Голограмма силы - Гетманский Игорь. Страница 6

И вот тут-то до Алекса наконец дошло!

– Так вы хотите сказать, что он разворачивает в пространстве мои мысли? – воскликнул он.

– Не мысли – образы! Поэтому-то мне и необходим оператор с вашими способностями. Если вы не сосредоточитесь, то не сможете создать даже самую плевую мизансцену. Я пробовал – у меня получается та же дикая каша, что творится и в моей голове.

Алекс продолжал восторженно осмыслять свое открытие:

– И что я представлю себе, то он и покажет?!

– Ну конечно! Представляйте себе что хотите! Вы же сценарист. Создавайте в голове сценарий и делайте свой фильм – без режиссера, без актеров, без бутафории. Без ограничений – так, как вы себе его видите, каким хотите видеть!

У Алекса закружилась голова.

– А звук, а запись?

– С записью проблем нет. Она сразу же производится компьютером, встроенным в генератор. А со звуком сложнее. Кое-какой стандартный набор в памяти имеется – вот эта синяя кнопка, видите? Там есть шум дождя, крики толпы, стрельба, гудки автомобилей, волчий вой, ну и так далее… А вот человеческую речь придется накладывать, как всегда – в звукосту-дии с участием актеров. Единственный человеческий голос, который у вас есть, – ваш. Хотите – используйте, можете сразу озвучивать своим голосом главного героя.

Алекса захватил исследовательский азарт:

– Давайте попробуем!

– Подождите. Если вы будете так волноваться, у вас ничего не получится. Успокойтесь, подумайте, что вы хотите создать. Начните с неподвижных или малоподвижных сцен. Это может быть спокойный морской пейзаж, пустыня, костер в лесу… Поняли? Успокойтесь, подготовьтесь, а потом нажимайте вот эту клавишу на боку шлема. Потом я вам дам специальный радиопульт, вы сможете управлять приборами, не вынимая руку из кармана…

Пит что-то еще говорил – Алекс уже не слушал. Он прикрыл глаза и успокоил дыхание. И расслабился, насколько это было возможно стоя.

– Пит, я могу сесть?

– Да, кресло перед вами. – Голос Пита зазвучал напряженно: он почувствовал настрой Алекса.

Алекс сел в кресло и выпрямил спину. Руки свесил с подлокотников, уронил на грудь подбородок, расслабился. Отработанная годами техника погружения возымела мгновенное действие. Мир молчания, в котором нет ни одной мысли и чувства, ни одного движения жизни, встал у него за спиной…

"Покой!" – сказал он себе заветное слово, и тут же великая тишина опустилась на него, тишина, в которой не было ничего и было все, которая поглощала все движения мира и все же не растворяла их, а несла. Несла в себе, чтобы исторгнуть в свет по мановению неведомой руки…

Слишком глубоко, пришла в голову тихая-тихая мысль. Алекс увидел ее на идеально гладкой, не волнуемой ничем поверхности восприятия и согласился и раскрылся навстречу. Мысль осторожно привнесла в мозг небольшое колебание, волнение, ментальную зыбь, и… Алекс получил возможность творить. Строить свой мир в мире иллюзий, в мире образов, которые там были так же реальны, как здесь была реальна улыбка Микки.

Улыбка Микки… Два года назад они все вместе – Кэт, Микки и он – поехали к морю. Микки к тому времени не только научился уверенно ходить, но и к тому же уже и бегал как угорелый. Правда, ножки его еще часто подгибались и он падал, но там, у моря, были дюны, на пляже – белый рыхлый песок, падать было небольно…

Он полюбил забираться на одну пологую дюну с троицей невысоких сосен на вершине.

Говорил он еще тогда плохо и, когда добирался до самого верха, только восторженно гукал и призывно кричал "па-па!". И Алекс вставал с пляжной лежанки и подходил к подножию дюны. Микки начинал подготовительно визжать, а Алекс кричал в ответ: "Давай!" И его мальчик кубарем скатывался вниз, мчался на всех своих младенческих парах и в конце концов зарывался ногами в песок и падал к ногам папы, и они вместе хохотали, отряхивая его мордочку от прилипших песчинок… Вот так и запала у него в сердце та картина – кукольное смеющееся личико его малыша, синее море, белые жаркие дюны и три сосны над головой Микки…

– Прекрасно!… – услышал он восторженный шепот Пита. – Поразительно! Вы гений, Алекс!

Он открыл глаза и… ничего не увидел.

– Я же забыл включить шлем! – пробормотал он.

– Я включил его, не волнуйтесь, вы просто не заметили.

– Но почему же тогда нет картины?

– Перед тем как вы очнулись, я убрал ее. – Пит показал миниатюрный радиопульт на своей ладони. – Дело в том, что, когда вы в рассредоточенном состоянии, смотреть не на что, воспроизводится всякая ерунда, вам самому было бы неприятно. Потом попробуете, когда будете один. А картина была, да еще какая! Включите воспроизведение записи, вон та клавиша на генераторе!

Алекс щелкнул клавишей и встал, замерев в напряженной позе. Перед ним была все та же сцена, экран дисплея и окно…

– Не волнуйтесь так, Алекс. Нужно несколько секунд, чтобы… – Пит не договорил, потому что яркое солнце ударило людям в глаза; там, где была стена, развернулась бесконечная синяя гладь; небольшие волны с белыми барашками на гребнях бесшумно накатывали на песчаный берег, а рядом с Алексом, прямо перед ним стоял маленький голый мальчик, смотрел ему в лицо и самозабвенно хохотал, выпячивая выпуклый животик и подгибая коленки. Картина была совершенно беззвучной, но, когда малыш сделал шаг и шутливо повалился на Алекса, тот рухнул на колени и выставил раскрытые ладони. Это был Микки, и он падал: разве мог Алекс стоять и рассуждать, реальность это или нет! Картина неожиданно пропала, а Алекс так и остался сидеть перед сценой с нелепо выставленными перед собой руками.

Пит тихо и довольно смеялся у него за спиной, а Алекс не торопился вставать с колен. Увиденное не удивило – оно его поразило… В этом нужно было разобраться. Прямо сейчас, немедленно, пока было живо еще ощущение.

Он ожидал увидеть просто голографическую картину и был к этому готов: все-таки не в первый раз, да и Пит подготовил его своими объяснениями… Но он не думал, что будет чувствовать! Это твое сердце, Алекс, сказал ему трезвый спокойный голос, это всего лишь сердце. Ты увидел мальчика и вспомнил, как это было с тобой тогда, у моря. У тебя все было хорошо, с Кэтти вы еще – или уже? – не лаялись, твой сценарий приняли в работу, впереди были две недели с Микки, и, когда ты обнимал его, все сливалось для тебя в одну песню. Вспомни. А сейчас ты пережил это заново…

Да, мысленно воскликнул Алекс, но это не походило на воспоминания, это… была волна! Это была эмоциональная волна, которая накатила из картины, как только я ступил на песок… Как только я ступил на песок… Как только я пересек границу голографической развертки… Он медленно поднялся с колен и стянул с головы шлем.

– Что с вами, Алекс? Вам плохо? – Пит, обеспокоенный его отсутствующим видом, подошел вплотную. Алекс, не глядя на Пита, успокаивающе положил руку ему на плечо:

– Нет-нет, все нормально. Мне просто надо кое-что понять… – Он повернулся к Питу спиной, снял с груди генератор и прошел к столу с недопитым кофе. Потом обернулся. – Скажите, Пит… А вы были вне картины?

– Конечно! Вы же развернули ее перед собой, хотя могли бы все представить так, что мы оказались бы в центре образа. Но это дело вашей техники, еще научитесь!

– И вы ничего не почувствовали во время воспроизведения?

– Не-ет… – Пит удивился.

Он не почувствовал, потому что был за границей голограммы! А Алекс пережил сильнейшее эмоциональное воздействие, как только упал коленями на песок, вошел в нее! Он внимательно посмотрел на беспечное лицо Пита. "Что же ты создал на самом деле, милый друг? Но сейчас я не буду тебе ничего рассказывать, мне надо проверить все самому".

– Я так и думал. Значит, мне показалось. – Голос Алекса зазвучал тверже: он принял решение и успокоился. – Что ж, Пит, я поздравляю вас, это действительно уникальная технология. Вы знаете, что большую часть дня я свободен, и отныне, если вы пожелаете, я полностью в вашем распоряжении. – Алекс помолчал и добавил: – Конечно, я не имею возможности работать с вами за будущие гонорары… Сами понимаете, кризис…