оттолкнуть мысли о Треворе прочь. Он не был груб, но был настойчив, а я слишком накачалась, чтобы остановить его.

И теперь он мертв.

Мои губы растягиваются в улыбке, когда Дюбуа попадает в поле моего зрения.

— Где Брэкстон?

Он хмурится, и я чуть ли не смеюсь над ним. Но мне нужно, чтобы он относился ко мне серьезно, так что я проглатываю свой смешок.

— Мисс, он на встрече. Кристина приготовила завтрак и…

Пока он говорит, я прохожу мимо него к кабинету Бракса. Что-то ворча, Дюбуа идет за мной, почти наступая мне на пятки. Я практически ликую, когда обнаруживаю, что кабинет не заперт.

И улыбаюсь ровно до тех пор, пока не замечаю в кабинете потрясающую блондинку, которая оборачивается, чтобы одарить меня заинтересованным взглядом. Ее ладонь покоится на плече Бракса, который сидит в кресле за столом, и меня чуть не выворачивает от ее приторной милой улыбки. Я выхожу из себя, увидев ее.

— Нам нужно поговорить, — выпаливаю я, когда перевожу взгляд от женщины к Браксу.

Он, кажется, удивлен, и почти рад увидеть меня, но через несколько мгновений его лицо принимает выражение напускного безразличия. Но я не упустила его первоначальную реакцию, поэтому не позволю ему легко отделаться.

— Я тоже считаю, что поговорить — это замечательная идея, — соглашается женщина, своими кроваво-красными ногтями, похожими на когти стервятника, обхватывая его плечо. — Ты, должно быть, Банни?

— Меня зовут Джессика.

— Приятно познакомиться, — говорит она приветливым тоном, которому я не доверяю.

На ее лице написано понимание, и она смотрит на Брэкстона и похлопывает его по плечу. Я расстроена тем, что я для него проблема, а она — решение.

— Джессика, я Натали Гольдштейн, друг мистера Кеннеди. Я психотерапевт по сексуальной зависимости, со специализацией в БДСМ.

Сексуальная зависимость. БДСМ.

Я хмурюсь, услышав ее слова, и бросаю на Брэкстона вопросительный взгляд. Бракс с интересом наблюдает за каждым моим движением, и не похоже, что он встревожен открытым разговором о таких вещах. Несколько часов назад он был внутри меня. Его губы касались меня, пробовали и боготворили мое тело.

Но сейчас?

Теперь он, похоже, хочет, чтобы эта женщина сказала ему, что делать.

— Знаете что? Забудьте. Я поговорю с ним позже. Наедине.

Я начинаю выходить из кабинета, когда раздается громоподобный голос:

— Стой.

Его глубокий и авторитетный тон заставляет меня остановиться. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, ожидая увидеть в его взгляде желание и счастье прошлой ночи. Вместо этого его глаза мерцают злостью, а губы сжаты в тонкую линию. К моему ужасу, он не злится на нее, его гнев направлен на меня.

Что я сделала?

— Нат здесь, чтобы помочь нам. Очевидно, что я не справился со своей ролью, — говорит он хриплым голосом. — Я садист и доминант.

С трудом сглотнув, я смотрю на нее. Она улыбается и кивает головой. Несмотря на ее непринужденные манеры, мне не нравится, что она лезет в наши отношения. Почему у нас должны быть роли? Почему мы не можем просто быть собой?

— Тогда кто я? Девочка для битья?

— Джессика, дорогая, — говорит она, — исходя из того, что Бракс рассказал мне, ты мазохист. То, что происходит между вами — это многозначные садомазохистские, а также доминантно-покорные отношения. Он любит причинять боль, ты любишь ее получать. В природе садистов — превращать боль в удовольствие.

Я хмурюсь, но она продолжает:

— Отношения экстремальные, но они положительно влияют на обе стороны. Однако отношения доминант/сабмиссив требуют контроля.

— Ты должна делать так, как я сказал. Без всяких вопросов, — говорит Бракс с ворчанием.

Ее губы изгибаются в улыбке.

— По сути, да. Но не потому, что она должна, Бракс. А потому, что она хочет. Именно это каждый из вас ищет в другом.

— Я не люблю быть под контролем, — спорю я, хотя мой голос дрожит.

— Но тебе ведь нравится боль, что он причиняет тебе? Ты думаешь, что ты мазохист, не склонный к подчинению?

Ее желание навесить на меня ярлык выводит меня из себя. Если бы я хотела помочь своему извращенному мозгу, то нашла бы терапевта шесть лет назад.

— Я не знаю, кто я, — признаю я очевидное.

— Джессика, я хотела бы провести частный сеанс с тобой. Чтобы узнать больше о твоих сексуальных интересах.

— Нет, спасибо. Это не для меня. — Я съеживаюсь от идеи, что доктор разделит на части мой отравленный мозг.

— На самом деле, — говорит Бракс, — это как раз для тебя. Позволь напомнить тебе, что ты согласилась на это — тебе платят достаточно, чтобы ты «притворилась», что согласна.

— Я немного слышала о тех ярлыках, что вы навешиваете на своих пациентов, — я зла, и мой голос становится громче и настойчивее с каждым словом, — но я знаю, что в этой игре должно быть какое-то безопасное слово или подобная хрень. У меня его нет. Я бездомная. Я подписала контракт, и если воспользуюсь этим словом и решу все прекратить, то должна возместить Браксу четверть стоимости. Так что для меня нет никакого «выбора».

Его голос звенит, когда он в гневе произносит следующие слова:

— Я говорил тебе прочесть чертов контракт. Но ты ни черта не слушаешь.

— У меня есть для вас решение, — спокойно говорит доктор Гольдштейн, — если вы этого захотите.

Бракс лезет в свою картотеку и пихает договор мне в лицо. На этот раз я просматриваю его более тщательно.

Безопасное слово ПАУЗА. Взаимное согласие требуется от обеих сторон. Иначе: бла-бла-бла, и много гребаных нулей…

У меня есть право остановить это, когда я захочу. Но проблема в том, что мне негде взять эти чертовы нули. Я понуро опускаю плечи.

Бракс награждает меня удовлетворенной усмешкой и забирает контракт назад, благополучно укладывая его на место в шкаф.

— Обучение начинается сегодня, Банни.

Я раздраженно вздыхаю.

— И что же это будет? Наденешь на меня ошейник и заставишь есть из собачьей миски?

Наши взгляды встречаются. С каждым новым вдохом его ноздри подрагивают, и челюсть стискивается с яростью, которая вырывается из глубин его души. Я поражена этим «секс-вмешательством» и мне хочется плакать. Я даже стиснула зубы, чтобы этого не произошло. Где тот мужчина, который обнимал меня прошлой ночью?

— Дюбуа, — кричит Бракс, не отрывая взгляда от меня, — пусть Картье оденет мою игрушку, как шлюху. Я готов преподать ей первый урок.

Отвращение в его голосе обидно. Я знала, что он капризный ублюдок, но это откровенное извращение.

А затем я вспоминаю, как все это закрутилось. Я согласилась пойти «играть» с этим богатым ублюдком. Я для него никто, даже не нравлюсь ему. Он хочет пользоваться мной и издеваться, так же, как и над всеми остальными. Огонь начинает гореть в моей груди, и я отчаянно разжигаю пламя злости.