Пари (ЛП) - Хокинс Дж. Д.. Страница 25

- Хейли! Ты в порядке? Что случилось?

Я смотрю в его глаза - они такие надежные, а его голос - такой успокаивающий. Я почти бы поверила, что он заботиться обо мне.

- Реклама заканчивается через шестьдесят секунд, - умоляюще говорит курьер слева от меня, - идемте!

- Ты в порядке? - снова спрашивает Брандо, такой высокий и сильный, такой лжец и мошенник.

- Все это ради пари? - бормочу я сквозь надрывающееся горло. - Вот кем я была. Твоей игрушкой.

Глаза Брандо расширяются, как только он осознает, что я все знаю.

- Что? Ты… Хейли, постой. Это не так - то есть, пари было, но все изменилось. Пожалуйста, Хейли, не надо…

Я прикрыла глаза, пытаясь унять боль и гнев внутри меня.

- Я просто способ вернуть Лекси.

- Хейли, нет…

- Пришло время выходить на сцену. Хейли, давайте вы поговорите позже.

Брандо кивает участникам группы, чтобы нас оставили. Они уходят, оставляя нас одних и это последнее, что я сейчас хочу, Брандо последний человек, с кем бы я хотела сейчас быть.

- Когда еще ты лгал? - огрызаюсь я сквозь зубы. - Рассказывая про свое детство? Или как ты всего добился?

- Нет, я не лгал. Это все правда. Пожалуйста, Хейли, ты же знаешь. Ты должна чувствовать, что это все прав…

Я ударяю его. Сильно и жестко. Во мне накипело такое давление, что нет сил больше сдерживать. Он подносит руку к щеке и смотрит на меня с таким сожалением. Еще одна ложь.

- Ты был прав только в одном, - говорю я, поднимая голову и расправляя плечи. - Я расту. И только что я переросла тебя.

Я толкаю его, беру гитару с дивана и иду на сцену. Полна решимости, полна бравады, полна боли и ярости, и доверяющая только себе, с этого момента.

Брандо

Никто не говорил мне, что девушки бьют сильнее всех, а это именно так. Хороший удар от парня вырубит тебя, оставит неприятный синяк, черный глаз, но ты проснешься и исцелишься. Девушка пощечиной, которую вы едва почувствуете, расколет ваше сердце навсегда, вырвет клочки из вашей груди и сделает вас ходячими зомби. Лекси была первой, кто научил меня этому.

Черт. Все это так знакомо.

Начинается шоу. Сначала ведущий, потом аплодисменты, потом музыка. Все приглушено сквозь стены гримерки, но все равно игнорировать не получается. Музыка Хейли громче, тяжелее, более возбуждающая, чем я слышал ранее.

В трансе я покидаю гримерку, медленно прохожу через кулисы, и музыка становится все более четче и громче. Я вспоминаю, как входил в студию, и видел Хейли в ее поворотный момент, когда она раскрывала душу и пела сердцем. Помню осознание того, что она единственная, кто может спасти меня. Теперь я поворачиваю за угол, чтобы увидеть ее с боковой стороны. И на этот раз, все иначе. Она все еще единственная для меня, но уже не сможет спасти.

Я чувствую, как чья-то рука мягко прикасается ко мне. Это Роулэнд.

- Ты был прав, Брандо. Она будет знаменитой.

Я пытаюсь что-то сказать, но все, что я могу сделать, это выпустить короткий, резкий вздох.

- Забудь о нашем маленьком разногласии, - говорит он, - я должен был поверить тебе. Сегодня ты сотворил чудо для Маджестик Рекордс.

Я смотрю на него.

- О чем ты вообще говоришь?

Роулэнд смотрит на меня с изумлением и опекой - или пытается таким быть.

- Лекси вернулась в родное лоно. И теперь есть еще одна суперзвезда, чтобы присоединиться к нам. Ты только что привел к нам две самых лучших певицы, которые будут лучшими за последние годы существования лейбла. Думаю, это заслуживает, по крайней мере, небольшой компенсации от моего имени. Об увольнении забудь - я дам тебе собственный лейбл, под нашим прикрытием, конечно, и полную свободу самому подписывать, забирать наличные и распоряжаться финансами. Ну как, звучит?

- Хейли не будет в Маджестик. И скорее всего не будет даже моей.

Слова убивают, когда я их произношу. Я смотрю на нее на сцене, поющей с такой страстью, что заражает этим весь зал. Она самая талантливая из тех, кого я знаю, и это наполняет меня гордостью.

- Нет? - говорит Роулэнд, и я оглядываюсь на него. На этот раз изумление безошибочно читается на его лице.

- Она ничего не подписала, - говорю я, и от этого Роулэнд начинает улыбаться все шире и шире. - Ее согласие было устным. Никаких бумаг.

Он смотрит на Хейли, которая как раз берет красивые ноты, и на зрителей, которые двигаются в ритм с ней.

- А кто оплачивал ее студийное время? - спрашивает Роулэнд самодовольно. - Кто оплачивал ее музыкантов, кто платил Джошу за то, что он продюсировал ее песни? Ты всегда использовал лейбл Маджестик, даже для того, чтобы загружать ее синглы в интернет. Я имею полное отношение ко всему, что связано с Хейли. Мои адвокаты сделают для этого все.

Я смотрю на него с недоверием, я не могу поверить в то, что слышу.

Он смеется и хлопает меня по плечу.

- Подписывать контракты - это главная часть, Брандо. Связывать их, заставляя зависеть от нас, работать в нашей структуре - вот что делает лейбл. У Хейли есть право остаться независимой, но ей придется вернуть каждый цент, который я потратил на нее, ей предстоят долгие юридические битвы, пока я не почувствую, что все стало справедливым. Конечно, в период судебных разбирательств ей будет запрещено заниматься музыкой, а они, как правило, затягиваются и становятся ужасно утомительными.

Хейли заканчивает, и зал взрывается, сходит с ума. А я стою будто из бетона, не в силах пошевельнуться, в то время как Роулэнд с энтузиазмом аплодирует вместе с толпой. Хейли уходит со сцены, продолжая махать своим зрителям.

- Это будет чертовски круто, - говорит Роулэнд, склонившись ко мне слишком близко, - управлять сразу двумя невероятными певицами. Но я знаю, ты будешь гордиться мной.

Он хлопает меня по плечу и уходит. Я опускаю голову и не дышу.

Четыре минуты. Ровно столько, сколько длиться песня Хейли. Четыре минуты, чтобы навсегда забыть Лекси. Четыре минуты, которые заставили меня увидеть Хейли особенной. Четыре минуты, которые связали нас.

Четыре минуты, за которые я потерял все.

Брандо

- Ты сам во всем виноват, - говорю я человеку с голым торсом, небритому и с грязными непричесанными волосами, смотрящему на меня с болью в глазах.

- Пытался заполучить все и в итоге остался ни с чем.

Я поднимаю бокал с виски и он тоже.

- За полного мудака!

Я выпиваю стакан, и смотрю на этого жалкого засранца. Он симпатичен, но ему не мешало бы побриться и принять душ. Точеная челюсть, темные глаза, и такое выражение лица, будто на его глазах усыпляют его любимого питомца. В глазах пустота и единственная вещь, которую он сейчас хочет - это заползти обратно в кровать, а губы выглядят так, будто никогда больше не смогут сказать ничего хорошего. Сердце разбивается, глядя на него.

- Черт. Ты выглядишь так же плохо, как я себя чувствую, - рычу я, отходя от зеркала с мрачной улыбкой.

Я кладу стакан на барную стойку, собираясь наполнить его вновь - кого я обманываю? Я перерос стаканы. Беру бутылку и, пересекая грязную комнату, наступая на грязную одежду и всяческий мусор, пробираюсь к полке с пластинками. Здесь будто взорвалась бомба, которая была начинена мужским бельем, пивными бутылками и пустыми коробками из-под пиццы.

- Настало время для тяжелой артиллерии, - бормочу я и наклоняюсь к той полке, где лежали пластинки, которые, как я надеялся, больше мне не понадобятся.

Джонни Кэш, Отис Реддинг, Сэм Кук, Брюс Спрингстин - старые, прокуренные голоса, которые знали слишком много и получили свои шрамы, пробираясь через этот трудный путь.

Я выбираю пластинку, иду к проигрывателю, ставлю ее. Не торопясь я поднимаю пальцем иглу и осторожно опускаю. Умиротворяющие трески и скрипы зазвучали из динамиков на всю квартиру, и я, поднося бутылку к губам, иду к дивану и бросаю на него свое тяжёлое тело.

С напитком, притупляющим мои чувства, я полностью погрузился в песню. Гитары и барабаны вертятся и бьются, вторя моим дурным мыслям. Этот голос, он словно мой старый, отзывчивый друг.