Пари (ЛП) - Хокинс Дж. Д.. Страница 18

Брандо прижимает меня и гладит по спине, пока я пытаюсь унять дрожь и всхлипывания, чтобы продолжить свой рассказ дальше:

- У моей мамы все еще был его адрес, которым он пользовался только для личных писем. Я знала, что он проверял их сам, а не секретарь. И я стала присылать ему письма, фотографии, свои кассеты с собственными песнями. Честно говоря, я не знала, на что я рассчитывала. Возможно на то, что он впустит меня обратно в свою жизнь. Увидит, что во мне течет его кровь, кровь музыканта и поймет, что ошибался. - Я качаю головой, осознавая собственную подростковую глупость. - Да. Я почему-то решила, что он поймет, что совершил ошибку. Может он так поступил из-за наркотиков, своего образа жизни, или он испугался за свою карьеру. Я писала ему письма пять лет подряд. Пять долбанных лет! Сотни писем с подробным описанием всей своей жизни. Свои глубочайшие мысли, надежды и мечты. И одну самую главную мечту и надежду - чтобы у меня был гребаный отец!

Я не могу взять себя в руки. Раны слишком глубокие. Боль и горе заполнили все мои вены. Брандо с силой прижимает меня к себе, будто хочет вытолкнуть всю боль из меня.

- Хейли, - шепчет он мне, пока я плачу на его груди, - мне жаль.

Я пытаюсь собраться, вдыхая прохладный ночной воздух.

- Может, - произносит Брандо, вытирая мои слезы, - он не получал твои письма? Или может у него поменялся адрес? Или они отсеивались как письма фанатов?

- Все что ему требовалось сделать - это посмотреть на письмо, понимаешь? - кричу я так громко и со злостью, будто передо мной был отец, а не Брандо. - Все, что он должен был сделать – это посмотреть! Мы не были на чертовом Марсе; мы были в шести часах езды, в Санта-Крузе! Ничего за двадцать четыре гребаных года! Ни одного долбаного слова! Он просто струсил, у него не хватило духа исправить свои ошибки. Он должен был знать. Как можно за двадцать четыре года ни разу не захотеть посмотреть на свою дочь? И вот сегодня…он просто смотрел сквозь меня, словно я кто-то другой, но я-то знала. Я знала, что он врет сам себе.

Брандо молчал, но его взгляд был полон сочувствия. Он смотрел так, будто хотел избавить меня от этой боли, он хотел как-то помочь, но не знал как. Он подошел к столику и взял две банки пива, открыл и дал одну мне. Я залпом выпиваю почти половину в надежде, что холодный горький алкоголь поможет мне очиститься от неприятного вкуса после этих воспоминаний.

- Спасибо, - говорю я, вытирая последние слезы об край пледа.

Брандо кивает, облокотившись об перила балкона, крутит банку в руках, собирая свои мысли.

- Знаешь, я не могу посоветовать тебе как себя чувствовать, что думать. Я не могу тебе сказать, что надо сделать, чтобы перестало болеть. Но я знаю одно, что эта вся дрянь, которая вызывает в тебе столько боли и страданий, делает тебя сильнее, жестче.

Я опираюсь на перила, держа пиво над пустой улицей и наблюдая за скользящими тенями.

- Прости, - говорю я, - я никому об этом не рассказывала раньше.

- Все хорошо, - тихо отвечает Брандо.

- Давай поговорим о чем-нибудь другом. Пожалуйста. Я больше не хочу об этом думать.

- Ладно, давай, - говорит он, наклоняясь ко мне.

Я смотрю на него, пытаясь поймать его взгляд.

- Расскажи мне о себе.

- О себе?

- Да. Свою историю. Мы столько времени вместе, а я до сих пор не знаю откуда ты, - я издаю сдавленный смешок, - Или ты возник из воздуха, такой весь обаятельный и невероятно красивый “Брандо Нэш”?

- Думаешь?

Я рассмеялась:

- Звучит странно, но я бы поверила.

- На самом деле, - вздохнул Брандо, - все немного хуже.

- О?

Он смотрит вдаль, будто хочет увидеть свое прошлое, до сих пор происходящее за огнями этого города.

- Я не знаю, где я родился, и кто мои родители. Меня бросили, когда мне было два года.

- Господи, - я совершенно не ожидала услышать что-то подобное. Я поворачиваю к себе Брандо, чтобы взглянуть на его лицо. - А ты пробовал что-то разузнать?

- У меня не было на это времени. Первые десять лет своей жизни я практически не помню. То один дом, то другой, друзья, которых я терял при каждом переезде, приемные родители, от которых, в конце концов, я сам отказался. Я всегда везде был новичком, незнакомцем. И надо мной сильно издевались. Довольно быстро я научился просто молчать и проживать день за днем.

Я с вниманием смотрю на Брандо. Он смотрит в никуда с каменным выражением лица, и говорит так, словно рассказывает не историю своей жизни, а просто читает учебник по истории.

- У меня ничего не было. Совершенно ничего. Даже одежда была “позаимствована” у других детей. Кроме музыки. Она была бесплатна. Нельзя забрать радиоволны, - он берет пиво и делает глубокий глоток.

- Это да, - говорю я и вижу, как Брандо начинает оживать, говоря о музыке, - нельзя.

Он пожимает плечами и продолжает:

- Я начал искать места, где можно услышать музыку. Пробирался в клубы, прятался в барах. Иногда просто останавливался у какого-нибудь дома, если оттуда доносилась громкая музыка.

Брандо смеется над своими воспоминаниями.

- А потом что-то щелкнуло. И я понял, что эти песни не просто пришли к нам с какой-то другой планеты, их можно создавать. Детский рэп на улицах города, парни с дредами в метро, выстукивающие по своим барабанам. Это было так экспрессивно, трогательно, мощно. И это помогло мне почувствовать в себе силу.

Брандо смотрит на меня немного смущенно.

- Я полюбил музыку, но я понимал, что сам я не смогу ее создавать. Здесь я не силен. Зато я могу уболтать кого угодно, могу находить нужные связи - это моя стихия. Я могу разглядеть талант. Превратить мечты в реальность. В этом я действительно хорош. Я посетил несколько показательных шоу, искал в интернете, затем основал небольшой лейбл, собрал несколько местных групп. Затем уговорил дать мне немного студийного времени, свел вместе нужных людей. Это было здорово. Подпольно, несерьезно, но здорово.

Брандо молчит и смотрит куда-то вдаль.

- Затем я встретил Лекси и почувствовал, что может получится что-то грандиозное. Она писала песни, напевала их на дешевую кассету. Ее голос был….потрясающий. Тогда она работала в одном из кафе фаст-фуда, а музыкой занималась для удовольствия. Но я убедил ее, что можно сделать нечто большее. Я бросил все свои силы на это. Раздал задания парням из лейбла, забыл обо всем, кроме Лекси. С тех пор я все делал только для нее.

- Ты любил ее? - осторожно спросила я.

Брандо кивнул.

- А как иначе? Она была невероятна. Мы переехали в какую-то дерьмовую квартирку в Бронксе. Я выкладывался весь: записывал ее, раздавал демки всем, кто бы мог заинтересоваться. Но я оказался слишком ревнивым собственником, постоянно контролирующим ситуацию. А Лекси любила повеселиться. Мы с ней постоянно обо всем спорили: из-за денег, музыки, из-за нас. Но и понимали, что нужны друг другу.

Потом мы перебрались в Лос-Анджелес. Я никого там не знал, но умел быстро заводить друзей, что помогало мне двигаться в правильном направлении. Все стало сходиться. У меня появились песни, связи. Я получил работу в Маджестик Рекордс. Все выровнялось.

Брандо улыбается, но его улыбка получилась жуткая, так как он пытался скрыть нахлынувшие эмоции.

- И вот, когда мы практически подошли к своей мечте, уже была забронирована лучшая студия, и нас ждала лучшая песня - Лекси ушла.

Он поворачивается ко мне и смотрит, как будто ждет от меня ответа, будто я в состоянии объяснить ее поступок. Я медленно качаю головой, сочувствуя ему.

- Зачем? Почему?

- Я задаю этот вопрос себе каждый день вот уже три года подряд, - говорит он. - Быть может, я слишком сосредоточился на ее карьере, и забыл про нее. Может я когда-то причинил ей боль, и она возненавидела меня. Может, ей не нужно было всего этого. Она исчезла на неделю. Потом я узнал, что она подписала контракт с Дэвисом. Он пообещал ей, что она станет мега-звездой. Она даже изменила мне, просто для того, чтобы сделать мне больнее. С каким-то симпатичным парнем из лейбла Дэвиса, который ей никогда не нравился.