Ледниковый человек (В дали времен. Том IV) - Фарфоровский Сергей Васильевич. Страница 13

Как ни было ему тоскливо, он не пошел к людям… Он бродил около, боясь людей, вспоминая их брань, их ссоры, их ругань друг с другом… Он бродил около, сердитый, одинокий.

Ему не раз удавалось наталкиваться на человека, из любопытства или по глупости ушедшего из своего лагеря. Он убивал неосторожного и был доволен своим успехом, особенно если это был молодой человек с хорошей кровью и мягким мясом.

Один раз ему попался старый исхудалый лесной человек, которого он настиг у ручья за ловлей раков. Ой, как у него болели зубы от его жесткого мяса, а потом заболел и живот. После этого Двуногий бросил охотиться за человеческим мясом. К тому же и люди почти перестали заходить в северную часть леса, ибо среди племени распространилась молва о странном людоеде, жившем здесь, наполовину медведе, наполовину человеке.

В конце концов, Двуногий решил направиться обратно к северу, но он пошел не прямо по старой дороге, а выбрал себе новую. Когда он возвращался, он встретил человека; желание убить это существо зажглось в нем, и он бросился в погоню. Добыча, заметив преследование, быстро исчезла за холмами, но Двуногий решил нагнать беглеца. Полные три дня и три ночи шла погоня и привела Двуногого в новую, неведомую для него местность. Дичь, бежавшая скоро, вывела его далеко, далеко туда, где кончалась суша и была только одна вода, безмерное количество воды. То было море.

С первого момента, когда человек обратился в бегство, Двуногий заметил, что он не направился ни к лесу, ни в горы, а несся по низким степям и болотам, поворачивая к западу, в страну заходящего солнца. Разве там тоже жили люди? Или же у беглеца не было племени, где бы он мог искать убежища? Еще больше его удивило то, что он на этом человеке увидел одежду, не шкуру, а что-то другое, развевавшееся по ветру во время бега. Затем он заметил, что беглец не обнаружил намерения защищаться или спастись какою либо хитростью, он просто бежал, бежал все вперед, считая это единственным способом спасения подобно тому, как поступают дикие коровы. Надо было, значит, только загнать дичь в тупик или затравить ее до смерти.

Нужны были все силы и вся опытность Двуногого, чтобы не потерять следа. В первое время беглец далеко ушел от него вперед, потом Двуногий стал нагонять его, сначала едва заметно, потом сильнее.

Ночью Двуногий отдохнул несколько часов, ел и спал, на следующий день он пошел по следам и только к полудню увидел свою добычу.

В следующую ночь бедный загнанный человек прибегнул к некоторым уловкам, перешел бродом реку и, вернувшись обратно, спрятался среди скал. Но Двуногий нашел его и еще более усилил преследование. Огромные пространства пробежали они и очутились в незнакомых местах.

Там и здесь бешено мчались вспугнутые стада диких лошадей, затем останавливались и глядели на Двуногого. В последний день беглец уже медленно двигался вперед. Он казался больным или расслабленным.

Они достигли теперь моря и двигались вдоль берега, где лежал песок вперемешку с круглыми камнями. Двуногий бежал, окидывая все любопытными взглядами. Раздутыми ноздрями втягивал он крепкий запах моря.

Бежавший перед ним человек теперь почти не подвигался вперед. Несколько раз, споткнувшись, он падал на песок, затем вновь поднимался и пробовал бежать дальше; наконец он пополз на четвереньках. Охота приближалась к концу. Двуногий приближался к своей добыче крупными шагами. Он не бросал в нее копья, не замахивался топором. Здесь достаточно было одних зубов. Голодный, он облизывал губы, готовясь хорошо покушать. Но тут он увидел, что это была женщина. Она лежала на коленях, лицом в песок, ожидая своей судьбы. Она не издала ни звука, когда Двуногий перевернул ее и глаза их встретились. Мысль об убийстве исчезла. Но в последнем мстительном сознании того, каких трудов стоило ему догнать ее, он оскалил зубы. А ужас от сознания, что она в его власти, вызвал ответную гримасу женщины. Она тоже оскалила зубы в его сторону, как бы желая его укусить. Так родилась первая улыбка.

С тех пор они оставались вместе — два одиноких изгнанника. Солнце, раздвинув тучи, увидело их. Но теперь Двуногий уже не чувствовал тоски.

Жизнь пробудилась в нем с новой силой.

XIII

Маа

Двуногий с женой долго блуждали около моря. Они питались свежими моллюсками. Этот обед, при котором Двуногий впервые попробовал соленой пищи, ему очень понравился. Маа, как называл он свою подругу, научила его есть содержимое некоторых раковин, которые стали его любимой пищей. Двуногий исследовал тогда круглые камни и все незнакомые ему предметы; он жадно втягивал в себя запах моря… Вода, которую он пытался пить, — ему не нравилась. Над нею кружились белые птицы, перекликавшиеся особым пискливым голосом, в минуты отдыха Двуногий и Маа любили наблюдать их суетливые полеты.

Побродив около моря, Двуногий с женой направились в страны севера, к леднику. Здесь они жили, сначала кочуя, потом осев на постоянном месте.

Холод не был новым для Маа; она привыкла применяться ко всем временам года. Двуногий с интересом наблюдал за ее уловками, к которым она прибегала для самозащиты. Одежда, которую она носила, была ею изобретена, и платье ее отличалось от платья Двуногого. Она делала его из мамонтовой шерсти, скрутив последнюю в толстую и грубую нитку. На ногах ее была плетеная из лыка обувь, а в руках она всегда держала искусно сработанную корзинку, куда собирала самые разнообразные предметы. Тут были и перья, и засохшие цветы, и травяной пух. Тут же лежали и запасы пищи, вроде семян, сушеных корней и т. д. Когда корзина переполнялась, Маа устраивала под камнями или в пещерах кладовую.

Двуногому не удалось узнать, как Маа попала в глушь. Она была молчалива — запас ее слов был слишком мал. Для нее, очевидно, не существовало прошлого. Она воплощала настоящее.

Когда Двуногий спрашивал ее, как она отделилась от своего племени, она лишь выразительно трясла головой, пробовала рассказать длинную историю, но у ней ничего не выходило. Очевидно, она была изгнана из своего племени и удалилась в глушь. Северный ветер обдул ее и она научилась помогать себе сама. Как она жила до встречи с Двуногим? Охотой она никогда не занималась, все звери, даже маленькие, нагоняли на нее страх. Но она спокойно поедала муравьев, улиток, мух и всяких других насекомых, кроме ядовитых, например, пауков. В общем, она питалась растениями и придумала ряд вкусных кушаний. Она ела траву, корни, которые находила в болотах. Она выбирала самые питательные из них и была здорова и жизнерадостна. Любила она и ягоды, которых было всюду много до самых заморозков. Двуногого интересовал вопрос, как же она могла переживать зимы до встречи с ним: ведь тогда не было ни червей, ни корней.

Очевидно, ей помогала любовь к собиранию, доходившая до того, что даже в долгое и голодное время, когда негде было достать пищи, она могла прокормиться собранными в корзину и спрятанными семенами и корнями. Маа умела сушить всевозможные съедобные корни. У нее таких запасов собиралось постепенно много. Больше всего она любила семена разных трав, которые она очищала от кожуры. Когда приходила нужда, она поедала эти семена. Особенно она любила собирать зерна высокого травяного растения с длинными щетинистыми колосьями — дикого ячменя. Двуногий знал это растение и часто пробовал раскусывать зерна его. Маа собирала их ежегодно массами, так что они сделались постоянным дополнением к их пище.

Годы шли один за другим. Ледник все рос, и люди, отступая перед ним, кочевали с места на место. Маа становилась все изобретательнее. Она собирала всюду шерсть мамонтов и волосы других животных, сучила из них нити, чтобы плести себе одежду. На лето она изготовляла себе легкие юбки из крупных травяных волокон; она пробовала различные виды трав, пока не остановилась на одном растении с голубым цветком.