Звёздный наследник - Гетманский Игорь. Страница 45

Ты сделаешь несколько шагов по тропинке и неожиданно найдешь себя на краю поля около реки, в километре правее своего прежнего местоположения. Ты кинешься вперед и через пять минут спотыкливого бега по прямой увидишь, что прибежал точно на то место, откуда стартовал… Ну и так далее.

Выйти из “Ловушки” ты уже не сможешь, ибо конфигурация подпространства такова, что ни одна траектория пути не выведет тебя к исходной точке – точке входа в ”Ловушку”. Если же программа развертки создана так, что подпространство имеет “ямы” и “двери”, ведущие в иные регионы Вселенной, то ты можешь вылететь в открытый Космос где-нибудь вблизи Полярной звезды или выпасть в небо над Центральным мегаполисом… Вариантов масса, и все они – легко и просто задаются оператором.

Ты осознаешь, как гениален был Дэниел Кристофер Рочерс?

Об “Окне” я расскажу тебе позже…

Предела глубине и охвату своих замыслов Рочерс не видел. И, наверно, он был прав: он сделал бы еще много открытий. Ведь для того, чтобы создать, изучить и освоить “Зеркало” и все остальное, нам хватило всего пятнадцати лет. Пятнадцати из шестнадцати, что мы провели вместе. Но потом…

Потом два мощнейших фактора вторглись в нашу нелегкую и азартную жизнь. Они опрокинули все наши планы. И привели к тому, что мне пришлось покинуть твоего отца.

Два фактора, две причины, две беды.

Несчастье в эксперименте с “коридором зеркал” и инциндент при открытии планеты с морем протоплазмы”.

Уокер долго молчал, опустив голову. Потом, казалось, через силу – продолжил:

“Сначала о “коридоре зеркал”. Потому что именно это – во всяком случае, я так считаю – вызвало к жизни вторую беду.

Ты, верно, не раз наблюдал общеизвестный феномен: если одно зеркало поставить напротив другого, то в любом из них образуется бесконечный коридор отражений. Создав “Ланцелотта”, Рочерс не мог пройти мимо возможности построить коридор отражений своих “зеркал”. Ведь это интересно, правда, Дэн?

Смотри, если смонтировать второй генератор и развернуть два “зеркала” напротив друг друга, – даже необязательно напротив, важен сам факт наличия второго “зеркала” – то в каждой из образовавшихся вселенных будет стоять “зеркало”, открывающее вход во вселенную, в которой стоит “зеркало”, которое является ходом в… Ну и так до бесконечности.

Одним включением двух генераторов создать мириады, бесконечное множество идентичных миров!

Интересно? Нет! Это страшно! Потому что с бесконечностью не шутят, ибо она – одна. А все остальное, как говорится, от лукавого. И Рочерс это прекрасно понимал. Последствия одновременного включения двух его “зеркал” и создания бесконечного количества бесконечностей были непредсказуемы.

Он не решался на этот опыт много лет. Но часто мысленно возвращался к нему. Советовался со мной, мы спорили. Он доказывал безопасность эксперимента, я ее отрицал. Потом через какое-то время мы почему-то менялись ролями. И так без конца. А однажды утром вышли вдвоем из своего жилья-ангара и отправились в подземный город. Но не в сектор Z, где обычно работали и где стоял звездолет с “Ланцелоттом”, а в лабораторию-мастерскую.

И за сутки смонтировали второй генератор.

А на следующий день произвели одновременное включение. “Ланцелотт” и “Ланцелотт-1” развернули “зеркала” до неба по противоположные стороны нашей поляны…”

Уокер остановился, чтобы прикурить потухшую сигару, и я заметил, как дрожали пальцы его руки, когда он потянулся за зажигалкой.

“Ты скажешь, что мы рисковали. И не только своими жизнями – жизнью Вселенной… Наверно, ты будешь прав. Но… Я верил в гениальность Рочерса. Если он все-таки пошел на эксперимент после стольких лет раздумий и колебаний, то его интуиция знала, на что толкает твоего отца. Во всяком случае, насчет судьбы мироздания он не беспокоился. Он как-то сказал мне:

– Создатель слишком умен для того, чтобы вложить в руки двух идиотов оружие, способное разнести его детище на куски. Самое худшее, что нас ожидает, это отеческий урок: ”Спички детям не игрушка!” А вот насколько урок будет жесток, я не знаю.

Он был прав. И насчет осторожности Создателя, и насчет урока…

Два огромных “зеркала” встали напротив друг друга и “отразили” каждое в самое себя – противоположное, а в нем – опять самое себя, и в нем – коридор “зеркал”, коридор вселенных, которому не было конца. Вселенных, не имеющих края.

А потом произошла катастрофа. Она длилась секунду-две, не более, но нам с Рочерсом хватило, Дэн. Хватило на всю оставшуюся жизнь.

Я вдруг почувствовал, как сквозь меня несется неслышный и невидимый, но чудовищный в своей разрушительной силе поток. Это был даже не поток – шквал. Шквал чего? – спросишь ты. Я не отвечу. Не знаю. Он не был ни ветром, ни водой, ни энергией. Нечто нематериальное, ни на что не похожее, мистическое и страшное, пронзало мое тело и уносило в никуда мои мысли, чувства, годы.

Меня. Мою жизнь.

Больно не было. Я испытывал только невыносимое напряжение, которое не давало мне дышать. Поток не имел вектора направленности. Он несся одновременно в обе стороны: из одного коридора отражений в другой. При этом вокруг ничего не изменилось, все осталось тем же – и лес, и поляна, и “зеркала”…

А я стоял и разевал рот, как рыба, выкинутая на берег. Я скосил глаза – единственное движение, которое я мог сделать, находясь под воздействием потока! – на Рочерса и увидел, что он тоже стоит ни жив ни мертв. Не шевелясь. И еще я увидел, как на его голове встали дыбом седые волосы. Я отвел взгляд. Седые. Ты помнишь волосы отца, Дэн? Черные, как смоль. И через пятнадцать лет после вашей разлуки они были черные, как смоль. А за те две страшные секунды стали седыми…

И вдруг раздался взрыв. “Ланцелотт-1” взорвался. Тело Рочерса, который стоял рядом с ним, было отброшено на несколько метров в сторону. А потом то же самое произошло и со мной. “Ланцелотт”, который опекал я, взлетел на воздух, и меня отшвырнуло в противоположную от Дэниела сторону. Я потерял сознание.

Очухались мы довольно быстро и почти одновременно. Взрыв не нанес мне никаких травм, если не считать нескольких ушибов и несерьезных ожогов. Я с трудом сел на земле. Невредимый Рочерс медленно поднимался на ноги в десяти метрах от меня.

“Зеркала” исчезли. Оба генератора представляли из себя кучи дымящегося металла. Твой отец подошел, остановился напротив и внимательно вгляделся в меня. Его седые волосы развевались на ветру. Лицо, постаревшее лет на двадцать, – изборожденное морщинами, потемневшее, с запавшими глазами – ничего не выражало.

Я молчал.

Он нагнулся и провел рукой по моим волосам:

– Ты поседел, Джеймс…

Голос его резанул слух незнакомым, старчески-скрипучим тембром.

Я не вскочил и не рванул в жилблок за зеркалом. Мне достаточно было того, что я видел, глядя на твоего отца.

– Я что-то ослаб, – сказал он и тяжело сел рядом со мной на землю. Потом выдернул из своей прически несколько седых волосков и долго молчал, держа их перед глазами. – Старость – не радость, – молвил он наконец и с грустной спокойной улыбкой заглянул мне в лицо. – С тобой все в порядке?

Я не ответил и отвернулся от него. Он немного помешкал, а потом положил мне руку на плечо.

– Что это было, Дэн? – тихо спросил я.

– Временной ветер, Джеймс, – так же тихо ответил он. – Временной ветер. Он стирал вселенные, которые мы наплодили. Отправлял их в Лету. И чуть не отправил нас к праотцам… Если бы генераторы не взорвались, мы бы через секунду превратились в скелетированные трупы, а потом рассыпались бы пеплом.

– Почему взорвались генераторы?

– Они состарились. Так же, как и мы. В каждом из них усох от времени какой-то один и тот же блочок, скорее всего, в схеме питания. И замкнул накоротко электроцепь. Это вызвало взрывы… – Он обнял меня за плечи и ободряюще покачал из стороны в сторону. – Нам повезло, Джеймс. Эти взрывы прервали опыт почти сразу, не дали нас убить. Я думаю, поток был нарастающим. Создатель собирался в считанные секунды провести лишние вселенные через все витки эволюции. Ведь миры, завершившие эволюцию, насколько мы знаем, свертываются в точки… Так он стирал наш “коридор зеркал”…