Кузнец Рун. Отголоски прошлого (СИ) - Федяшин Роман. Страница 5

Магистр Нотель, был нетерпелив, вспыльчив и груб, а порою даже жесток. Он часто осыпал учеников бранью и не гнушался рукоприкладства. Вся группа сразу же люто возненавидела его за дурной характер. Но тому, похоже, было плевать на это обстоятельство, перечить ему никто не осмелился, даже потомственные дворяне. Теория магии, которую он им преподавал, учитывая его методику обучения, изматывала и заставляла буквально биться в истерике его студентов. Но всё же нужно отдать ему должное, программу все усвоили на зубок. Если бы, Эзру разбудили среди ночи, и спросили, чем отличается хессанский колдун от шамана степняков, или как быстро восстановить магическую энергию не прибегая к эликсирам, он без запинки ответил бы, что колдун черпает силу из нижнего плана, используя в качестве её проводника прислужника-беса, предоставленного при заключении контракта с демоном. Шаман же использует внешние, природные источники силы. Такие как растения, земля и ветер, пользуясь при этом тотемными жезлами, по сути, являющимися некими аналогами артефактов, как проводниками силы. А истощенные магические силы быстро можно восстановить при помощи медитации, зелий или особого артефакта-накопителя. Гриф буквально вбивал им в головы каждый урок, выжигал огненными буквами нужные знания в их памяти. Это было неприятно и тяжело, но им оставалось только терпеть. Учитывая же манеры преподавателя, а точнее их отсутствие, студентам давалось это с трудом. Особенно страдали отпрыски аристократов, которые совсем не привыкли к такому обращению. Поначалу на этой почве даже возникло несколько конфликтов, впрочем прекратившихся сразу после того как магистр Нотель, в воспитательных целях подвесил вверх тормашками, за ногу, прямо в воздухе на несколько минут, пререкавшегося с ним Бэфра Крилона. Вот в таком ключе и прошли полтора месяца обучения учеников группы номер четыре.

Глава 2

Глава вторая.

Пятью годами ранее.

Кхазу всегда нравилось предаваться размышлениям в одиночестве, давая мыслям течь медленно, подобно потокам лавы, что неспешно текли по дну ущелья. Он любил сидеть на его краю, свесив лапы и обхватив хвостом базальтовую глыбу, похожую на клык. С самого детства он привык забираться на эту скалу и проводить тут, где его никто не беспокоил большую часть свободного времени. Ему нравилось чувствовать теплый камень, голой кожей хвоста и… так было безопасней. Младший братец уже несколько раз, совсем не шутки ради подкравшись со спины, пытался спихнуть его вниз. Вообще с семьей у Кхаза отношения были довольно напряженными. С тех пор как он подрос, отец только что не плевался при звуках его имени, а мать и брат и вовсе всё при любом удобном случае пытались от него избавиться. Впервые увидев светлую серебристую шерсть новорожденного, мать хотела сразу бросить его лаву, но отец не позволил. Первенец как-никак. Теперь, похоже, сожалел о своем решении. Лишь обладание приличным магическим талантом и то, что Кхаз ловкостью и умом на порядок превосходил всех своих сверстников,заставляло его отца мириться со своим позором. Бес-альбинос, среди имевших бурый или темно-серый окрас сородичей, был бельмом на глазу у всего племени. К тому же его мягкий характер создавал вокруг него социальную пустоту, а неиссякаемое любопытство часто доставляло различного рода неприятности. Как сказал однажды наставник Хтум «Бес должен быть злобным и коварным. Иначе ему не выжить, в том числе и в других планах. А этот… Мечтатель…» и злобно сплюнул при этом на пол. Шорох мелких камней за спиной заставил Кхаза напрячься и сильнее обхватить глыбу, для надежности впившись в неё когтями на левой лапе.

– Эй, братец – раздался над ухом писклявый голос Рхаза – тебя отец зовет. Кхаз повернул к нему голову, мигнул своими ненормальными для беса голубого цвета глазами с вертикальными зрачками и не отрывая когтей от камня спросил:

– Зачем?

– Сам спроси – раздраженно дернул хвостом Рхаз – и он велел поторопиться.

Отца злить не стоило. Может и трёпку задать. Кхаз стал подниматься. При этом ему пришлось опустить обе лапы на скалу, но все же из предосторожности продолжал обвивать хвостом глыбу. Чувство опасности заставило его резко броситься на спину, еще до того как его чуткий слух уловил тихий смешок за спиной. Решение было весьма своевременным. Упав на камни, секундой позже он наблюдал, как над ним в прыжке распростерлось тело его брата. Очевидно он, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, решил вновь попытаться столкнуть его в разлом. Но не рассчитал, что Кхаз давно раскусил все его примитивные уловки и был начеку. За что сейчас жестоко расплачивался. Упавший на спину альбинос, несколько мгновений наблюдал, как меняется выражение его мордочки. Злорадство сменяется досадой, а затем пониманием последствий промаха. Немой крик, вылезшие из орбит желтые глаза, в которых отразились текущие внизу потоки лавы. Животный ужас. Обреченность. Несмотря на то, что они были созданиями огня, купание в расплавленной магме для беса смертельно опасно. Их шкура способна выдержать лишь несколько секунд в жерле вулкана, прежде чем тело обратится в обугленную головешку. Это демоны могут часами плавать в огненной реке, а дикие инферналы и вовсе в ней рождаются. Поэтому в последний момент, мысленно тяжело вздохнув и обозвав себя глупцом, Кхаз схватил братца за хвост правой лапой, а когтями левой выпрямляясь, изо всех сил вцепился в базальтовый клык. Хотя Рхаз, весил меньше старшего брата, рывок был таков, что оба все равно слетели в пропасть. Альбинос, сжав челюсти от боли сдираемой о шершавый камень шкуры своего хвоста и оставляя на базальте глубокие царапины от когтей, все же смог удержать коварного родича. Продолжая цепляться за спасительный камень при помощи хвоста и одной лапы, раскачал, а потом закинул верещащего братца обратно на скалу. И только после этого он позволил себе впиться в спасительный выступ всеми двадцатью когтями. Перебраться на макушку камня, дело пары секунд. Легко спрыгнув с него, Кхаз скосил глаза на трясущегося родственника и занялся своим хвостом. Состояние последнего было весьма плачевным. Шкура на нем буквально висела клочьями, пострадала даже кисточка на его конце. Теперь она выглядела ощипанной и грязной от пропитавшей её крови густо присыпанной базальтовой пылью. Густые темные капли из многочисленных ран и порезов обильно орошали камни. Осторожно прикладывая куски шкуры на место, альбинос стал поочередно применять к ним заклинание «Прижигания». Плоть при этом противно шипела и дымилась, но затягивалась на глазах, оставляя после себя едва заметные белесые ниточки шрамов. Способ широко известный всем созданиям огня, эффективный, но несмотря на естественное сопротивление к родной стихии, крайне болезненный. Поэтому Кхаз, вторя прижигаемой плоти, каждый раз шипел сквозь сжатые зубы. Наконец закончив мучительный ритуал, он вновь бросил строгий взгляд на брата и предостерегающе клацнул челюстями. Рхаз, испуганно вздрогнул и заскулив, стал торопливо отползать от старшего брата, опустив при этом свои острые уши и поджав хвост. Гордо вскинув голову, Кхаз двинулся вниз по скале, у подножия которой располагалось их поселение. Он спиной ощущал полный ненависти и презрения взгляд брата. Ни один из его сородичей и пальцем бы не пошевелил для спасения другого.

– Ты звал меня отец? – с порога спросил альбинос и удивленно уставился на присутствующих в их лачуге наставника Хтума и жреца поселения Гаргала. Отец не ответил ему. Вместо него к нему шагнул жрец и, положив лапу ему на плечо, повелительным тоном сказал:

– Ступай за мной Кхаз.

Медленно кивнув, он посмотрел на отца. Тот отвел взгляд. Все еще не понимая, что происходит, Кхаз двинулся за Гаргалом и тут же наткнулся за злую улыбку матери стоявшей у выхода. Мрачное торжество в её взгляде, заставило его сбиться с шага. Шедший следом Хтум, несильно, но настойчиво подтолкнул его в спину. Уже выйдя их лачуги, альбинос вжал голову в плечи от звука злорадного смеха своей родительницы. С всё возрастающим беспокойством, Кхаз следовал за жрецом, в сторону капища. Сзади тяжело переваливаясь с лапы на лапу и громко сопя, неотрывно ковылял старый Хтум. Поднявшись на холм, на котором собственно и располагалось капище племени, первое, что бросилось в глаза Кхазу, была огромная свежая пентаграмма призыва. От жертвенного алтаря, поднимался густой черный дым, мешая разглядеть то, что лежало на нем.