Рыжий ангел - Айвори Джудит. Страница 5

– Пожалуйста, – застонала Кристина. – Я больше не вынесу вежливой скуки ухаживаний. К тому же кто захочет взять в жены бесплодную женщину?

– А я и не имела в виду брак.

– Эванджелин, ты неисправима. – Кристина встала.

– Ричард просто позеленеет, когда узнает, что ты гостишь у графа.

Кристина подошла к окну.

– Я слышала, Маршаллы ищут гувернантку.

– Он щиплет их.

– Кто?! – изумленно посмотрела на кузину Кристина.

– Феликс Маршалл. Вот почему они постоянно ищут гувернанток.

Кристина скрестила на груди руки.

– Отец примет меня, благослови его Господь, но… – она покачала головой, – он просто невозможен. Думаю, мне придется жить на доходы от акций, которые оставила мне мама.

– Продай акции. Открой свое дело.

– Какое? – фыркнула через плечо Кристина. – Я умею только переодеваться шесть раз на дню. Мне нужно где-то обосноваться.

– Если ты хочешь пожить в детской, пока…

– И дальше стеснять тебя? Нет, милая, Чарлз прав. Места нет.

– Я могу дать тебе денег.

– Ты и так уже дала мне слишком много. – Кристина почувствовала, как загорелось ее лицо, и наклонила голову, чтобы обуздать жалость к себе.

– Ричард негодяй, – сказала Эванджелин.

– Допустим, но что это меняет? Я до сих пор не знаю, что мне делать. Где и как я буду жить. Я только знаю, что окажусь разведенной. И не могу отделаться от чувства, что стану… отверженной, не такой, как все. Не знаю, сумею ли я с этим справиться.

– Ни секунды не сомневаюсь, сумеешь. Причем отлично.

– Я сейчас заплачу, Эви.

– Милая, дорогая…

– Пожалуйста, только не это. – Кристина не сразу справилась с дрожью в голосе. – Дразни меня. Рассказывай о соседях или о своем негодном графе. Только не называй меня милой и дорогой.

Глава 2

Эванджелин приложила немалые усилия, чтобы уговорить Кристину погостить у графа Кьюичестера. Самым убедительным аргументом было то, что хозяин дома приедет не надолго. Когда парламент заканчивал работу – не случайно в тот день, когда в августе открывается сезон охоты на тетеревов, – высшее английское общество в массовом порядке покидало Лондон и кочевало по стране, нигде особо не задерживаясь. Знать была известна своим непостоянством.

Эванджелин уверяла, что Уинчелл Бауэр не станет возражать против общества, в котором регулярно бывает принц Уэльский.

Вероятно. Но Кристина согласилась остаться потому, что весьма заинтересовалась владениями графа. Сам граф, если она верно его помнила, был досадной помехой, но остальное… Его дом с французской мебелью и всей обстановкой был достоин восхищения, как парижский музей. А его обширное поместье… Кристина уже на третий день окончательно и бесповоротно влюбилась в эти земли.

Здесь было безопасно. Плотный лес защищал владения с тыла, по периметру шла высокая металлическая изгородь. В огромных владениях графа, как мало где в английской провинции, состоятельная женщина могла гулять в одиночестве, не опасаясь грабителей.

Больше всего Кристине нравилось бродить по опушке леса в тени деревьев. Она шла туда, размахивая руками, вдыхая первые влажные запахи леса. И что-то освобождалось в ней. Она чувствовала идущую от деревьев прохладу. Вокруг никого. Ни слуг, ни родственников. Даже утки, гуси и заблудившиеся овцы не тревожили укромное местечко, которое отыскала Кристина. Оно принадлежало только ей, и это было прекрасно.

Она садилась на холодную траву, откидывалась назад, упершись в землю руками, и порой часами смотрела вдаль.

Первые признаки того, что и в этом маленьком раю водятся свои змеи, появились на восьмой день. Пришло письмо из Лондона, от адвоката. Развод становился реальностью. Все будет закончено через пять недель. Но Кристину расстроил конец письма. Ей назначали «разумное месячное содержание от "Акционерного общества Бауэр-Пинн"».

Но такого общества не существует. Ричард собирается создать его? Он намерен увеличить доходы Кристины? Очень мило с его стороны, но на него не похоже. Доход у его семьи небольшой. Ожидалось, что именно через Кристину деньги подпитают баронетов. Ричард был очень чувствителен к доходам. Ему не нравилось, что семья жены более состоятельная, чем его собственная, он обижался, что мать Кристины оставила дочери личный доход.

Кристина так рассердилась, что тут же села и написала письмо отцу. «Мама полагала, что акции дадут мне небольшой доход, маленькую свободу от скупости мужа…»

Это второе письмо, которое Кристина написала Уинчеллу Бауэру. В первом, неделю назад, она объяснила, что произошло, где она находится и почему. До сих пор отец молчал.

В тот же день случилась еще одна неприятность. Приведя утро за письмами, Кристина захотела прогуляться. Она отошла от задней террасы всего на сотню ярдов и подвернула ногу, угодив в кроличью нору. Глупая, неуклюжая, невнимательная, бранила она себя, ковыляя к дому. Но никакие упреки беды не поправят. Из-за этого ей весь день придется просидеть дома.

На следующий день все пришло в движение. Поток новых лиц, слуг и посыльных буквально хлынул в дом. Полы не просыхали от постоянного мытья. Из кухни разливался жар. Ароматы жаркого смешивались с запахами чистоты: жареная утка, резкий запах щелока, аромат медового торта, запах пчелиного воска и лимонного масла. Неутомимые слуги занимались своим делом с деловитостью пчел. Король пчел прибудет вечером или на следующий день. С гостями, как и предсказывала Эванджелин. Из разговоров слуг Кристина поняла, что хозяин дома путешествует в компании восьмидесяти семи «друзей».

Подавленная перспективой шумного вторжения, Кристина попыталась укрыться в своих апартаментах. Но и тут ей не было покоя. В ее комнатах уже громоздились какие-то коробки и сундуки!

Кристина выглянула в окно. Лошади, вскинув головы и сверкая попонами, мчались к конюшне графского дома.

Прикусив кончик сигары, Адриан Хант прищурился от поднимающегося облачка дыма.

– Мы едем? – спросил Томас Лиллингз.

– Через полчаса.

– Хорошо, – ответил Томас. Остальные согласно кивнули.

Адриан стоял на опушке своего гемпширского леса, укрывшись в тени деревьев.

– Если она к тому времени не покажется… – Он пожал плечами.

Если она к тому времени не покажется, им придется либо прекратить свои поездки во Францию, либо продолжить их, сознавая, что кому-то известны их личности и сомнительная деятельность.

– …тогда действуем, как планировали, – продолжил граф, – но будем осмотрительны.

Снова кивки и одобрительные возгласы.

Адриан оглядел открытое пространство, потом перевел взгляд на столбик пепла на темной сигаре. Она была изрядно изжевана: день выдался не из лучших, и Адриан вымещал досаду на скрученных табачных листьях.

– Кто разговаривал с ней последним? – спросил он.

– С ней вообще никто не разговаривал, – ответил плотный широкоплечий Сэм. – Последняя записка с просьбой о сегодняшнем рандеву появилась вчера. – Он фыркнул. – «С надеждой, что англичанин поможет попавшему в беду собрату». Подписано мадемуазель Д'Амли. А в Ла Форс сидит некий Д'Амли, бывший герцог.

– Как записка попала к тебе?

– Она оказалась в твоей шляпе, когда мой жеребец толкнул какого-то бедолагу, а ты держал лошадь, пока я распутывал упряжь.

– Прекрасно, – опустил глаза Адриан. – Прости, я злюсь на себя, а не на тебя.

Они ждали женщину, которую никто из них ни разу не видел.

Две недели назад незнакомка начала умолять друзей доставить записку верному человеку. Она назвалась французской аристократкой, которая пыталась вытащить из Франции родственника. За последние два года Франция стала весьма опасным местом для «бывшей» аристократии. Все французские титулы и привилегии были отменены. Всякий не склонившийся перед новой властью оказывался в тюрьме, и заключение часто заканчивалось смертью. Политическую оппозицию заставили замолчать самым эффективным способом – гильотиной.