Голограмма силы - Гетманский Игорь. Страница 45

Пес все время был рядом. Он трусил справа от Алекса, иногда подбегал к спящим пришельцам и настороженно обнюхивал их, очень часто заглядывал Алексу в глаза и сочувственно поскуливал. Но Алекс не глядел на него. Пес теперь ничем не мог ему помочь, а Алекс экономил силы на каждом своем движении.

Когда он вошел на корабль, то не увидел для себя ничего нового. Стандартные широкие коридоры, стерильная чистота светлых помещений, обилие знакомой и незнакомой аппаратуры. Он понял, что с трапа попал в технические отделы звездолета. Не глядя по сторонам, морщась от боли, он поковылял вперед. Он надеялся набрести на стенд со схемой расположения помещений. Такие схемы, как правило, висели на стенах пассажирских космолайнеров. А так как пришельцы мало чем отличались от жителей Земли, Алекс надеялся, что и в оформлении служебных интерьеров они не оригинальничали.

Он не ошибся. В конце коридора, который показался ему очень длинным, он набрел на схему и уперся в нее больным взглядом. Сердце его екнуло, когда он увидел условные обозначения залов с одинаковыми названиями "Детский отсек". Занимали они весь десятый этаж. Десятый этаж, первая и вторая линии… Алекс развернулся и стал искать лифт. Он вошел в огромный, хорошо освещенный зал и сразу понял, что попал куда следует. Видимо, это была игровая, специально оборудованная пришельцами для детей. На полумягком подогреваемом полу были рассыпаны самые разные игрушки, вдоль стен стояли игровые компьютеры, под высоким потолком висели большие макеты самолетов, дирижаблей, воздушных шаров. Мебель представляла собой пуховые столбики-стулья и бесформенные, очень мягкие и очень низкие, лежбища-диваны.

И посреди всего этого великолепия лежали дети. Сотни детей. Приблизительно одного возраста – от трех до пяти лет. Сон застал их в самый разгар игр, и поэтому те, кто занимался с компьютерами, отвалились на спинки-подушки пуховичков; кто возился на диванах, так в объятиях друзей-соперников и замер. А те, кто играл на полу, просто лежали рядом со своими маленькими корабликами, автомашинами и мячиками и являли Алексу самое милое зрелище в мире – надутые сном щечки и губки таких беззащитных и крошечных, таких наивных и невинных, хранимых и любимых богом и людьми земных созданий.

Алекс строго цыкнул на забегавшего по залу пса, сел на корточки и положил под голову ближайшей девочки плюшевого медвежонка. И не мог не признать, что благодарен пришельцам за их бережное отношение к украденным детям. Правда, отметил он, в зале нет тел пришельцев. Получается, они оставляли детей без надзора старших… Но потом обратил внимание на десятки видеокамер, которые следили за залом, помещенные на недосягаемую даже для взрослого человека высоту. И успокоился. Он найдет своего мальчика целым и невредимым…

Микки лежал на полу в пятом по счету игровом зале и сжимал в руках пластмассовый самосвал. Маечка его выбилась из-под шорт, красная курточка распласталась по полу, как будто хотела сделать незнакомое ложе своего маленького хозяина мягче. Мальчик спал, и сон его был мирным. И дыхание спокойным.

Алекс тихо подошел к сыну, встал на колени и долго смотрел в его лицо. Потом поднял маленькое теплое тельце на руки.

"Я пришел, Микки…"

Слова были не нужны. Алекс и Микки теперь были вместе. И любые слова могли только исказить счастливый сон малыша и светлое забытье отца, прижавшего к груди сына.

В тот день – самый удачный, самый счастливый день Алекса! – происходило много-много всего. По выходе из звездолета его состояние не улучшилось, и поэтомуон плохо помнил, как связывался с генералом Тейлором, как выключал генератор, как шикал на слишком громко визжащего пса – "разбудишь Микки!" – как ожидал войска. Он делал все автоматически, как запрограммированный робот, и только одно чувство было живо в нем, им он был полон, оно давало ему силы держаться на ногах… Он ощущал тепло Микки. И слышал тихий стук его сердца. И ждал, когда он проснется…

А потом, когда пришли солдаты, когда на него надвинулось возбужденное лицо довольно симпатичного и явно интеллигентного Тейлора, когда заревели бронетранспортеры на земле и вертолеты в воздухе, он повернулся, закрыл Микки спиной от всего этого бедлама, свистнул псу и ушел далеко-далеко – на ту поляну, где Микки махал растопыренной ладошкой симпатичной маленькой пассажирке поезда.

Он не видел, как эвакуаторы пришельцев загружались этими самыми пришельцами и отправлялись в центр мегаполиса Дельта; как выводили из звездолета мрачно сощурившегося командора Пирса; как бежали по гигантскому трапу смеющиеся и плачущие люди – вверх и вниз – и как два встречных потока врезались друг в друга и слились в одну беспорядочную счастливую толпу; и как Тейлор орал на подчиненных, не продумавших безопасную эвакуацию освобожденных землян. Он не знал, что через полчаса после открытого радиодоклада генерала Тейлора Мировому правительству о чудесном освобождении землян на поиски Алекса Нормана были брошены лучшие отряды журналистов, агентов спецслужб и военных. Он не знал, что Пит Милтон очень быстро нашел своих девочек и Бобби, а плачущую Кэт повел прямо к Тейлору. И не видел, как пес потихоньку смылся с поляны, чтобы притащить Алексу забытый на траве генератор, а Пит увидел свой прибор и потащил всю семью, и Кэт, и генерала Тейлора в придачу – за ним… И не видел, как вся компания появилась на другом конце поляны…

Он сидел и смотрел на своего малыша. И на душе его было так светло и спокойно, как никогда в жизни. И как только Микки проснулся, он что-то стал рассказывать ему, но что – так никогда и не смог вспомнить. Но это было неважно – что. Главное, малыш обнимал его, и глазенки его сияли, и хохотал он так звонко, что израненная голова Алекса закружилась.

Алекс стал полноценно воспринимать окружающий мир тогда, когда рыдающая Кэт рухнула на землю рядом с ним и обняла их обоих – Микки и Алекса – и радостные ее слезы ожгли его щеку. Алекс изумленно посмотрел на свою непутевую жену: она так давно его не обнимала! И – вот это он уже точно помнит! – подумал, что ни черта не понимает ни в людях, ни в женщинах, ни в жизни и вряд ли теперь когда-нибудь сумеет делать однозначные выводы о чем бы то ни было.

А вот что он уже впоследствии вспоминал не раз – самый прекрасный миг! – это как он сидит на пенечке и на коленях у него – смеющиеся Микки и Кэт, а в ногах – улыбающийся пес, а за спиной – Пит Милтон с Бобби и девочками, и на них наставлены объективы видеокамер десятков корреспондентов. И прекрасен был этот миг не съемкой, а тем, что он собрал вдруг всех в одну кучу Всех, к кому он так долго и трудно шел.

Эпилог

Драматичная история неудачного вторжения колонистов К-3 на планету Земля имела более чем достойное продолжение. Для обеих сторон.

Пленение пятитысячной высокопрофессиональной группировки молодых военспецов и угроза безвозвратной потери первоклассного транспортного космического корабля не оставили Координационному совету никаких шансов сохранить лицо в переговорах с Мировым правительством. Колонисты К-3 были вынуждены признать обвинения в космическом терроризме, допустить высадку на собственную планету военизированного отряда Галактического Союза планетарных колоний землян, а также долго объяснять, что побудило их на жестокую диверсию.

К великому облегчению колонистов, земляне не жаждали крови. Их потери в ходе диверсионных работ Пирса со товарищи исчислялись несколькими сотнями не очень серьезных травм. Именно поэтому земляне приняли решение возвратить на К-3 пленников и корабль Но этому предшествовало заключение ряда очень серьезных соглашений.

Колонистам пришлось пойти на беспрецедентный в истории К-3 шаг – установить доверительные дипломатические отношения с целой системой планет – Землей и ее колониями – и открыть свой небольшой, проблемный, но очень специфический и гордый мир огромному потоку информации и самых разнообразных чужеродных влияний. Более того, им пришлось вступить в процесс взаимообмена. Отныне все научное и культурное достояние К-3 становилось доступным любому специалисту Галактического Союза, обладающему соответствующей формой допуска.