Голограмма силы - Гетманский Игорь. Страница 15

Пирс заметил, что профессор устал. Он все чаще делал паузы и прикладывался к стакану с водой. "Давай, дорогой, осталось немного, – мысленно подбодрил его Пирс. – Доскажи главное, а там я все возьму на себя. Ты уже будешь не нужен".

Профессор глотнул воды и задумчиво сказал:

– Конечно, не все, что наговорили нам маги, можно проверить. Когда мы прилетели на планету, у нас не было спектрометра, да мы и не думали ни о чем подобном. Воспроизвести эксперимент подавления фактора-икс невозможно по причине отсутствия достаточного человеческого материала. Но! Мы все-таки провели один очень специфический опыт. По нашей просьбе Орден воздействовал на «темную» оболочку во время сеанса коллективной медитации. Реакцию оболочки на концентрированный ментальный посыл магов я наблюдал лично На мониторе спектрометра. Таким образом, наш прибор подтвердил реальность того, о чем они рассказали.

Зал оживился. Самые нетерпеливые повскакали с мест.

– Ближе к делу, профессор!

– Что это нам дает? Коэн подался вперед:

– Что это нам дает? Решение, господа! Решение! Правда, чисто теоретическое. Практика – дело Координационного совета.

"Это мое дело, – спокойно подумал Пирс. – Давай заканчивай, я уже все понял".

– Мы провели скрупулезные эксперименты и получили точные параметры «темного» поля и усредненные параметры ауры человеческого индивида. И пришли к следующему выводу. Если на планету К-3 десантируется еще приблизительно один миллион человек, то этого будет достаточно, чтобы задавить «темную» оболочку навсегда. Фактор-икс будет уничтожен.

"Ага! – чуть не вскрикнул Пирс. – Вот оно! И мне больше ничего не надо!"

– В конце концов, господа, закона перехода количества в качество еще никто не отменял. И в нашем случае он работает на нас. Если нас станет на миллион больше – причем одномоментно, что очень существенно! – то разумная жизнь на планете восторжествует над темными силами стагнации…

Пирсу вдруг стало бесконечно скучно слушать дальше. "Старый дурак так никогда не перестанет токовать, – подумал он, – хотя мне уже все ясно. Ну, сейчас я возьмусь за тебя". Глупый Дэвид, вдруг неожиданно пожалел он Коэна, ты так рад своему открытию и поешь, ничего не слыша вокруг, не думая, к чему ведет это твое знание… Или знаешь и поэтому боишься остановиться, прекратить поток слов? Чтобы оттянуть момент, когда страшный генерал Пирс скажет решающее слово? В любом случае пора брать инициативу в свои руки – пока Коэн в таком жалком состоянии, а остальные только-только начинают шевелить мозгами…

Он как бы случайно уронил председательский молоток на стол. Громкий стук не возымел на слушавших и Коэна никакого действия. Все головы были повернуты к докладчику – тот что-то еще продолжал блеять. Пирс нетерпеливо заиграл желваками на скулах. Все, старый болтливый козел, пора заканчивать!

– Профессор! – Пирс так громко и неожиданно подал голос, что рядом сидящие вздрогнули. Спина Коэна окаменела, он замолчал. – Извините, один вопрос!

Пирс поднялся с места и с грохотом отодвинул стул. Члены президиума откинулись на спинки сидений и воззрились на Председателя. Аудитория вопросительно безмолвствовала. Только Коэн не пошевелился и все так же стоял лицом к залу. Пирс заложил руки за спину, вышел из-за стола и остановился сбоку от кафедры. Воцарилась непонятная тишина. Старый ученый пошевелился, снял руки с барьера кафедры и медленно повернулся к Председателю Координационного совета.

И тогда Пирс заглянул в блеклые усталые глаза старика.

И увидел…

Коэн ждал его вопроса. Его – первым. Он знал, что услышит первым Пирса, только его. Потому что на всей планете только Пирс обладал реакцией кобры при принятии решений. И еще увидел он: Коэн знал, зачем Пирс задаст свой вопрос. И какое решение примет. Потому что на всей К-3 только Пирс обладал хваткой льва и жестокостью всех хищников планеты, а решение напрашивалось само – очевидное, простое, легко осуществимое практически…

– Простите, профессор. Вы говорите, что нам необходимо одномоментно доставить на К-3 миллион человек?

– Не доставить, генерал, вы неправильно поняли…

– Я понял вас прекрасно, мистер Коэн. Людей мы можем только доставить, никакого другого способа получить в одну минуту тысячу тысяч гостей у нас нет. Наши новые транспортные межзвездные лайнеры это позволяют. Да и проблема питания гостей нам не страшна: у нас есть синтетическая "пицца". Вы сами полчаса назад говорили об этом!

– Но что значит доставить, генерал… Это слишком агрессивно… Пригласить, может быть…

Пирс хмыкнул:

– Откуда пригласить? Мы не поддерживаем дипломатических отношений ни с Землей, ни с одной из ее колоний! Кстати, на какой срок нам нужен этот миллион?

– Ну, на месяц, два… Чтобы провести все тесты, быть уверенными в закреплении эффекта…

Коэн с жалким видом трясущейся рукой вынул из кармана большой клетчатый носовой платок, но ничего делать с ним не стал, а так и забыл его в полусогнутой руке. Платок белым флажком повис на уровне его груди. "Как будто капитулирует, – подумал Пирс, – здорово я его. Доигрался, засранец?"

Он надавил взглядом на Коэна – тот неестественно дернулся. "Практика – дело Совета…" Все правильно, теоретик, практик из тебя хреновый. Если ты уж такой гуманист – мог бы подготовиться к этому моменту получше. Ведь мне сейчас можно дать бой, вон вас сколько. Только никто ведь не пикнет, ты же их не подготовил, в тайне держал свои знания, дурак. А я всегда готов, всегда. Потому что таков мой закон. И я за него глотку перегрызу любому. И каждый из них это знает. А ты? Ты можешь перегрызть кому-нибудь глотку, теоретик? Мне, например? Нет. И поэтому сейчас стоишь и трясешься.

Поэтому я их всегда побеждал, – подумал Пирс о таких, как Коэн. – Побеждал, потому что хоть и велики они умом, и гуманисты о видные, да вот беда – недоделанные. Они не с всем люди, точно. Потому что настоящий человек должен иметь не только ум и сердце, он должен знать, как их отпечатать в жизни. И силу для этого иметь не меньшую, чем сила ума и их хваленой любви. Всем они хороши, да. Только вот – не могут!

А я могу, – еще раз подумал он. – Я мог отпечатать генерала Пирса в жизни, да так, что отпечаточек этот веками не сотрется. Я, может тоже недоделанный – у меня не хватает их знания или добра, – но я имею волю и хитрость чтобы взять у них их знание и их понимание доброты – и поступить по-своему. Я имею сил; поступать по-своему. И поэтому я – настоящий. А Коэн – так, тень, мысль, набор сведений… Для меня".

Пирс еще раз брезгливо взглянул на белый платок. Надо задавить их всех сейчас, гуманистов несчастных, потом будет поздно. Потом уже ничего не сделаешь. Изменится все – они кинутся в ножки Земле, наприглашают таких же гуманистов, смешают кровь. А кровь колонистов К-3 смешивать ни с какой другой нельзя, она особая, чистая…

Он стоял и смотрел на враз постаревшее, растерянное лицо Коэна. И думал.

Насильственная доставка миллиона человек на К-3 – это шаг первый, строгая изоляция в специально оборудованной резервации – шаг второй, через два месяца – возврат и разрешение конфликта – шаг третий.

Но если не лгать самому себе…

Какое там разрешение, при таком масштабе диверсии! Это же война, война миров, никто не примет никакой компенсации и объяснений! И бойня начнется сразу же после похищения…

Но почему, спросил он себя. Почему бойня, если в его руках будет находиться целый миллион заложников? Он, только он будет диктовать условия с таким козырем на руках. Они не поверят, подумал Пирс о землянах. Они тебе не поверят, они тебя знают… Бойня начнется, как только правительство очнется от шока. Они похоронят заживо миллион человек, похоронят заочно и кинутся в драку – честь дороже…

"Ну и пусть, – спокойно сказал он себе. – Пусть только попробуют сунуться. Я их сотру в порошок, с нашей-то техникой и оружием! Только вот заложников они обратно не получат уже никогда".